- Стихи - это воздух культуры! - резюмировал Берлинский. - А потому я предлагаю послушать нашего гостя из северной столицы, - он кивнул головой на долговязого угреватого парня, молча притаившегося с бутылкой пива в руке на углу стола. - Толян, прочитай нам что-нибудь свеженькое.
- Добро, - поднялся тот. - Вот - самое последнее, я написал его буквально сегодня утром в электричке...
И, широко, как Вознесенский, отбивая такт рукой, громко прочитал:
Скорый поезд из Питера
номера с головы!
Едут бляди и пидоры
от Невы до Москвы!
Гул в вагонах нетопленых,
тамбур пахнет махрой!
До рассвета чуть тепленьким
будет каждый второй!
В свитерках не залатанных,
не стыдясь своих дыр,
молодые, патлатые,
лишь пришедшие в мир,
утром выйдут из поезда,
в голове - пустота...
...Помоги им опомниться,
отрезви, Храм Христа!
Закончив читать, Толян молча сел на место и отхлебнул из пивной бутылки.
- А ты, Борь? - окликнул Викторион Таракьянца. - Прочтешь что-нибудь?
- Если слушатели готовы терпеть, то можно.
- Что? До сих пор ещё экспериментируешь?
- А что ещё можно делать в мире, который существует по законам текста?
- Да ладно тебе! Ролана Барта начитался? Всё уже, мол, было, было, было, а потому - всё только повтор и цитирование, а если всё только цитата, то что тогда в жизни имеет право претендовать на ощущение трагедии? Ничего. Так?..
- Ну, не совсем так, но... Впрочем, я могу и не читать.
- Ладно, читай. Мы уже слушаем.
- Смотри... Не я говорю, но ты.
Борис прислонился к дверному косяку, прикрыл глаза и, скрестив на груди руки, бесцветным, но четким голосом прочитал:
Шмардыгал Брандограй по грабору,
фурзыгая и тряжно брендя.
А настрапу - ляляла Фиора,
лестолазо флудями кудя.
- Брандограй, Брандограй, требрухите!
Ранзе журно так тряжно брендить?..
И закляк Брандограй, оропитев,
и закрокало звенце в прети.
- Илисите, Фиора, Фиора,
я - кандо, мурандо и трандо.
Не кухите ваво, лилодора,
дудем врехте калять от и до...
...И гунда покоргилось за жоро
закулевшее зорце на ной,
шмардыгал Брандограй за Фиорой,
и мугалы им фри за руной.
- Ну и чего тут такого сверх экспериментального? - подала голос сидящая на коленях у одного из парней тяжелогрудая крепенькая девица в белых кучеряшках. - Классическая "глокая куздра", только развитая до размеров полноценного стихотворения. Но смысл его абсолютно понятен, и я искренне порадовалась и за этого увальня Брандограя, и за встреченную им Фиору. Потому что для передачи настоящих чувств не обязательно знать язык. Обходятся же без помощи Розенталя орлы, львы, куропатки?
- Угу, - кивнул Берлинский. - И собаки в период течки...
- Я предупреждал, что пишу нестандартно, - напомнил Борис, - а потому прошу прекратить дискуссию. Творчество - процесс индивидуальный, так что не будем превращать литературу в третью Чеченскую войну.
- Между кем и кем?
- Да как всегда - между властителями дум и блюстителями дум.
- Ну, хорошо, хорошо, давайте сегодня обойдемся без споров, согласился Викторион. - Анют, прочти что-нибудь человеческое! - попросил он брюнетку за моей спиной.
- Но у меня всё грустное...
- Да хрен с ним, лишь бы эта грусть была настоящая! Читай.
- Ну, хорошо...
Она опустила долу глаза и медленно, будто восстанавливая перед внутренним взором описываемую картину, начала:
Под вечер собираемся за стол...
Горячий чай... Звоночки чайных ложек...
Из рук твоих стакан упал на пол...
О, как ты со стеклом неосторожен!
О, как неосторожен ты со мной.
Но я уже не жалуюсь, не плачу,
лишь становлюсь всё тоньше и прозрачней,
и, может, стану облаком весной.
Меня ночами обнимает страх.
То снится скит, то долгие скитанья.
Но сколько можно о непониманье?
От этого и так звенит в ушах...
При этих словах она на мгновение прижала к ушам ладони и, уйдя взглядом куда-то ввысь, в закрытое потолком комнаты, но предполагающееся где-то над крышей небо, закончила:
...Родившись от небесного огня,
душа небесный смысл повсюду ищет.
И с каждым днем становится всё чище.
И ты всё чаще смотришь сквозь меня...
- Ну, вот! Есть же ещё настоящая поэзия! - признал патлатый. - Хотя тоже не без уклона в оригинальничание. В простоте сейчас уже и слова никто не скажет... Так, Борис?..
- Минуточку, - отозвался Борька. - Звонят в дверь, я открою, - и вышел в переднюю.
Глава Е (5).
- ...ЕСТЬ! - раздался его радостный возглас в коридоре, и через минуту он ввел в комнату высокого черноволосого парня с птичьим лицом и пронзительными черными глазами. - Знакомьтесь, друзья. Это - Сергей Отпадов, автор недавно вышедшего романа-римейка "Медная лампа Алладина". Жаль, что Анаврин ушел - я так хотел, чтобы они познакомились. Потому что, на мой взгляд, они полные антиподы...
- А в каком, ты говоришь, журнале роман вышел? - спросил кто-то из сидящих за столом.
- Он не в журнале, он сразу отдельной книгой, - ответил вошедший.
- Не в "Вагинусе" ли?
- Ну что ты, "Вагинус" же как раз Анаврина раскручивает, а я с ним в своем романе полемизирую! Меня Игорь Хазаров издал, который до этого детективы Б. Анального печатал - читали, наверное, истории про сыщика Пандорина?
- Ну-у! Кто же на такое чтиво свое время тратит?
- А что? По-вашему это плохо написано?
- Да дело не в том, хорошо или плохо написано. Написано-то как раз и не плохо, таланта у него не отнять, но понимаешь, в чем дело... Вот сейчас у нас стали продаваться такие специальные пластмассовые кости для собак, импортные, конечно, у которых вроде бы и вкус настоящих костей, и запах, ну и на вид они, как натуральные, да только в желудок при этом ничего, кроме собственной же слюны, не попадает. Вот и романы Б. Анального про Пандорина - точно такие же муляжи, как эти кости. Если их и можно "грызть", то лишь для того, чтобы занять время, но уж никак - не насытиться...
- Да если б ещё он был просто Б. Анальный, а то ведь его настоящая фамилия - Чортишвили! Горгоний Чортишвили - каково вам, а?
- А Отпадов - это ваша настоящая фамилия? - повернувшись к гостю, прозвенела бокальчиком своего голоса Аня. - Уж больно она какая-то... жаргонно-тусовочная, что ли.
- Так это мне Хазаров специально такой псевдоним придумал, чтоб, значит, молодежь сразу за своего приняла, - засмеялся он. - А моя настоящая фамилия - Окладов, в выходных данных книги она указана.
- И про что роман? - опять спросил кто-то из-за стола.
- Да роман - просто отпадный! - не сдержал восторга Таракьянц. - Там один чувак, хакер, обманув устроителей интернет-аукциона, получает на халяву старинную медную лампу, из которой потом вылезает настоящий джинн. Прикидываете?
- А в чем суть полемики с Анавриным?
- Да в том, - снова взял слово пришедший, - что у Анаврина всякое слово - это только вместилище пустоты, а мой джинн говорит, что "внутри себя слово содержит все знания о предмете, надо только понимать его суть." И для того, чтобы понимать предмет, не обязательно знать его, но достаточно уже одного названия этого предмета. Более того - именно употребление нами тех или иных слов как раз и обеспечивает нам в дальнейшем становление той или иной реальности.
- Это как?
- Ну... Вы Пола Остера читали? Он у себя цитирует Чарлза Доджсона, я помню это место. "Когда я употребляю слово, - говорит там Шалтай-Болтай презрительно, - оно означает только то, что мне от него требуется, - не больше и не меньше". А Алиса возражает: "Вопрос в том, - говорит она, возможно ли заставить слово обозначать столько разных вещей". На что Шалтай-Болтай ещё более презрительно отвечает в том духе, что "Вопрос только в том, кто хозяин этого слова, вот и всё..."
- Ну и в чем тут суть?
- О-о, суть тут очень во многом! Ведь в этом небольшом уроке Алисе Шалтай-Болтай делает набросок будущих человеческих надежд и дает ключи к нашему спасению - чтоб жизнь развивалась так, как надо, мы должны стать хозяевами слов, в буквальном смысле. Тогда язык будет отвечать нашим чаяниям и обеспечивать наше будущее.
- Как это?
- Ну... Вот вы в "балду" на лекциях играете?
- Да случается...
- Ну так вот. Вы помните, что суть её заключается в том, чтобы из входящих в какое-нибудь базовое слово букв составить как можно больше других самостоятельных слов, максимальное число которых и обеспечивает победу. Понятно, что никакой логической связи со своими "слово-матками" эти новые слова не имеют, а зависят только от того случайного набора букв, из которых те состоят. Однако именно здесь как раз и проявляет себя та "хиромантическая", если так можно сказать, сущность языка, которая показывает, что слово - это не просто "единица речи, представляющая собой звуковое выражение понятия о предмете или явлении объективного мира", как об этом говорится в словарях, но самая что ни на есть настоящая кодовая программа, которая, используя входящие в него буквы в качестве "строительного материала", распрограммирует себя через новообразуемые слова в целом комплексе понятий, обусловливающих (вспомните-ка Вильгельма Гумбольдта, который говорил, что язык есть не что иное как соборная среда, не только предваряющая, но и обусловливающая всякое творческое действие в самой его колыбели) параметры и самой той реальности, которую они собой описывают... У кого-нибудь есть под рукой бумага и ручка? Возьмите для примера такое ключевое в эволюции человеческой культуры слово как "христианство" и посмотрите на тот набор понятий, который оно таит в себе в виде буквенной базы для образуемых из него в последующем слов. Ну, кто-нибудь сделал?.. - он подождал, пока парень за моей спиной закончил составление списка и протянул ему страничку. - Хорошо... Вот - основной в смысловом отношении корпус таких, пребывающих в нём в "эмбрионально-закодированном" состоянии, терминов. Смотрите, что это за слова: Христос, истина, таинство, страсти, творити, Сион, Исав, Иона, Иов, стихира, Сирин, сирота, воин, стон, вина, снасти, трон, страх, хитрости, синаит, вино, тиранство... Видите? Уже сам набор заключенных в слове "христианство" букв предопределяет возможность составления из них только таких слов, которые либо являются символами ветхозаветной подготовки мира к приходу Мессии ("Исав", "Иона" и т.д.), либо же охватывают основную символику уже самой новой религии ("Христос", "Истина", "таинство" и так далее). С такой же красноречивой наглядностью "расшифровывают" таящиеся в них "программы" и другие слова.
