Была это нелепая случайность или намеренное действие самого Дениса – никто так и не смог прояснить ни нам, ни следствию.
Сегодня, спустя почти год после нашей встречи с Олесей в клинике, я все чаще думаю о ней и ее брате. Надо бы позвонить, узнать, как там у них дела, продолжают ли они с мамой бороться с зависимостью Сергея, с этой ставшей для многих такой обычной, но оттого не менее жуткой болезнью или тоже опустили руки. Как я, как наша семья.
Я вспоминаю слова Олеси о черной дыре и осознаю, что все острее ощущаю ее в своем сердце. Я думаю о том, в какую сторону могла повернуть история болезни Дениса, как могла сложиться… нет, не сложиться, а развиваться его судьба, если бы кто-то из нас, да что там кто-то, я, именно я сам – не сдался, не плюнул бы на все после роковой неудачи и рецидива болезни, а нашел бы в себе силы продолжать бороться за жизнь родного, такого дорогого человечка, продолжал бы поддерживать его родителей…
Думаю, наверное, мы просто недостаточно любили его или стали уже неспособными к любви, потому и не смогли заполнить ту голодную черную дыру в его сердце.
И, стало быть, спасать нужно было не столько Дениса, сколько нас самих. Не зря же и Серафим Саровский говорил: «Спасай себя сам, и вокруг тебя спасутся тысячи». Мы не пытались. Я не пытался.
Знаете, иногда так отчаянно хочется верить в существование параллельных вселенных… Может, хотя бы в какой-то из них жизнь нашего мальчика не оборвалась так рано и так бездарно, и я не чувствую там своей чудовищной вины и этой постоянной, ноющей, непроходящей боли в сердце.
Обществу давно необходимо признать тот факт, что зависимость – это не какой-либо индивидуальный порок конкретного человека, а прежде всего болезнь, и болезнь крайне серьезная и опасная. Этот недуг постепенно и глубоко проникает во все системы организма, меняя личность человека, поражая и подавляя ее изнутри. Но окружающие, как правило, видят перед собой лишь опустившегося, вызывающего отвращение индивидуума, который полностью выпал из социума. И единственное желание у большинства людей в подобном случае – как можно быстрее пройти мимо. Не заметить, отвернуться, всем видом показать, что это не твое дело, поскорее выкинуть из головы.
Часто подобное отношение проявляется, даже когда речь идет о близком человеке, родственнике. Ведь это же какой позор, как стыдно перед социумом иметь такого отца или брата!
При этом никто не задумывается, что перед ними по-настоящему больной человек, больной в чисто медицинском смысле, что ему сейчас очень плохо и он нуждается в срочной помощи. В нашей помощи. Хотя бы уже потому, что он человек. Ведь, по большому счету, он ничем не отличается от любого из нас.
А теперь задайте себе простой вопрос: готовы ли вы к тому, что в какой-то момент и мимо вас пройдут именно тогда, когда вам более всего нужна будет помощь и на кону окажется ваша жизнь?
Если один из близких людей становится зависимым, это не может не сказаться на всей семье в целом, на каждом ее члене. Даже если постараться вычеркнуть из своей жизни такого человека, вы, как ни странно, все равно в той или иной степени будете подвергнуты воздействию его болезни. От этого уберечься нельзя, как нельзя уберечься от эпидемии, когда вирус, находящийся в замкнутом пространстве, настигает любого.
На каждого болезнь будет влиять по-своему, но произойдет это непременно. Очень незаметно ментальная и эмоциональная составляющие личности начнут постепенно видоизменяться, и в конце концов скрытому воздействию окажется подвергнута вся психика. Подобное явление уже достаточно хорошо изучено и подробно отражено в специальной медицинской литературе, где оно называется созависимостью. В результате постепенно вся семья становится созависимой.
А ведь именно из таких созависимых семей состоит не столь уж малая часть нашего общества. А если представить это само общество как единый организм, то это покажет, что все мы в определенной мере являемся созависимыми – зависимыми друг от друга. И тот, кто сейчас отворачивается, проходя мимо страданий другого человека, уже сам неотвратимо болен. Только еще не знает об этом.
А всего-то и нужно – хотя бы попытаться разорвать этот замкнутый круг. Иногда так и хочется сказать: люди, будьте добрее друг к другу, ваша доброта рано или поздно обязательно к вам вернется.
Слово «даун» в нашем обиходе давно заняло место оскорбительного определения уровня умственных способностей оппонента, стало общепринятым синонимом «дурака». Когда нам кажется недостаточно выразительным слово «дурак», мы говорим «имбецил», «олигофрен», «даун», не задумываясь, какая боль, какие страдания и трагедии заключены в этих словах. Мы не придаем им особого значения, и они пускают прочные корни в нашем языке, в нашей культуре, независимо от нашего желания формируя устойчивые шаблоны восприятия их истинной сути и, что еще хуже, нормы отношения общества к людям с подобными отклонениями.
По данным Всемирной организации здравоохранения, дети с синдромом Дауна появляются в мире с частотой 1 на 700 новорожденных. В России, по статистике благотворительного фонда «Даунсайд Ап», ежегодно рождаются порядка 2500 детей с этой патологией.
Наши познания о синдроме Дауна сводятся к стереотипу: «Это неизлечимое генетическое (читай – наследственное) заболевание, при котором ребенок рождается умственно неполноценным и редко доживает до 18 лет». Не оттого ли сообщение врачей «У вашего ребенка выявлен синдром Дауна» становится для родителей новорожденного, как правило, тяжелейшим психологическим шоком, ломающим судьбы как минимум трех человек? Находясь в плену собственных заблуждений и стереотипов, не владея достоверной информацией, человек редко способен принимать взвешенные решения, ибо ограничен в выборе.
Одно из самых больших заблуждений относительно синдрома Дауна состоит в том, что многие считают его наследственным заболеванием, хотя на самом деле это не имеет ничего общего с реальным положением вещей.
Строго говоря, это даже не болезнь в общепринятом смысле – ею нельзя заболеть или заразиться, как, например, гриппом, от нее, соответственно, нельзя и вылечиться. Это генетическая патология, возникающая в момент зачатия плода. И она не связана с наследственностью, равно как с этнической принадлежностью или образом жизни родителей, с употреблением алкоголя и наркотиков. Это случайность в чистом виде, жестокая и непредсказуемая, и риск рождения малыша с синдромом Дауна существует для любой семьи, ожидающей ребенка. Не застрахован никто.
