вы шутите! Надо же, как бывает! Тут очень, очень красиво. – Он огляделся, осматриваясь, и покивал, впечатленный. – И знаете что? Я с первого взгляда вижу, что дом построен с умом. Построен с умом, но еще и ухожен – что очень важно. Потому что владеть таким домом – это ответственность, я правильно говорю? В таком доме, как этот, вы не просто владелец, вы еще и хранитель, вы согласны со мной, мистер Комет?
– Да, – сказал Боб, но он слушал не очень внимательно. Внутри него что-то передвигалось, что-то соскальзывало во что-то другое, в то, что грозило произойти, и ему стало страшно, когда это что-то приблизилось.
– Мистер Комет, – нес свое молодой человек, – вы когда-нибудь слышали, что окна – это глаза дома?
– Я слышал, что глаза – это окно в душу, – сказал Боб.
– Да, и это прекрасный оборот речи – и к тому ж очень точный. Но я сейчас не о том, – он покачал головой. – Я сейчас здесь затем, чтобы поговорить с вами о глазах вашего дома. И знаете что, мистер Комет?
– Что? – сказал Боб.
– Вы довольны… глазами вашего дома?
То, чего Боб ждал, наступило: ошеломляющее ощущение, будто каждая капля его крови внезапно начала двигаться не в каком-то одном направлении, а прочь. Совершенно уверенный, что умирает, он вскричал:
– О! О!
Молодой человек вытащил из-под защитного жилета цепочку с серебряным распятием, опустился на колени и начал молча, благоговейно молиться. Но Боб все же не умирал; у него случился приступ, и приступ прошел. Он извинился перед молодым человеком, который, вернувшись на свой стул, сказал:
– Да ну что вы…
Приехала скорая, и без стука вошел парамедик, худощавый мужчина с сэндвичем. Аккуратно положив надкусанный сэндвич на перила у подножия лестницы, он склонился над Бобом. Боб поднял глаза на жующего медика.
– Вы же не собираетесь трогать меня и спрашивать, больно мне или нет, правда?
Парамедик сглотнул.
– Как раз собираюсь.
– Прошу вас, не надо. Это больно. Я думаю, у меня сломано бедро.
Парамедик указал пальцем.
– Пошевелите пальцами ног!
– Но это же больно!
– Так ведь боль – это хорошо; это значит, что нервная система цела. При такой травме следует беспокоиться, когда ничего не чувствуешь.
– Ладно, я пошевелю пальцами как-нибудь в другой раз.
– Если выйдет, – сказал парамедик.
Он встал, забрал свой сэндвич, вышел и вернулся без сэндвича, но с другим парамедиком, сурового вида типом, толкавшим каталку. Каталку сложили, опустив на пол рядом с Бобом. Суровый парамедик сказал:
– Значит, так, сэр. Мы отвезем вас в больницу, где вам сделают рентген и окажут медицинскую помощь, но сначала нам нужно переложить вас на каталку, это понятно? Придется потерпеть.
– Погодите, – попросил Боб.
Но они не стали годить, а подняв его за ноги и плечи, переложили и старались делать все бережно, но все равно перемещение причинило невыносимую боль, и Боб взвыл, издав звук, о котором и не подозревал, что он на такое способен, – празвук, подобающий животному, так что молодой человек в защитном жилете, стоя рядом, прикрыл руками лицо.
– Может, вы дадите ему что-то от боли? – спросил он сурового парамедика.
– В больнице дадут.
– Но ему это нужно сейчас, разве вы сами не видите?
Суровый молча с ног до головы оглядел молодого.
– Вы в каких отношениях с пациентом?
– В таких, что я его тут на полу нашел.
– Но что вы тут делаете?
– Я тут продаю окна.
– Кому?
– Тем, кто в них нуждается.
Суровый парамедик, махнув рукой на молодого человека в защитном жилете, принялся пристегивать Боба – теперь тот тяжко дышал, а боль унималась – к каталке. Каталку подняли, Боба выкатили из дома к машине скорой помощи, которая ждала у обочины. Парамедики стали готовить к приему пациента помещение в задней части машины; молодой человек в защитном жилете тем временем возник снова, протягивая визитную карточку. Боб, с пристегнутыми руками, сказал:
– Суньте мне ее в рот.
Смущенный суматохой, которую сам вызвал, он стремился вернуть разговору легкий и беззаботный тон, но молодой человек не понял, что Боб шутит.
– Может, лучше в карман рубашки? – спросил он и именно так поступил.
Боба погрузили в машину.
– Удачи вам, мистер Комет, – сказал молодой человек в защитном жилете и помахал рукой, когда скорая отвалила от тротуара.
* * *
Боба отвезли в больницу, где вкололи щедрую порцию демерола, первую из множества прочих.
Бедро он правда сломал, да как: кость надломилась чистенько и ровно посередине, рентгеновский снимок превосходно это показывал, и врачи с медсестрами и санитарами сбегались взглянуть на него, присвистнуть и содрогнуться. Никто не сказал бы, что это не серьезная травма, и все же позвоночник оказался не поврежден, и можно было рассчитывать на полное восстановление. Срединную часть тела заковали в гипс вроде огромного каменного подгузника, одна трубка торчала спереди, другая сзади. Поместили Боба в залитую солнцем палату с двумя пультами дистанционного управления: один для кровати, другой для телевизора. Вошла медсестра и объяснила, как обращаться с капельницей.
– Видите вон ту кнопку? Всякий раз, как накатит боль или станет тоскливо, жмите на нее.
– И что потом?
– Потом полный отрыв. Хотите какао?
Так, с помощью верной спутницы-кнопки Боб приноровился к своему временному больничному существованию. Десятилетиями отказываясь смотреть на мир через экран телевизора, он пережил период не просто телесмотрения, но смотрения с интересом и воодушевлением. Всю свою жизнь он верил, что настоящий мир – это мир книг: именно в книгах представлены лучшие устремления человечества. И, должно быть, так оно и было в какой-то момент истории, но теперь сделалось очевидно, что биологический вид эволюционировал и что это крикливое, лишенное высоких целей, пошлое попурри из худших проявлений человеческой природы, примитивных и порождаемых ленью, представляет собой свидетельство текущего времени. Сила воздействия была такова, что Боба пригвоздило к кровати, как кота, который попал в проблесковый свет стробоскопа.
Одним утром, когда от опиоидов перед глазами плыло, он нашел визитную карточку, которую дал ему молодой человек в защитном жилете. Под названием компании было написано: “Вопросы? Комментарии? Жалобы?”, и за сим значился номер, начинавшийся с 800, из чего следовало, что звонок бесплатный. Боб попросил медсестру набрать этот номер.
Ответил женский голос, и Боб разразился сбивчивой речью во славу молодого человека, который в сложной жизненной ситуации повел себя с чуткостью и пониманием. Некоторое время спустя слушательница его прервала.
– Сэр? У вас имеется жалоба?
– Нет, жалоб у меня нет. Я звоню, чтобы похвалить вашу компанию. Потому что вы наняли сокровище в лице этого человека. Жаль, что я не могу вспомнить его имя. На самом деле нет, не думаю, что он
