ближе к вечеру, оставив Франца и его подружку наедине друг с другом. Эжени так и не заговорила со мной, и Франц тоже. Все оставшееся время он общался с Луисом, а я с Валери. Эжени, в гордом одиночестве, мазала себя кремом от загара и иногда бросала на меня недовольные взгляды, значение которых я так и не смогла расшифровать.
Вернувшись домой, я предложила Валери остаться на ночь в доме моих родителей, она с радостью поддержала эту идею. Луис, поникший и одинокий, ушел. Всю ночь мы разговаривали с рыжеволосой гостьей, делились воспоминаниями, откровенничали, и кажется, в ее лице я обрела сердечного друга.
– Аврора! Аврора!
Я подняла глаза на мать, стоящую напротив. Она махала руками под песню группы Queen. Мне эта картина показалась очень даже забавной и я, с улыбкой на лице, некоторое время наблюдала за ней. Когда выражение лица матери сменилось на злое, сняла наушники. И виновато посмотрела на нее.
– Знаешь что, дорогая! Не зли меня! – Она пригрозила мне пальцем, как в детстве, когда запрещала маленькой девочке забираться ночью под кровать или обниматься с уличными собакам.
– Мам, не обижайся. Я просто представила тебя в музыкальном клипе.
– Аврора!
– Что, мама?
– Как же я не люблю эту вашу технику! – Мама опустилась рядом со мной, на мягкий диван, и положила голову на мое плечо. От ее волос пахло какао.
– Ты сделала мне какао? – Я погладила ее по голове.
– Да, но ты недостойна.
– Прости меня. – Я снова поцеловала ее, – хочешь послушать музыку со мной?
– Мы с папой сегодня вечером поедем в гости, – она проигнорировала мое предложение, – не хочешь с нами? Наши друзья будут рады увидеть тебя.
– Нет… мне хочется остаться дома. Буду писать свою книгу.
– Настигло вдохновение.
– Кажется, – я неуверенно пожала плечам.
– Может, все-таки позвонишь Луису и Валери, пригласишь их к нам? Не хочется оставлять тебя совсем одну.
– Хорошо, так и сделаю.
– Пошли пить какао, – она поднялась с дивана и, схватив мою руку, потянула меня за собой.
– Ну что будем смотреть? – я перебирала пыльные диски, доставая их из ящика, – кажется, папа скупил все исторические фильмы, которые бывают на свете.
– Я даже не знаю… что-нибудь романтическое может, найдется? – раздался сонный голос Валери, сопровождающийся зевком.
– Романтическое? – я повернулась к ней, – влюбилась?
– С чего ты взяла? – удивленный взгляд голубых глаз устремился на меня.
– Не знаю… На романтику потянуло.
– Ага… влюбишься в этой глуши. Было бы в кого, – она усмехнулась и взмахнула головой, ее рыжие локоны плавными волнами спадали на плечи.
– А ведь я никогда тебя об этом не спрашивала.
– Мы об этом и не говорили… вроде как.
– Ты права, – я снова приковала свое внимание к дискам.
– Хотела бы поговорить об этом?
– Больше нет, чем да…
– Сложности в любви? – осторожно поинтересовалась Валери.
– У кого их нет… – вздохнула я, – смотри, что нашла.
Валери села рядом со мной на пол, отобрала у меня диск и повертела им перед своим носом.
– Титаник?
– Ты же хотела романтики? – я улыбнулась ей.
– Да… но не трагичной романтики.
– Тебе не угодишь.
– Ладно, – она вернула мне диск, – включай. Вечер сентиментальных дурочек объявляю открытым.
– Я люблю быть сентиментальной.
Раздался звонок в дверь. Валери пошла встречать Луиса, я воспользовалась минуткой одиночества, чтобы проверить свой телефон. Он по-прежнему молчал. Уже который день… не знаю, я давно потеряла счет времени. Кажется, я вдруг стала ненужной человеку, который неделю назад готов был жениться на мне. И все-таки… мне хотелось услышать его спокойный, ровный голос, слишком мягкий для такого строгого человека как он. Тоска по чему-то родному, забытому за много километров отсюда, не отступала.
В комнату вошел Луис, за ним Валери. А через секунду в дверях возникла фигура Франца.
– У нас еще гости, – объявила Валери.
– Как относишься к трагичным, романтичным фильмам? – спросила я у Франца, тем самым обратив его внимание со стен на себя.
– Подозрительно, – ответил он, задорно подмигнув мне.
– Скукотище… – протянул Луис, упав на мягкий диван,– я думал, мы ужасы будем смотреть.
– Нам сегодня охота поплакать, – Валери села рядом с братом, – подвинься, эгоистичная блондинка.
– За что мне такое наказание, – Луис с недовольным лицом уступил сестре свое место, – я не заслужил.
Валери закатила глаза и отобрала из рук брата подушку. Я включила фильм и села на пушистый ковер рядом с Францем.
– Тебе удобно? – поинтересовалась я у парня, заметив, как он пытается удобно устроить голову, облокотившись на ноги Луиса, свисавшие с дивана.
– Да, – коротко ответил он.
Темную комнату освещал яркий свет от телевизора, который падал на красивое лицо рядом сидящего парня. Я поймала себя на мысли, что уже час смотрю не в том направлении, в котором следовало бы… мой взгляд, независимо от воли, каждые две минуты замирал на лице Франца. Я любовалась его профилем, мимикой. Он часто хмурился, морщил нос, облизывал языком сухие губы. У него дергались брови… они скользили то вверх, то вниз по глубокому лбу, на котором появлялись заметные морщинки. Как только он замечал мой взгляд, а это случалось много раз, я отворачивалась к телевизору и делала вид, что погружена в сюжет «Титаника». И теперь я чувствовала, как он скользит взглядом по моему лицу, шее, открытым плечам. Мне до дрожи в теле хотелось положить свою ладонь на его руку, которая лежала возле моего бедра и иногда прикасалась к коже… вызывала по всему моему телу импульсы тока.
Я только заметила, что Валери заснула, положив голову на плечо брата. Глаза Луиса тоже были закрыты, но веки все еще дергались от неглубокого сна. Через некоторое время раздался еле слышный храп, который рассмешил нас с Францем. Мы переглянулись, словно сообщники, и когда Луис храпнул громче, прыснули от смеха.
– Вряд ли получится досмотреть фильм, – сказал Франц шепотом, – мы просто ничего не услышим из-за храпа этого парня.
– Я не знала, что он храпит.
– Еще как храпит.... мне приходилось ночевать с ним в детстве. Да и сейчас ничего не изменилось. Иногда Луис заваливается ко мне домой и ночует в моей комнате.
– Как мило, – я усмехнулась, – может, ему не хватает ласки и тепла?
– И я как всегда крайний. Что-то вроде подушки для нытья.
– Странно… мне казалось, что мужчины никогда не чувствуют острую нехватку женской ласки.
– Поверь, ты ошибалась. Луис вообще исключение из всех правил, – Франц провел пальцами по нижней губе, – он переживает из-за того, что ни с кем
