этого места и от этого человека.
К счастью, события развивались не на Бродвее, а на 46-й улице, где в это время было немноголюдно, но я сгорала от стыда. Никто и никогда меня так прилюдно не унижал.
Однако, на следующий день я опять должна была выйти на работу. Поговаривали, что ресторан закроется в начале июля. Оставался один месяц. И надо было продолжать терпеть. Я знала, что этот месяц будет самым тяжелым для меня: Джозеф зашел слишком далеко и останавливаться не собирался.
В течение недели ситуация как-то сгладилась и на выходные, сжав зубы, я опять отправилась к нему, отсчитывая дни, сколько мне еще быть с ним. Чуть ли не зачеркивала в календарике, как ребята в армии, до дембеля.
Выходные «задались», что и следовало ожидать. В воскресенье вечером Джозеф не повез меня домой, в очередной раз состроив обиженную мину. Я отправилась спать, оставив его внизу, у телевизора. Только я заснула, как сразу же открыла глаза из-за ярко вспыхнувшего света. В спальне стоял Джозеф и поблескивал стеклами своих очков. «Как фашист» – промелькнуло у меня в голове. Я взглянула на часы. Два часа ночи.
–
Погаси свет, пожалуйста, – попросила я. – Завтра рано вставать!
–
Ничего, не принцесса! – зло ответил он. – Сегодня ты спать не будешь! Где телефон твоей подруги Маши?
–
Зачем тебе Маша?
–
Я хочу ей позвонить!
–
Сейчас ночь, Джозеф! Ложись спать!
–
Я не собираюсь ложиться спать, пока не выясню всю правду!
–
Какая правда тебе нужна? Я хочу выспаться!– слабо протестовала я, заранее настраиваясь на очередной скандал.
–
Вся правда! И я ей хочу кое-что сказать тоже! Она пыталась свести тебя с эти вашим соседом! Как его зовут? А, Эдик! Вместе гуляете, а подложить под него она хотела тебя! Хорошая подруга!
Я что-то говорила, пытаясь оправдать себя, ее, но во мне закипала кровь. Он же нелюдь! Никогда не выясняет отношения при Данике, например. Потому что боится его. Выбирает время ночью, у себя дома, чтобы никто ничего не слышал и чтобы я никуда не могла уйти. Ухитрившись, он схватил с тумбочки мой телефон, который я предусмотрительно уносила с собой в спальню. Случай, когда он проверял, с кем я общаюсь, явился единственным уроком, после чего я никогда не оставляла телефон внизу. Более того, всегда уничтожала номера тех, с кем разговаривала. Зачем мне лишние расспросы потом?
Он стал набирать Машин телефон. Мне казалось все это страшным сном. Глубокая ночь, яркий свет, как в пыточной, этот фашист пытается всячески унизить меня, а я ничего не могу сделать.
–
Что ты делаешь? Сейчас почти три, – пыталась я его хоть как-то образумить.
–
Меня не волнует, – я видела, что он уже здорово завел себя там внизу, у телевизора, и пришел сюда разряжаться.
–
Остановись, пожалуйста! Это ведь моя приятельница! Как я потом в глаза ей посмотрю? – я вырвала у него телефон.
–
Заткнись! – он дал мне пощечину, – это не приятельница. Это проститутка. Вот она всему тебя и учит!
–
Ах ты сволочь, – я попыталась дать ему сдачу, – что ты себе позволяешь? Ты бесишься, потому что уже ничего не можешь в постели?
–
Да ты вспомни, как я «не мог», когда мы только познакомились! У нас даже презерватив порвался, когда мы только стали встречаться. Так я тебя хотел! А сейчас я специально с тобой не сплю, потому что знаю, что ты не только со мной.
–
К сожалению, только с тобой! Но если ты очень настаиваешь, это можно легко исправить, чем я и займусь в ближайшее время.
Он был решительно настроен дозвониться до Маши. Услышав ее автоответчик, наговорил кучу всяких оскорблений, суть которых заключалась в том, что она русская проститутка, пусть она «трахается сама с собой» и оставит меня в покое…
–
Как ты посмел? Посмотри на себя! Посмотри на свою рожу! Ты отвратителен! Ты уродлив! Стар! Вот ты и бесишься! Последние денечки остались – надо испортить жизнь всем! – это все я говорила, лежа в кровати.
–
Что ты сказала? Ну-ка, повтори! – приблизился он ко мне. – Я урод?
–
Урод! Свинья!– в бешенстве выкрикивала я.
Он схватил меня за руку и стащил с кровати на пол, а затем, сев на меня сверху, стал бить кулаком по лицу, голове, виску… Куда попало.
–
Я урод? Я свинья? – приговаривал он.
–
Оставь меня! – я все-таки столкнула его с себя. – Я сейчас же вызову полицию!
–
Кого ты вызовешь? – он предусмотрительно схватил мой телефон, – да кто тебе поверит, русской проститутке? Я – гражданин Америки, а ты – эмигрантка с Грин Картой. Кому поверят больше? Я еще скажу, что ты меня побила.
После этого, он прилег рядом и стал обнимать меня.
–
Ты понимаешь, что все кончено? – задала я вопрос, который в последнее время задавался все чаще и чаще.
–
Нет, не кончено. Я люблю тебя.
–
Хорошая любовь! Меня тошнит. У меня, наверное, сотрясение мозга.
–
О чем ты говоришь? Какое сотрясение? Поцелуй меня! Давай займемся любовью! Я хочу тебя!
–
Ты больной! Тебе лечиться надо!
Мне было больно, горько, до слез обидно. Но плакать я не могла. Моя злость переполняла меня до краев: ко мне в жизни никто пальцем не притронулся. Хотя я жила в России, где женщин часто поколачивают мужья и никакая милиция не вправе вмешиваться: дела семейные! Здесь же, в свободной стране, в Америке, где все законы на стороне женщин…! Да кто! Старый козел, который должен меня на руках носить только за то, что я рядом! Я вынашивала план мести. В нем были кровавые картинки изображения Джозефа, корчащегося в предсмертных судорогах и молящего о пощаде. Я знала, что все это неосуществимо. В России – да, его наказали бы, кости поломали бы точно! Здесь – только закон и он на моей стороне. Просто надо пойти в полицию и заявить. Доходить до этой крайней меры очень не хотелось, но другого выхода не было.
Ночь прошла без сна. Он понял, что натворил, но виду не подавал и прощения просить не собирался.
–
Ты сама во всем виновата! – ну а кто же еще? Конечно, я. Я заставила поднять его на себя руку! – Нельзя так с мужчинами. Зачем ты стала говорить, что я урод, что у меня кожа нечистая?
–
Отвали! Между нами все кончено. Дай мне поспать хоть немного!
–
Спать мы сегодня не будем. Уже почти шесть утра. Завтра выспишься – дома.
–
Тогда я завтра на работу не пойду! Как я буду деньги считать?
–
На работу ты пойдешь! Давай лучше займемся сексом сейчас.
–
Слушай, ты больной человек, понимаешь? Тебя возбуждает, когда ты поднимаешь руку на женщину! У тебя сразу встает от этого!? Но я не мазохистка! Ищи себе другую – если найдешь…
–
Да мне стоит только пальцем пошевелить…Еще и помоложе найду! Но сначала я
