Прозвучало выспренно, но в духе Рума. Может быть, он кивнул в знак согласия. Я не разглядел. Но возвращенную фляжку увидел. Бренди воскрешало меня. Жжение размокшей раны на ляжке поутихло. Озноб спадал.
- Первый вопрос, Рум, все тот же.
- Скажи сразу и другой...
- Значит, ты не главный в этом деле, - сказал я. - Если склонен сторожиться...
Он забрал фляжку. Поболтал ею в воздухе. Еще оставалось. Мне бренди начинало ударять в голову. Рум молчал, пока мы делали по новому глотку.
- Я дам тебе шанс, Бэзил, - вдруг сказал он. - Все-таки мы старые камарады и русские люди.
- Шанс всегда есть, даже если ты не камарад и не русский человек. Только какой?
- Возьмем за генерала деньги вместе! Как ты?
Ну да, фальшивыми банкнотами, подумал я. Из типографии имени Вячеслава Вячеславовича. Бедный, бедный, Рум... А если бы деньги были настоящими, подумал я, что бы ты ответил ему сейчас?
- Что делать?
- А ты не знаешь? - спросил Рум. В его голосе мне почудились нотки заинтересованности. Похожие на те, что я слышал в Камбодже под Сиемриапом, когда мы обсуждали в буддистском монастыре, каких Будд лишать головы на продажу. У нас появились саперные пилы по металлу и камню, работавшие от аккумулятора, если, конечно, не глушить мотор броневика.
- Нет, - сказал я.
- Не врать! - рявкнул Рум по-армейски. - Ты хотел сдаться Чико и сказать ему, что с ним хотят расплатится фальшивками, а ты можешь сорвать обман, и что только с тобой он получит свою часть от миллиона двухсот пятидесяти тысяч швейцарских франков! Вот с чем ты плыл к нему на фанерном корыте, а приплыл-то ко мне...
- Допустим.
- Я всегда считал тебя лисой, Бэзил, да малость тугодумной! Тебе нужно время принюхаться... Теперь ты понятней для меня. Ха, месть! Ха, личное! Разумеется, личное, деньги всегда личное.... Сколько заплатили бы тебе на твоей стороне? Двадцать, ну, скажем, двадцать пять тысяч? Я предлагаю двадцать процентов на моей стороне. Ты столько собирался запросить у Чико?
- Двадцать пять.
- Сладили.
- Еще не сладили, - сказал я. - Когда ты подменил Чико?
Господи, лихорадочно думал я, он ведь все знает, даже о готовящейся расплате с Чико, то есть теперь с ним, фальшивыми банкнотами, а про это известно только Вячеславу, да ещё Ефиму и мне! Откуда ему известно так много? Откуда?
- Хлебни побольше. Придется сильно расстроиться, - сказал Рум и слегка потрепал меня по плечу. Снисходил. Принимал капитуляцию.
Я и хлебнул. Мне нравилось, что немного развозит. Расслабиться и обрести разболтанность не мешало в такой скользкой ситуации. Господи, помолился я, пьянея дальше, вразуми этих болванов явиться поскорее!
- Куда уж больше, - сказал я. Язык мой заплетался. Или я ловко притворялся? Рум перевел луч фонаря на мое лицо. Я зажмурился.
- Ну и рожа, - сказал он непроизвольно. - Не напивайся...
- Перестарались? - спросил я.
Луч ушел в сторону, вниз, на пайолы, снова высвечивая в грязной мути огнетушитель. Видит его Рум или нет?
- Когда в Бассейн, - сказал он, - поступила от Марины Бургер информация о заварухе вокруг Бахметьева, меня осенило: вот великая возможность! Тощий дед Велле из музыкальной лавки давно работает на эстонскую полицию безопасности. Ваши разговоры писались. Эти записи Марина получала через своих людей в полиции. Содержание разговоров с оператором в других местах выведывала от тебя... Чико Тургенева нанял Вячеслав, который печатает фальшивые деньги. Про это печатание Марина тоже знает. Фальшивки готовились для Калининграда. Поэтому мы не вмешивались, это российское дело... Я взял отпуск по болезни на неделю, вылетел в Ригу и перебрался поближе к месту событий. Первое, что я сделал, был контакт с Вячеславом. Я ему сказал, что могу многое сообщить о нем в Москву, если пожелаю, а могу и не сообщать, если тоже пожелаю. Он понял, что я сделаю работу качественней Чико, дал согласие на его замену и обещал рассчитаться корректно, но при условии, что отстранение или устранение, как хочешь, этого армянского Тургенева я возьму на себя. Поскольку Чико подлежал подмене, я настоял и на поправке в общем плане действий - вместо убийства захват и выкуп...
- Значит, это тебя я видел в прицел на крыше накануне взрыва и похищения? И вместо Чико приезжал в музей на разведку другой кавказец, поскольку ты уже убрал Чико?
- Я парик одел... Тощий старец записал беседу твоего оператора с этим... как его... Дубровиным про твою засаду. Вячеслав тоже заполучил её запись. В булочной напротив музыкальной лавки работает его парень, бывший подводник-слухач высшего класса. Был рекомендован мужем Марины, этим... Раулем. У парня есть сверхчувствительная направленная система подслушивания. Так что я знал, что мы увидимся через прицелы. Я немного погрешил оптикой, пустил несколько зайчиков. Мол, привет, капрал Москва!
- Куда дел Тургенева?
- Застрелил на острове Сааремаа на глазах у Вячеслава, на пикнике. Команда не пикнула - мертвого не вернешь, а деньги за работу те же, Вячеслав им подтвердил... Два азербайджанца тоже промолчали, их только бочки интересовали, а бумаги на них Вячеслав им уже подписал. Какие-то другие кавказцы, или кто там они, практически оформили в Калининграде все, что нужно для вывоза, по радио подтвердили - мол, зеленый свет... Ну, а когда Вячеслав угодил под арест, его освобождение добавили к цене за генерала. Опять в деньгах никто ничего не терял.
- Марина знает о твоих похождениях?
- Знает. Бассейн после моего появления здесь ликвидировал мои полномочия и, думаю, предупредил её. Таким образом, для неё я дезертир. Она опасалась, что ты присоединишься к Чико. Перебежишь. А теперь эти опасения только усилились. Мы старые друзья и камарады, а тебе нужны деньги. К тому же ведь ты просил оператора заплатить не в Москве, а в Цюрихе, верно? Марина проверила в Москве твоих женщин. Обе уже исчезли, правильно? Марина устроила, чтобы в качестве хвоста к тебе прикрепили двух агентов полиции безопасности, которые на неё и работают... Всякий твой шаг знали и местные, кому положено. Местные боялись, что у тебя или уже есть скрытый помощник, или ты ждешь его. Вячеслав думает, что я и есть он. Поэтому уверен в обмене.
Я пожал одним плечом, другим, на котором лежал, не мог. Придавленная левая рука затекала. Я все время шевелил пальцами, чтобы оттянуть онемение.
- И второй вопрос, Рум, - сказал я. - Здесь был Пфлаум. Ты имел с ним контакт?
- Я и на дело-то Бахметьева обратил внимание только после твоего приезда к Дитеру в Лейпциг. Дитер, однако, отказался работать вместе. Немец...
- И тогда ты подкинул его начальству информацию о сомнительной честности Дитера. Подпустил слушок где нужно, что Пфлаум неосторожно, скажем так, дружит со мной. Что мы сговариваемся перебежать к Чико. Ты сделал это, пользуясь связями в Бассейне?
- Ты поступил бы так же. Иначе как бы я добился свертывания блокирующего наблюдения за здешней морской границей со стороны открытой Балтики? Мне коридор для отхода с Бахметьевым нужен!
- Выходит, тебе пришлось повозиться из-за меня?
- Тебе повезло, Бэзилушка, - сказал Рум. - Выходит, что ты набивал себе цену, капрал Москва!
- Когда деньги, Рум?
- Депозитарий, то есть "Экзобанк", выдаст деньги после освобождения Вячеслава, своего фактического патрона, в Гамбурге или Роттердаме. Алюминиевый кейс с наличностью "Экзобанк" получил от твоих хозяев в полдень. Я сам пересадил курьера с ним на специальный катер, который ушел в Финляндию...
- А где гарантии, что "Экзобанк" отдаст деньги?
- Подписанный Вячеславом чек "Экзобанка" будет в кармане его пиджака в момент обмена на Бахметьева. Нет чека в кармане - нет обмена... До твоего появления меня это и беспокоило: будет ли чек на месте? Теперь я могу рассчитывать на тебя. Перед выходом на линию обмена ты проверишь карман Вячеславика... Опять вместе. Ты на своей стороне, я - на своей.
Бренди, видимо, и его расслабило.
- Тогда по рукам, - сказал я. - Двадцать пять процентов... Сними наручники с меня, Рум.
Он повертел пустую фляжку и бросил за борт.
Мне показалось, что я уловил далекий гул мотора.
- Думаю, рановато... Отвезу-ка я тебя на свой борт, покажу генералу. Замажу в его глазах. И верну на берег к утру... Дружба, Бэзилушка, в особенности давняя и затянувшаяся, всегда импровизация.
- Импровизация? - переспросил я.
Рум уже поднял голову и вытягивал из огромного футляра, висевшего на ремне через плечо, портативный передатчик. Он тоже услышал и засобирался вызывать свою резиновую эскадру.
Я сделал глубокий вдох, зажмурился поплотнее, опустил руки в наручниках по локти в заливавшую пайолы воду, приподнял слизистую тушу огнетушителя и вдавил латунный рычажок. Шипящая пена ударила вверх мимо моего лица. Я услышал захлебывающийся кашель. Рум бил ногами, но, видимо, ослепленный, попадал не в голову, только по плечам. Я давил и давил рычажок огнетушителя.
Мягкий рокот мотора накатил стремительно. Сквозь сомкнутые веки я почувствовал яркий свет. Открыл глаза и - ослеп. Галогенные лампы, которыми светили прицельно, будто выкалывали зрачки.
