вас все есть, – возразила Люси Синклер. – Красивая мебель, изысканное белье, великолепное серебро! Не могу передать, как мы всему этому удивились – ведь мы представляли себе, что здесь стоят бревенчатые домики, а вокруг шныряют индейцы и волки.
Уайтоки не знали, радоваться им или нет. Филипп сказал:
– Такие условия вы найдете лишь намного севернее или западнее.
– Если хотите увидеть дикую природу, миссис Синклер, поезжайте в Ирландию, – предложил Люциус Мадиган с дальнего конца стола, где сидел вместе с учениками.
– У нас в армии Каролины служит много солдат ирландского происхождения, – сказала она, – и лучше них не сражается никто.
– Мой дед, маркиз Килликегган, – вставила Аделина, – тоже отлично сражался. За свою жизнь он сражался на дуэли семь раз.
– Маркиз? – широко раскрыв глаза, выдохнула Люси Синклер. – Так ваш дед был маркизом?
– Да, именно, – ответила Аделина, – и пьяницей горьким, даже для ирландского маркиза.
– Удивительно, как мама до сих пор не рассказала вам о дедушке-маркизе. Обычно она рассказывает про него сразу, – подал голос Николас.
Аделина вполне могла бы рассердиться. Вместо этого она с довольным видом рассмеялась вместе со всеми.
Маленький Эрнест, решивший, что уже слишком долго пребывает в забвении, объявил тонким голоском:
– Пока не приехали гости, мы обедали в полдень, а ужинали вечером. А почему сейчас не так?
– Да потому, что так, как сейчас, намного изысканнее, глупыш, – пояснил Николас.
Аделина сердито взглянула на сыновей.
– Будете дерзить – пойдете вон из-за стола, – пригрозила она.
Филипп спокойно добавил:
– В «Джалне» мы ведем сельскую жизнь. Вообще, в этой непростой части мира по-другому нельзя.
Мадигана, похоже, рассмешила какая-то шутка. Он беззвучно смеялся, но никто не обращал на него внимания. Адмирал Лэси рассказывал о первых годах после переселения в Канаду. Ему никогда не надоедали ни эти воспоминания, ни звук собственного голоса. Хотя в Гражданской войне в США он твердо стоял на стороне Юга, все же считал, что они плохо вели кампанию, и Кертис Синклер был с ним согласен.
После десерта три женщины и Августа перешли в гостиную. Учителя с двумя мальчиками поглотил темный газон с отблесками лунного света. Оставшиеся за столом мужчины наполнили бокалы портвейном.
– Я восхищаюсь вашей выдержкой, мистер Синклер, – заметил Филипп Уайток, – сомневаюсь, что смог бы сам держаться как вы.
– И для меня такое было бы невозможно, – согласился адмирал Лэси. – Я бы порывался что-то сделать.
– Вы имеете в виду, – уточнил Синклер, – что не бросили бы свою страну на произвол судьбы, сбежав за границу.
Адмирал немного смутился.
– Вам лучше, чем мне, известны пределы ваших возможностей, – скользнув взглядом по горбу Кертиса Синклера, сказал он.
Красивая рука южанина сжимала хрустальную ножку бокала.
– Нам, южанам, – сказал Синклер, – есть за что поквитаться. Нам недостаточно, как некоторым, сжечь свой дом и покинуть пожарища плантаций. Среди нас есть те, кто способен на большее, чем просто разрушить свою собственность. – Он замолчал и испытующе вгляделся в лица собеседников.
– Не сомневайтесь, наши симпатии на вашей стороне, за что бы вы ни взялись, – заверил Филипп Уайток.
– За исключением вступления в ряды армии Конфедерации, – с жаром добавил адмирал и осушил свой бокал. – Я сделаю все, что в моих силах. Но я стеснен в средствах. Денег дать не могу.
– Мы не без средств, – заносчиво ответил южанин. – Прошлой весной в бою убили офицера армии Федерации, полковника Далгрена. При нем нашли приказ штаба отдать на разграбление и сжечь Ричмонд. Этого мы им не простили и никогда не простим.
– Как подло, – провозгласил адмирал Лэси. – Не лучше «железнобоких» Кромвеля.
– Даже хуже, – согласился Филипп. – Так каков ваш план действий?
Однако Кертис Синклер ретировался. Нервно барабаня пальцами по столу, он тихо произнес:
– Для того чтобы рассказать о наших планах, мне потребуется некоторое время, а миссис Уайток уже, конечно, ожидает нас в гостиной. – Было понятно, что он не собирался продолжать разговор. Вскоре трое мужчин присоединились к дамам.
Филипп Уайток заметил, что в комнате царила нерадостная атмосфера. Люси Синклер сидела на голубом атласном канапе, красивыми складками струилось парижское платье, из-под которого виднелся кончик крошечной туфли. Она радостно восклицала, любуясь красотой слоников, сделанных из слоновой кости, которых Аделина сняла с полки, чтобы показать. Миссис Лэси сидела в стороне и с неодобрением смотрела на остальных. Не взглянув на нее, муж подошел прямо к Люси Синклер. Кертис направился к стоявшей возле шкафчика Аделине. Филипп уселся рядом с миссис Лэси.
– Неужели, – возбужденным шепотом спросила она, – все южанки ведут себя так кокетливо?
– Тсс, – прошептал он в ответ, – она может услышать.
– О чем вы тут шепчетесь? – воскликнула миссис Синклер. – Надеюсь, не о нас с дорогим адмиралом.
– Я вот думаю, – сказала миссис Лэси, – что после всего вами пережитого ожидала бы от вас больше сдержанности.
– Ах, – возразила миссис Синклер, – если бы вы знали меня раньше, то увидели бы огромную разницу. Однако у меня веселый нрав, и когда попадаю в хорошую компанию…
Разговор удачно перебили вошедшие через французские двери с террасы в комнату учитель и дети. Легкий летний бриз раскачивал занавески, и в комнате вместе с ароматом хвои ощущалась темнота ночи, едва нарушаемая горсткой далеких звезд и взошедшей над ущельем молодой луной. Козодой в исступлении жалобно и настойчиво тянул три свои ноты.
– Эрнест, – воскликнула Аделина, – тебе пора спать.
– Я пришел, чтобы пожелать всем спокойной ночи, – вежливо и сдержанно произнес мальчик и подошел к матери.
Она раскрыла ему объятия.
– Иди же, поцелуй меня поскорее и на этом закончим. – Она намеренно говорила с ирландским акцентом и картинно вела себя с ребенком, будто защищая его от всевозможных опасностей, подстерегающих его в жизни.
– Прекрасные дети! – заметила Люси Синклер, обращаясь к адмиралу. – Как я завидую родителям! Для нас с мужем это большое горе – не иметь детей. Как бы я любила дочь!
– У меня две дочки, – гордо сказал адмирал, – и один сын. Он служит в Королевском флоте.
Аделина звонко поцеловала Эрнеста.
– А теперь, – сказала она, – попрощайся со всеми остальными.
Нисколько не сопротивляясь, Эрнест обнял и поцеловал всех по очереди. Ему очень хотелось подольше оставаться в гостиной, при свете люстры. Обняв Люси, он сказал:
– Я могу прочитать «Бинген на Рейне» [5].
Люси обдало сладким дыханием ребенка. Она прижала его к себе и сказала:
– Прочитай для меня, ладно? Я обожаю декламацию.
Миссис Лэси, увидев объятие, подумала: «Уже до маленьких мальчиков добралась».
– Можно, мама? – спросил Эрнест.
– Можно, – величественно ответила Аделина, – только слова не забудь, а то опозоришься.
– Не забуду, – уверенно пообещал он. Встав так, чтобы быть лицом к зрителям, он начал тонким
