Юность!
60 000 Берлинских девочек тесно сидят на скамьях Стадиона. Над ними, на самых верхних галереях, как черная рама, – малыши в черных куртках и коротких штанишках: самая юная молодежь, еще не вошедшая в «Hitler-Jugend».
У восточных ворот Стадиона – точно белое полотно протянуто. Матросские белые шапки и темно-синие голландки мальчиков, будущих матросов Германского флота, обрамляют ворота.
18 батальонов одинаково одетых юношей стоит на арене в красоте молодой военной выправки. Они без шапок, и золотом отливают их русые волосы, тщательно приглаженные для парада. Все в коричневых куртках, заправленных в шаровары, в высоких сапогах. У них гордая осанка, их ряды стройны, равнение и ранжир безупречны… Хоть сейчас в поход…
– И… тишина…
Четверть миллиона молодежи и ее отцов и матерей на Стадионе, и нет гомона толпы, потому что нет «толпы»… Тишина и неподвижность…
– Achtung!.. Снять кофточки!..
Рыжая стена девочек всколыхнулась, задвигалась, заволновалась, как колышимое ветром ржаное поле. Она стала белеть, точно падал на нее снег большими белыми хлопьями, и вот, там стало совсем бело от чистеньких блузок, и по белому полю золотым и розовым узором легли русые головки и девичьи лица, и еще нежнее стал прозрачный свет от ясных, горящих восторгом глаз.
У западного входа, у Марафонских ворот, во всю ширину Стадиона, стали знамена отрядов. Их сотни. Они заколыхались, как яркие цветы на поле: алые, черные с белым, белые с алым, черные с синим, с зеленым…
– Achtung!..
Батальоны юношей встрепенулись и стали смирно. Грянул оркестр, и сто двадцать тысяч голосов дружно запели:
«Выше поднимем наши знамена!..».
Девять мальчиков-знаменщиков спускаются из сонма знамен и мерным, неторопливым шагом несут знамена по отрядам, стоящим на арене.
Весь народ стоит вдоль своих мест с протянутыми вперед правыми руками и дружно поет вместе с юношами:
«Выше поднимем наши знамена!..».
* * *
Из середины Стадиона, сверху, отражаясь о громкоговорители, раздается твердый, уверенный голос. Говорит руководитель Хитлеровской молодежи, Бальдур фон Ширах.
– Мы, верующая, храбрая, готовая на труд, молодежь, хотим… и будем… Трудиться с полным усердием для нашего Вождя…
Голос через громкоговоритель звучит резко. Четко разносятся слова по всему громадному Стадиону:
– Мы верим, что сможем всегда и везде постоять за наш народ и за Вечного Бога…
После Бальдура фон Ширах, говорит министр Геббельс. Он напоминает молодежи о 1-м мая 1933-го года… Он говорит о том, как престарелый Президент Рейха, генерал-фельдмаршал Гинденбург, в первый раз говорил в Луст-Гартене перед собранной немецкой молодежью:
– Фельдмаршал передал нам завет: кто хочет командовать, должен учиться повиноваться… Фельдмаршал учил нас прилежанию, дисциплине, труду и творчеству… Наши прилежание, дисциплина, труд, немецкий наш гений, дали возможность нашему Вождю Адольфу Хитлеру спасти Германию и сделать ее снова великим Государством… Хейль Адольфу Хитлеру!..
Тихо, будто поднимаясь из глубочайших недр детских душ, медленно и протяжно, а потом все нарастая, перекатываясь волнами и уже гремя, как океан во время урагана раздалось:
– Хейль!.. Хейль!!. ХЕЙЛЬ!!! ХЕЙЛЬ!..
Оркестр заиграл Баденвейлерский марш, и все запели его слова:
«Наша жизнь принадлежит свободе!..».
И снова напряженная, волнующая тишина. И вдруг – громко сказанные слова:
– Achtung!.. Фюрер едет!..
Чуть колышутся на легком утреннем ветру пестрые знамена. Из-под высокой темной арки Марафонских ворот медленно показывается громадный черный открытый автомобиль.
Рядом с шофером, стоит Вождь Германского народа, Адольф Хитлер. Он в своем простом костюме: в желтоватом мундире «наци», открытом на груди, в черном галстухе, в фуражке. На груди военный орден Железного креста, на рукаве алая повязка с белым кругом и черной «свастикой». Он сам создал себе этот свой, традиционный костюм, и в нем все величие и вся простота Третьего рейха… Он первый между равными. Правая рука с раскрытою ладонью протянута вперед, он смело, ясно и приветливо смотрит в глаза приветствующей его молодежи.
Сзади него сидят генералы в форме, в тяжело расшитых золотом фуражках, с плетеными золотыми жгутами на плечах, с пестрыми колодками многих орденов.
За автомобилем Вождя чинным строем, по два в ряд, двумя колоннами, каждая по четыре автомобиля, медленно и плавно двигаются автомобили «Schütz-Corps»[93]. Высокие, стройные молодцы в черных суконных мундирах и черных фуражках с белыми кантами сидят в них.
Четверть миллиона рук протянуты навстречу Хитлеру и дрожат прозрачною розовою сетью над толпою публики, над белыми девочками, над стройными рядами юношей… Весь Стадион гремит все нарастающими криками привета:
– Хейль!.. Хейль!!. ХЕЙЛЬ!!! ХЕЙЛЬ!…
* * *
Хитлер по крутой лестнице поднялся на половину высоты Стадиона, и там, на площадке, выслушал приветствие фон Шираха, роздал награды работницам и рабочим, и подошел к громкоговорителю.
Он стоит над толпою, весь открытый, всем ясно видный. Черная прядь волос свесилась на лоб, голова высоко поднята:
– Хейль Югенд!..
Десятки тысяч молодых грудей колыхнулись. Дружный прозвучал ответ:
– Хейль, мейн Фюрер!..
– Стоять вольно!..
Минуты волнующего напряжения прошли. Их сменило восторженное внимание. Все глаза устремлены на Хитлера. Каждое его слово ловится, запоминается, запечатлевается навсегда…
Мертвая тишина на Стадионе. Да, кажется, что в эти минуты по всей Германии стоит напряженная тишина. Вся Хитлеровская молодежь в эти часы собрана у радиоаппаратов и слушает своего Вождя…
Аглая Васильевна, Лиза и Игорь были на Стадионе, куда достал им входные билеты Игорь. Они сидели на одной высоте с трибуной Хитлера. Пониже их, почти касаясь русыми косичками колен Аглаи Васильевны и Лизы, сидели девочки из Хитлеровской молодежи. Они не поспели пробраться к своим, на ту сторону арены, и сели здесь, среди публики. Он повернули головы в сторону Хитлера. Голубые глаза, не моргая, смотрели вверх и вправо; они чуткими детскими сердцами воспринимали каждое слово Вождя. Они слушали слова:
– Наши юноши должны быть мужественны, и наши девушки – женственны!
Лиза видит, как расплываются в самодовольной улыбке лица девочек. Еще внимательнее слушают они слова:
– Вы, молодежь, – самое большое наше сокровище… В вас основание веры в будущее, в вас надежда нашего народа…
Буря аплодисментов покрывает эти слова. Розовый трепет маленьких рук над белым простором девичьих рядов – точно стая маленьких бабочек.
– Наше Государство построено молодежью и дальше будет строиться на своей молодежи…
И опять трепещут розовые бабочки над белыми рядами и гром аплодисментов долго не смолкает.
– Воскликнем все вместе «Heil», да здравствует наше движение! Sieg Heil!.. Наш Народ!.. Sieg Heil!..
Колонны юношей дрогнули и стали «смирно». Девушки белою стеною поднялись во всю ширину и вышину Стадиона. Вытянуты вперед правые руки и воплем восторга исторгнуто из десятков тысяч грудей громовое «Хейль!»… Грянул старый немецкий гимн. Четверть миллионная толпа запела. К небу понеслись, переливаясь, торжественные, за душу хватающие, звуки:
– Deutschland, Deutschland über Alles, über Alles in der Welt!..[94]
– Ein Volk, ein Reich, ein Führer[95], – вздыхая говорит Аглая Васильевна.
Она, Лиза и Игорь сидят на дерном покрытых скамьях на откосе зеленого спортивного поля. Все поле в рыжевато-черных пятнах завтракающей молодежи. Hitler-Jugend быстро, в полном порядке, разбилась по звеньям, уселась и улеглась на траве. На тележках подвезли жестяные бидоны с молоком, хлеб, масло и сыр. Старшие девочки от каждого звена получили свою долю и понесли ее к мирно ожидающим детям.
В стороне глухо бьет барабан: там… там… там.. Мальчик в черном, с огромным средневековым черным, с белыми кантами, барабаном идет впереди маленького отряда малышей. Старательно шагают под барабан мальчуганы, направляясь на станцию подземной дороги. А кругом, по всему откосу поля, расселись родители. К ним то и дело подбегают девочки, чтобы поделиться впечатлениями дня:
– Ты слышала, мама, что сказал наш Фюрер?.. Мы будем трудиться… Мы все будем трудиться, чтобы быть достойными Германии…
Над полем, на высоком песчаном холме, обширный ресторан. Алые флаги полощут на посвежевшем ветру. Балкон и все столики наружу, на скате холма, под большими пестрыми зонтами полны гостей. Гудит, шумит голосами зеленое поле и холм. Там около миллиона берлинцев… Звонко кричат продавцы газет: «Бецет ам Миттаг»!.. «Берлинер Иллюстрирте»!..
Внизу повозка, на повозке шатер. Кругом толпа. Пахнет свиным салом, капустой. Тут торгуют горячими сосисками.
Сверху синее небо, редкие белые облака, как корабли под парусами, плывут на восток…
– Ein Volk, ein Reich, ein Führer… – повторяет Аглая Васильевна. – Как орлица, собрала Германия под свои мощные, крепкие крылья всех своих сыновей. Собрала нацию воедино. Немного осталось, и то довершит. Счастлива Германия, что Бог послал ей такого вождя, счастлива тем, что она едина…
