объяснений. Я
напала на кого-то средь бела дня.
Я забегаю в ванную, и меня выворачивает над раковиной. Плечи дрожат, дыхание кое-как выравнивается. На фаянс капает тонкая струйка слюны. Я смотрю на себя в зеркало, и от увиденного хочется выть.
Щеки ввалились. Немытые волосы торчат колтуном, окруженные темными мешками глаза налиты кровью. Ночь я не спала и уже несколько дней не обменивалась словами ни с кем, кроме консьержа. Час за часом я призрачно существую в этой скорлупе, пытаясь отвлечься своей рукописью, чтобы меня не мучили мысли, но больше я так не могу. Я так чертовски устала от всего этого — от видений, от преследования, от ночных кошмаров. Устала видеть за каждым углом Афину, слышать ее голос, ее смех. Я на это не напрашивалась. Во-первых, не просилась быть свидетелем смерти Афины. Не хотела даже находиться у нее в ту ночь, но она настояла, и я там была, причем настроение себе испаскудила даже больше, чем предполагала.
Я устала.
Я так устала.
Я просто хочу, чтобы она ушла. И чтобы все снова было в порядке.
Я набираю Рори. Из моих россказней она не поймет ничего, но я объясню все с самого начала. Подробности для нее не имеют значения, важно только, чтобы она послушала, выслушала, услышала, насколько мне больно. Мне нужно, чтобы кто-нибудь знал, как я разбита.
Гудки все длятся и длятся. Я набираю во второй раз, затем в третий, но Рори трубку так и не берет.
Я ищу у себя в телефоне доктора Гэйли. К ней я не записывалась уже много лет, с тех пор как выпустилась, но ее номер у меня все еще сохранен. Она отвечает после двух гудков:
— Алло?
— Доктор Гэйли? Здравствуйте! — Слова рвутся из меня наружу, слишком нетерпеливые, слишком отчаянные. — Не знаю, помните ли вы меня… Я Джун Хэйворд, была вашей пациенткой несколько лет назад, когда училась в Йеле. Я была той, кто, эм-м…
— Джун? Конечно. Здравствуйте. — Голос у нее приветливый, только слегка озадаченный. — Чем могу помочь?
— Я понимаю, прошло много времени… — Мне бы сейчас остановиться, сделать глубокий вдох, чтобы сдержать захлестывающие рыдания. — Но вы сказали, чтобы я позвонила, если мне когда-нибудь снова понадобится терапия, и, э-э… Я думаю, у меня действительно не все в порядке. В последнее время многое произошло, и я не очень хорошо с этим справляюсь, наверное, потому, что это поднимает много, э-э, прошлых травм…
— Джун, секундочку. Давайте пошагово. — Доктор Гэйли на секунду замолкает. — Вы, наверное, хотели записаться ко мне на прием? И звоните по этому вопросу?
— А… эм-м… Извините, я понимаю, вы, наверное, заняты, но если к вам можно попасть, хоть прямо сейчас …
— Давайте-ка посмотрим. — Она делает паузу. Я слышу, как выдвигается ящик стола; видимо, она как раз сейчас на своем рабочем месте. — Только мне нужно знать, живете ли вы по-прежнему в Коннектикуте.
— Я в Росслине, Вирджиния. — Я шмыгаю носом. — Но у меня есть страховка… Например, если вы вне сети, я могу заплатить из собственных средств…
— Дело не в этом, Джун. Я не могу оказывать телемедицинскую помощь, если вы не в Коннектикуте. На практику в Вирджинии у меня нет лицензии.
— А-а, — разочарованно протягиваю я, вытирая нос. На руке полоска соплей. Разум, кажется, вообще в отключке. — Понимаю.
— Но я могу вам дать несколько рекомендаций. — На столе как будто шуршат бумаги. — Вы говорите, что вы в Росслине, верно?
Так. Пожалуй, хватит.
— Доктор, на самом деле все в порядке. Я тут сама могу поискать местных терапевтов. Извините, что отняла у вас время…
— Подождите, — говорит она. — Джун, у вас нет каких-нибудь мыслей о причинении себе вреда? Или вреда окружающим? Я могу сейчас соединить вас с горячей линией…
— Нет-нет, я в порядке. — Мне вдруг становится ужасно неловко. Я не хотела заходить так далеко, становиться такой обузой. — К суициду я не склонна. Я в порядке, просто… выдался ужасно скверный день. Просто хотелось с кем-нибудь поговорить.
— Я понимаю, Джуни. — Ее тон смягчается. — К сожалению, не могу оказать вам услугу в другом штате. Но всю необходимую помощь я вам предоставлю, хорошо? Вы можете ради меня немного потерпеть?
— Да, — хриплю я, — могу. Было бы хорошо.
— Тогда я сразу с утра отправлю вам по электронной почте несколько рекомендаций и контактов. У вас еще тот же имэйл, что указан в файле?
— Э-э… да. Этот действующий.
— Вот и хорошо. Тогда утром у вас все это будет. Спасибо, Джуни. Берегите себя.
Она вешает трубку. Я сижу со скрещенными ногами на кровати, закрыв руками лицо. И чувствую себя еще хуже, чем раньше. Мне хочется исчезнуть. Зачем я, черт возьми, это сделала? Будний день, десятый час вечера. Доктор Гэйли, наверное, сейчас жалуется в трубку своему мужу: «Извини, дорогой, тут звонила одна из бывших, психопатка…»
У меня оживает телефон. Я отчаянно к нему бросаюсь, но это не Рори.
Уведомление по Instagram.
От призрака.
На этот раз Афина сидит в кабинке «Саксбис», задорно высунув поверх соломинки язык. На ней точно тот же прикид, что был и на моем вечере, и за окошком «Коко» — наряд, который, как мне показалось, я увидела сегодня днем из кафе. Губы ягодно-алые. Глаза мерцают огоньками.
«Заприметила сегодня старую подругу. Интересно, помнит ли она меня?»
Мне хочется разораться.
Больше я этого выносить не могу. Я должна знать правду. Иначе дальше мне не двинуться. Это будет терзать меня весь остаток жизни, пока я не узнаю — к добру или к худу, — кто или что она такое.
Мне нужно высвобождение. Пусть помощи и не будет, но мне хотя бы нужны ответы. Мне нужно, чтобы что-нибудь произошло, иначе я взорвусь.
Я перехожу к аккаунту Афины и пишу:
«Ладно. Я вся внимание. Чего тебе надо???»
Призрак в сети. И отвечает немедленно:
«ступени экзорциста» [73]
«завтра вечером»
«в одиннадцать»
Афина жива.
Иного объяснения на ум и не приходит. «Ступени экзорциста» — наш с ней прикол. Крутая, черная как смоль лестница в квартале от кампуса Джорджтауна; место, где в «Изгоняющем дьявола» умирает отец Каррас. Это местечко известно своей аурой потусторонности, а ступени там настолько скользкие от дождя и снега, что удивительно, как там не бьются насмерть любители бега трусцой. Мы с Афиной однажды приперлись туда после поэтического вечера, в мою первую зиму в Вашингтоне. Афина подначивала меня взбежать по обледенелой лестнице, а я вместо этого вызвала ее на состязание. Через десяток ступеней я расшибла себе колено, а Афина мелькнула мимо, даже не обернувшись.
