опознания чего?
Вроде бы места.
Странное, однако же, место, – мой отец потерянно оглядывается. – Такое впечатление, будто раньше здесь кто-то жил.
Не мешай, не видишь, я слушаю, – мать берет его за руку.
В другой руке у него смартфон. Тот, что я оставила в церкви на круглой подставке – вместо немощной, старорежимной свечи. Он водит лучиком фонарика, словно прощупывает низкие тучи: которая из них даст слабину?
Запрокинув головы, мои родители смотрят в небо.
А помнишь, в детстве, мы боялись самолетов.
Не самолетов. Мы боялись бомбардировщиков.
Я так и сказала.
Неправда. Ты сказала, самолетов.
Ах, оставь, не привязывайся к словам. Разве ты не слышишь? Наша дочь малодушно помышляет о смерти.
А я всегда говорил, поколению детей недостает выносливости…
Ветер, дующий с севера, уносит обрывки разговора.
Я чувствую запах гари. Нестерпимая вонь, оскорбляющая мои обонятельные рецепторы, исходит от полосы отчуждения, замаскированной под взлетно-посадочную полосу.
Счет идет на мгновения – на доли секунды, для которых еще не придумано временной шкалы.
В глубине моего сознания возникает еле слышный, вкрадчивый голос.
Не делай этого.
Подавив желудочный спазм, я закрываю окно. Искаженная реальность, подобие обезумевшей яви, расползается, как истлевшая гнилая холстина.
Она говорит: Твой рейс отменили.
А ты – ты почему не улетела? – я обращаюсь к ней, как к своему отражению; как к единожды рожденной сестре.
Какое счастье, что мы не предали друг друга: ни я ее, ни она – меня.
Она говорит: Меня сняли с самолета. Отправили в больницу. Повторный тест показал ковид.
Из лабиринтов моей ослабшей памяти выруливает белая санитарная машина; помедлив у шлагбаума, въезжает на территорию Мариинской больницы.
Если память говорит правду, выходит, я не болела; верней, болела не я…
За окном холодное утро. Там, снаружи, февраль – самый короткий зимний месяц; в краю, где мы обретаемся, он будет длиться бесконечно.
Ну уж, бесконечно! – она листает нашу общую тетрадку. Теперь, когда она выздоровела и вернулась, мы продолжим с того места, на котором остановились. Я наделю ее цепкой памятью. Вместе мы сделаем то, на что не способны поодиночке.
Она включает мой рабочий компьютер.
Говорит: Вставай, не залеживайся. Свари-ка лучше кофе.
А и впрямь, какая же работа без кофе.
Бог, сидящий за световым пультом, настраивает боковую подсветку. Тени наваждений скукоживаются; уходят туда, откуда пришли.
Биджапур – город в индийском штате Карнатака. Упомянут в стихотворении Николая Тихонова «Сами».
Маленький индийский мальчик прислуживает богатому англичанину. Жестокий сагиб всячески его притесняет. Не выдержав такой жизни, Сами пускается в бега. Через семь дней, голодный и измученный, он вынужден вернуться к хозяину. Но за эти семь дней его представления о жизни коренным образом изменились. Сами узнал, что в далекой северной стране живет великий человек, которого называют Ленни. С этим именем бедняки всего мира связывают свои надежды на скорое освобождение. В глазах мальчика он становится властелином, «что браминов и раджей выше». Сами готов ему прислуживать: греть воду для бритья, бегать за почтой, чистить пони. Обращая к нему жаркие мольбы о помощи, мальчик верит, что в награду за верную службу Ленни даст ему множество рупий и дельных советов, руководствуясь которыми Сами «всех сагибов погубит».
В СССР стихотворение было широко известно, поскольку входило в школьную программу.
Долг платежом красен (англ).
Великая хартия вольностей (лат. Magna Carta) – политико-правовой документ, составленный в июне 1215 года, защищавший права и привилегии английской знати.
Много позже, когда по факту инцидента было проведено международное расследование, комиссия МАК пришла к единодушному выводу: основная причина катастрофы – человеческий фактор. Но история на этом не заканчивается. Отвечая на вопросы журналистов, проводивших собственное расследование, анонимный источник, близкий к комиссии, обнародовал ряд уточняющих деталей. Согласно данным бортовых самописцев, события развивались следующим образом: заслышав истошные крики стюардессы, командир корабля невесть зачем снизил давление внутри салона; в результате чего неплотно закрытый люк аварийного выхода открылся, что привело к его немедленному отрыву от фюзеляжа. На вопрос: «Было ли это следствием временного помрачения сознания или опытный пилот спланировал все заранее, осознанно принеся себя и экипаж в жертву?» – анонимный источник ответил: «Бог его знает».
