но сейчас решила дописывать книгу тут. Не знаю, есть ли в этом какой-то смысл, но ощущается очень правильным.
Ник
Я помню, мы говорили о личном пространстве, но целый океан сейчас кажется огромным расстоянием.
Сара
Знаю.
Ник
Гэтсби сейчас у меня. Берни пришлось отлучиться на выходные. Я вполне могу пока о нем позаботиться.
Сара
Спасибо.
Ник
Ты готова к тому, что найдешь?
Сара
Сейчас это уже не важно.
Ник
Помни коллаж твоей мамы.
Сара
?
Ник
Мы всегда больше, чем какой-то один фрагмент.
Сара крепче стиснула в руке телефон. Она уже страшно скучала по Нику, но попыталась прогнать это чувство. Выпила немного воды и медленно побрела по улице. Наконец она остановилась перед красноватым кирпичным зданием, до сих пор носившим название «Астон». Она узнала старые резные деревянные двери, массивные медные ручки. Дом.
Она вошла внутрь.
Избавьте меня от авторов, которые говорят,
что совершенно не важно, как они живут.
Не думаю, что плохой человек может написать
хорошую книгу. Если искусство не делает нас лучше,
зачем оно, черт возьми, вообще нужно?
Элис Уокер
В старом доме Сары теперь располагалась причудливая комбинация жилых квартир и маленьких магазинчиков и контор. На первом этаже – галерея современного искусства с одной стороны и благоухающий апельсинами и кофе магазин органических продуктов – с другой. Сара медленно поднялась по лестнице на второй этаж, к квартире, где когда-то жила их семья. Когда-то все они ежедневно ходили по этой лестнице вверх и вниз, держались за эти перила, перепрыгивали или пересчитывали ступеньки. Саре вспомнилось, с каким трудом в последние месяцы отец поднимался по этим ступенькам.
Она остановилась перед заветной дверью двести восьмой квартиры. Провела рукой по номеру, гадая, кто живет тут теперь. Может, не так уж неудобно просто постучаться. Может, ей разрешат заглянуть внутрь.
Она несколько раз постучала в дверь, но никто не ответил.
Зато отворилась дверь напротив.
– Добрый день, дорогая моя. Думаю, у них никого нет дома. – На пороге стояла миниатюрная престарелая женщина с перекормленным рыжим котом на руках. Пастельно-голубое платье, на плече – бриллиантовая брошка в виде цветка. Старушка выглядела так, будто собиралась вот-вот отправиться на какое-то очень важное мероприятие – если бы не фиолетовые шлепанцы на ногах.
– Ничего страшного, – сказала Сара. – Я их даже не знаю. Просто жила тут в детстве, ну и… знаете ли… вспоминаю. – Она снова посмотрела на двести восьмую квартиру и повернулась к соседке. – Кажется, я вас помню. Вы тут давно живете? Может быть, помните нашу семью? Джек и Кассандра Грейсон?
Сара показала на телефоне старую фотографию их семьи.
– Ох ты боже мой. Это же он потом заболел… да. – Соседка поцокала языком. – Ох. Такая печаль. Заходите, заходите. Поговорим немножко. Я сейчас чая заварю.
Сара припомнила это лицо. Да… Миссис Клегг. Она иногда оставалась посидеть с Сарой и Анной-Кат и угощала их шотландскими сладостями под названием «Лаки Таттис». После переезда в Америку она пыталась найти их в тамошних магазинах, но никто понятия не имел, о чем она спрашивает, так что Сара плакала и твердила маме, что хочет домой, в Лондон.
Сара вошла вслед за соседкой в ее квартиру – и словно перенеслась назад во времени. Жилище миссис Клегг было храмом покойной Маргарет Тэтчер. Повсюду ее фотографии в рамочках, декоративные тарелки, значки, бронзовый бюст. Даже керамический колокольчик с ее именем.
– Она моя пятиюродная сестра. Практически как родная, – гордо пояснила миссис Клегг. – Однажды мы почти встретились на свадьбе, но ее задержали – заварушка на Фолклендских островах. Никогда не прощу этого Аргентине.
Сара села на розовый бархатный диван рядом с треснутым по центру стеклянным кофейным столиком. Миссис Клегг поспешила на кухню заваривать чай.
Здоровенная кошка запрыгнула на диван пугающе близко к Саре. На ошейнике у нее было написано «Мэгги». Сара чуть отодвинулась.
Миссис Клегг вернулась в комнату и принялась наливать чай.
– Я понимаю, что прошло много лет, – сказала Сара. – Но вы ведь хорошо знали моих родителей?
– О да. Такая милая пара. – Она положила на тарелку Саре посыпанное сахарной пудрой печенье. – Мы были соседями лет восемь-девять, как-то так, до той печальной истории с вашим отцом… – Миссис Клегг опустила взор вниз, на чашку с чаем. – Такой молодой. Я иногда присматривала за вами и вашей сестренкой. С виду, может, этого и не скажешь, но мне уже восемьдесят пять, и из ума я не выжила…
Для выразительности она постучала себя пальцем по виску, оставив на лице след сахарной пудры.
– Миссис Клегг, а вы случайно не знаете Мередит Лэмб – может, она тоже жила где-то поблизости или приходила к моим родителям в гости?
– Что-то не припоминаю, милочка. – Она помешала сахар в чашке.
– А сестру моего отца, Мэри Грейсон, вы не знали? – Сара пригубила чай, горячий, но горьковатый. Может, подумала она, старушка разогрела старый.
– Ох ты, боже мой, да – то есть нет. Ну то есть она сперва-то захаживала сюда, но потом вышла замуж и переехала. Хорошенькая такая и любезная, но вот с головой не в порядке. Ваша мама и Мэри так меня утешали после того, как эти вот из ИРА пытались убить кузину Маргарет бомбой в отеле. Так уж меня разволновало, слов нет. – Миссис Клегг отпила чая и положила себе еще сахара. – Это, разумеется, было еще до ограбления. Ужасные времена, вы и не представляете.
Сара приподняла брови.
– До ограбления? Какого ограбления?
– Ах, ну вашей же квартиры, какого бы еще? Вся эта суматоха, и ваша мама в слезах, и полиция все вверх дном переворачивает…
– Что-что? – У Сары ни осталось ни тени воспоминаний об этом, и она была не вполне уверена, может ли довериться памяти миссис Клегг. – А когда это было?
– Хм-м. Дайте-ка подумать. Сразу после выхода второго тома мемуаров Маргарет, «Путь к власти». Это, получается, 1994-й? Вы читали, милочка?
– Простите, нет.
Миссис Клегг помакнула глаза лавандовым носовым платочком.
– Собственная же партия вытеснила.
– А вы не могли бы рассказать про ограбление?
В тот год умер отец Сары. Ей было семь лет.
– О… ну, как-то ваши родители пришли домой, а там все вверх дном перевернуто. Ужасно, просто ужасно. Еще чая?
– Но я бы, уж верно, такое событие запомнила бы. А я напрочь не помню, чтобы у нас что-нибудь пропадало.
– Это случилось в будний день, и, видимо, не так уж много из вашей квартиры и украли, хотя очень сильно все перевернули. Главное, что
