Андреа заходят внутрь, и Виктор сразу нажимает кнопку закрытия дверей, потому что не хочет видеть коллег, которые только и делают, что чешут языком о всякой чепухе, например сплетничают о знаменитостях или обсуждают дурацкие телешоу, а потом идут на свое рабочее место, чтобы разрушить чью-то жизнь. Виктор и Делайла называют этих коллег «переключателями», и оба злятся, что такие люди существуют на свете.
В кармане вибрирует телефон. Виктор старается не думать, что это может быть Делайла, но сердце его подпрыгивает в груди, когда он видит на экране ее имя.
– Это она, – сообщает он Андреа, поворачиваясь к ней, будто она в курсе всех его дел. Андреа же интересует его жизнь ничуть не больше, чем его – ее новый котенок. Он снимает трубку. – Делайла! Привет. – Да, в его голосе звучит отчаяние, но это и естественно, речь ведь идет о любви.
– Это ты сделал, Виктор?
– Сделал что?
– Не играй со мной.
– О чем ты?
– О звонке-предупреждении. Это ты попросил кого-то поиздеваться надо мной, потому что я тебя разозлила? Если так, я не буду на тебя жаловаться. Просто признайся сейчас, и мы забудем об этом разговоре.
Лифт доезжает до десятого этажа, и сердце Виктора едва не останавливается.
– Тебе позвонили с предупреждением?
Андреа уже собиралась выйти из лифта, но осталась внутри. Виктор не знает, из беспокойства или любопытства, да и ему все равно. Виктор уверен, что Делайла не морочит ему голову. По ее тону он всегда легко определяет, когда она лжет, и сейчас он чувствует, что невеста обвиняет его в реальной угрозе, за которую точно написала бы на него донос.
– Делайла.
Молчание в трубке.
– Делайла, где ты?
– В кафе «Алтеа», – говорит она.
Забегаловка, в которой они познакомились. Она все еще его любит, он так и знал.
– Никуда не уходи, ладно? Я еду. – Он вновь нажимает кнопку закрытия дверей, увозя Андреа с собой. Раз тридцать, не меньше, он нажимает кнопку фойе, хотя лифт уже и так едет вниз.
– Я потратила впустую день, – плачет Делайла. – Я думала… Какая же я идиотка, черт, какая я идиотка. Я потеряла целый день.
– Ты не идиотка. Все будет в порядке. – До сегодняшнего дня Виктор ни разу не лгал Обреченным. Вот черт, Делайла – Обреченная. Лифт останавливается на втором этаже, и Виктор выпрыгивает из него и бежит по лестнице, где полностью теряется сигнал сотовой связи. Потом бегом пересекает фойе, говорит Делайле, что сильно ее любит и скоро будет рядом. Он смотрит на часы: осталось два часа. Но он знает, что все может случиться в течение пары минут.
Виктор запрыгивает в автомобиль и мчится к кафе «Алтеа».
Руфус
22:14
На последней фотографии, которую я загружаю в инстаграм, я со своим Последним другом. Это то самое фото, которое я сделал у него в комнате. На мне его очки, а он щурится; мы оба улыбаемся, потому что урвали мгновения счастья прежде, чем я его потерял. Я просматриваю все свои фотографии и безумно благодарен Матео за пятна цвета, которые он подарил мне в Последний день.
Медсестра просит меня не вставать с постели, но, будучи Обреченным, я вправе отказаться от медицинской помощи. Черта с два я буду тут валяться. Мне нужно увидеть отца Матео.
Мне осталось жить меньше двух часов, и я не могу придумать лучшего способа провести это время, чем исполнить последнее желание Матео и увидеться с его отцом. На этот раз по-настоящему. Мне необходимо познакомиться с человеком, который воспитал Матео таким парнем, которого я полюбил меньше чем за день.
В сопровождении настойчивой медсестры я направляюсь на восьмой этаж. Да, я понимаю, она это делает из самых добрых побуждений и пытается помочь. Просто сейчас во мне маловато терпения. Я даже не задерживаюсь у входа в палату, а вхожу прямо внутрь.
Папа Матео не совсем такой, каким я представлял повзрослевшего Матео, но довольно на него похож. Он все еще крепко спит, не догадываясь, что, когда он очнется, сын не будет ждать его дома. Я даже не знаю, осталось ли что-то от их дома. Надеюсь, пожарным удалось потушить огонь до того, как он распространился.
– Здравствуйте, мистер Торрес, – говорю я и сажусь рядом с кроватью. На этом самом месте Матео пел ему песню сегодня утром. – Меня зовут Руфус, я Последний друг Матео. Мне удалось вытащить его из дома, не знаю, успел ли он вам об этом рассказать. Он был очень смелым парнем. – Я вынимаю телефон из кармана и с облегчением замечаю, что он еще не разрядился. – Уверен, вы им гордитесь и с самого начала знали, что смелость – это часть его природы. Я знал его всего один день и тоже горжусь им. Я наблюдал, как он превращается в человека, которым всегда хотел быть.
Я просматриваю фотографии, которые сделал за сегодняшний день, и перехожу сразу к цветным кадрам.
– Мы сегодня жили на полную катушку.
Перелистывая кадры, я отчитываюсь папе Матео о прошедшем дне: вот сделанный исподтишка кадр «Матео в Стране чудес», который я так ему и не показал; вот мы вдвоем, наряженные летчиками в «Жизни в моменте», где «прыгали с парашютом»; вот кладбище таксофонов, где мы обсуждали бренность жизни; вот Матео спит в поезде метро с домиком из «Лего» на коленях; вот Матео сидит внутри своей наполовину выкопанной могилы; вот витрина «Открытого книжного» за минуту до того, как в нем произошел взрыв, едва нас не убивший; вот тот паренек на велике, который я ему отдал, ведь Матео боялся, что именно из-за него мы погибнем, хотя после первой (и последней) нашей совместной поездки он так уже не думал; вот приключения в «Арене путешествий»; вот мы с Матео у входа в клуб «Кладбище Клинта», где пели, танцевали, целовались и откуда сломя голову убегали, спасая свои жизни; вот Матео прыгает по моей просьбе на кровати; и наше последнее фото, на котором я в очках Матео, а он щурится, но выглядит таким нереально счастливым.
Я тоже счастлив. Даже теперь, когда я полностью разбит, Матео снова помогает мне восстановиться.
Я проигрываю видео, которое мог бы бесконечно смотреть на повторе.
– Он поет мне «Your Song», которую вы, кажется, тоже любите. Матео изображал, что поет только
