и ты будешь ими.
Бабушка говорит по телефону с Лесным Царем, просит забрать ее к родителям. Каким родителям, где их взять? В лесу? Приходит соседка Оля, медсестра. Ай. Больно. Больно. Бабушка в прихожей дает Оле деньги за укол. Тело начинает таять. Какое блаженство.
Пустое, слабое выздоровление.
Бабушка ушла в магазин. Грипп подходит к концу, и, чтобы развеять скуку выздоровления, Сусанка достает свою коллекцию бусинок. Солнце попадает сквозь морозное окно в комнату, забирается в бусинки из чешского стекла и играет с ними в разноцветные блики. Потом солнце забирается в Сусанку и играет с ней в разноцветные блики. Сусанка смеется от щекотки, рука вздрагивает, бусинки высыпаются и катятся по полу. Она не знает, что это, как свет попал внутрь нее, но ей кажется, что она говорит с кем-то, сделанным из лучей. Потом свет внутри гаснет. Она бросает коробочку и становится на четвереньки, но не может догнать бусинки – желтые, прозрачно-белые, перламутровые, покатившиеся в разных направлениях – под шкаф, под диван. Они исчезают в хлопьях пыли и мрака. Пальцы пачкаются, она злится, предчувствуя, что так будет всегда – упущенный свет гаснет, все красивое рассыпается и укатывается.
Когда выздоровеешь, Лесной Царь становится безопасным. Она уже понимает чужие слова. Никогда не знаешь, на каком языке обратится бабушка, когда вернешься из школы, – на английском или на немецком? Сусанка привыкает, отвечает.
Сусанна знает, что они с бабушкой обеспечены. Не богаты, но обеспеченны. Этого не знают те, кто ее жалеет, и она не рассказывает, иначе они ее возненавидят, потому что они сами не обеспечены.
Возненавидеть – это получается очень быстро. Яна возненавидела ее из-за новой курточки, называет теперь Сусанка-сосалка, Наташа за ней повторяет.
Сусанна уже знает, что они имеют в виду. Но делает вид, что не знает.
Все равно Яна, пройдя через пубертат, станет приветливой и женственной, а потом вовсе закончит школу и исчезнет. Когда бабушка заболеет, Сусанка не будет заботиться о ней. Сиреневые волосы станут просто седыми, не будут возноситься ореолом надо лбом – обычная сгорбленная старушка. Это не бабушка. Потом бабушка окончательно исчезнет. Можно будет спать до одиннадцати, до двенадцати. Блаженство. Бабушку унес Лесной Царь.
Трудно определить момент, в который Сусанна решает уехать, легче объяснить решение. Голоса доносятся со всех сторон: «Валить надо отсюда». Она их слышит и кивает.
Ей нравится место, в котором она живет. Оставшаяся от бабушки квартира. Она не интересуется политикой. Ей хватает денег из хитрого тайника с нижней стороны столешницы. Ее не беспокоят грязь в подъезде и алкоголики, ей все по вкусу, но ее тянет оборвать эту жизнь. Стереть тонкие линии, соединяющие ее с однокурсниками, соседями и людьми, сидящими рядом с ней в маршрутке, – социальные связи. Что-то похожее на стремление к самоубийству.
Она не анализирует, но начинает искать пути. Самый простой путь: устроиться няней в иностранную семью. Раньше она жила с одной бабушкой, как бабушкино отражение в зеркале, установленном на оси времени. Мысль, что теперь нужно войти в семью с мамой-папой-детьми, для нее невыносима. Ее тошнит от семей, и она ведется на другое, подозрительное по определению объявление. Она скрывает знание иностранных языков, потому что понимает, что ее обманывают, и хочет обмануть тех, кто обманывает ее. И ей удается странный тройной обман. Не прятать деньги. Ничего не прятать и ничего не брать. После оставить их за спиной, этих опасных мужчин и несчастных женщин. Но – статус-кво. Она не обращается в полицию. Они ее не трогают. Они ее вывезли.
Потом – необходимость зацепиться на новом месте, продлевать визу и зарабатывать на жизнь.
Нужны были деньги, но она почти сразу нашла идеальную работу. На самом деле это была не работа, речь шла о тестировании нового медикамента, она случайно наткнулась на объявление – искали здоровых мужчин и женщин до тридцати лет для исследования. В ее задачи входило три раза в день глотать голубую пилюлю и регулярно ходить на медицинский осмотр. Проект должен был длиться полгода, то есть вечность – вечность получать тысячу шестьсот пятьдесят три евро в месяц и ничего не делать. Это устраивало Су. Она следила за своим здоровьем. Прислушивалась к пищеварению. Считала дни между месячными. Проверяла, хорошо ли видят глаза. Слышат уши. Будто вернулась бабушка. Все было хорошо.
Те, кто говорил о необходимости эмиграции, были правы – она живет в райском саду, так думала, сидя за накрытым желтой скатеркой столом и глядя в окно, на плывущие по небу облака аккуратной формы. Никогда не видела до́ма таких аккуратных облаков. Могла сидеть напротив окна часами. В окне пролетали диковинные пестрые птицы, райские птицы, думала она, но позже, заглянув в книжной лавочке в глянцевый альбом «1000 птиц», узнала, что это обычные сойки, дятлы и синицы, такое привычные слова – но она выросла в большом индустриальном городе, центре угольной промышленности, богатом только голубями и воробьями. Хотя и сейчас жила в большом известном индустриальном городе, где находились как фармацевтическая компания, так и публичные дома, в которых осели ее нелегально провезенные через границу спутницы, вокруг было много парков и перелесков, она выходила гулять, насмотревшись на аккуратные облака.
Ехала на автобусе в старый город, поднимала глаза на дома, точь-в-точь такие, какие были в ее детских книгах сказок: пряничные домики с готическими надписями на красноватых деревянных перекрытиях. Смотрела на высокие резные башни церквей. Современные люди с пакетами из стеклянных магазинов спешили мимо, не обращая внимания на свою принадлежность к сказочно-книжному миру. Су тоже заходила в магазины. Она заходила в книжные, покупала книги, ориентируясь только по обложкам, и проглатывала их вечерами. Романы. По ним она учила язык заново, очищала его от гетевских, гофмановских и гейневских словечек, непонятных ни мужчинам, с которыми знакомилась в барах, ни работникам фармацевтической компании.
Прошло четыре месяца из шести, когда Су окончательно убедилась, что все сделала правильно для быстрого проникновения в рай: появились ангелы. Она лежала в испещренной незабудками постели, как раз только что погасила лампу, когда ясно ощутила над собой присутствие ангелов. Су открыла глаза. Ангелы летали над ней, взмахивая невесомыми белыми крыльями, и пустые белые рубахи тянулись за ними следом. Ангелов было достаточно много. Су удивилась, что у них и на самом деле такая архаическая, птицеподобная и человекоподобная форма, но, приглядевшись внимательнее, поняла, что то, что она принимала за крылья, – на самом деле движущиеся лучи. Так же и с рубахами – одни лучи. На самом деле ангелы были маленькими светящимися комками, не больше детского кулака, и эти комки
