заботиться о гладкости картонного тубуса гораздо полезнее, чем о запахе чьего-то временного сотрудника. На собеседовании я познакомилась с начальником отдела и руководителем всего филиала.
– Для нас большая честь нанять женщину с университетским образованием, – сказали они. – Раньше у нас было две сотрудницы, но они работали на полставки, а потом и вовсе уволились.
Место досталось мне легко. Когда я оформила все документы, мне наконец объяснили, чем именно я буду заниматься: проверять заявки, поступающие от отдела продаж, создавать спецификации для завода и составлять планы загрузки производственной линии. В первый месяц работа казалась мне раем. Никаких невыполнимых нормативов, ни один заказчик не звонит среди ночи. Если не запланировано встреч с клиентами, можно прийти в офис в кроссовках и с рюкзаком. Скоро зажили все мозоли, натертые за долгие недели беготни на каблуках. Даже в будние дни можно сходить на концерт любимого певца.
Как и говорил консультант, расхваливая компанию, большинство сотрудников работали довольно долго, многие были значительно старше меня, а властью обладали единицы. Обстановка напоминала болота, на которые мы ездили посмотреть всей семьей, когда я была маленькой. Здесь спокойно, тихо, и время течет неспешно.
Через полтора месяца после смены работы я как-то ехала в лифте с мигающими лампами, которые грозили вот-вот погаснуть, и мне вдруг пришла в голову мысль. Люди в офисе плохо выглядят. Именно об этом я думала, сидя на утреннем общем собрании сотрудников, которое проводилось первого числа каждого месяца. Все вокруг выглядели болезненно. Конечно, в кабинетах старого здания не так много солнечного света, как на двадцать втором этаже высотки, в которой я работала раньше. Так я успокоила сама себя.
Однако стоит один раз обратить на что-то внимание, как это начинает постоянно бросаться в глаза. Довольно быстро я выяснила причину. Все проводили очень много времени в офисе. Много раз в день в зале совещаний множество людей слушали речи, идеи и жалобы своих начальников. Чтобы согласовать бюджет для каждого заказа, требовалось подготовить материалы для начальника отдела, затем для заведующего сектором, затем, если две подписи получены, дождаться одобрения генерального директора, а потом наконец сделать цветные копии толстой стопки документов для всего отдела. Ни у кого не было времени и сил думать о смысле этих действий или задавать вопросы. Все просто делали как сказано. В основном молча. А когда надоедало, клали пачку сигарет в нагрудный карман и шли на улицу курить.
На меня же легли еще несколько обязанностей. Они не были нигде написаны, и никто не давал мне прямых указаний.
Сначала я думала, что занимаюсь этими задачами временно, пока кто-то не возьмет их на себя или пока не придет новый сотрудник младше меня. Я должна была отвечать на телефонные звонки, копировать документы, делать покупки, распределять входящую почту по отделам и получателям, менять бумагу и чернила в копировальном аппарате, каждый день писать текущую дату на доске, подбирать мусор с пола, чинить измельчитель бумаги, выбрасывать испорченные продукты из холодильника и протирать микроволновую печь спиртом, после того как в ней взорвался чей-то обед. Никто не говорил, что я обязана это делать. Однако стоило проигнорировать проблему, как подходил кто-нибудь из коллег со словами: «Слушай, микроволновка…». А я не микроволновка.
Еще я готовила кофе. Заваривала и приносила кофе каждому клиенту. Растворимый кофе может сделать каждый. Я часто вижу, как другие сотрудники сами заваривают себе кофе и пьют его из собственных кружек. Но вот странно – когда приходили клиенты, все начисто забывали, как налить кипяток в чашку. Только с недовольством смотрели на меня. Если я была занята работой, то в мою сторону неслось: «Эй, кофе…» А я и не кофе тоже.
С другой стороны, кое-кто, похоже, считал приготовление кофе весьма ответственным делом. Однажды я подслушала разговор двух коллег, которые узнали, что меня не будет в офисе, когда к ним придет заказчик.
– Что будем делать с кофе?
– Не волнуйся, я уже попросил девушку из другого отдела.
– Спаситель!
Похоже, в офисе всерьез верят, что, приготовив кофе для другого человека, можно утратить какую-то важную часть себя.
Единственным, кто пренебрег всеобщим убеждением, был Хигасинакано. Мне рассказали, что он вызвался помочь, когда в мой выходной к одному из менеджеров пришел посетитель. В результате кофе пролился в блюдце и капал с чашки прямо на костюм клиента, и Хигасинакано с тех пор запрещено подавать кофе. А я даже позавидовала. Его-то хотя бы заметили.
Со временем я освоилась с работой и стала получать все больше разных заданий, однако количество скрытых обязанностей не уменьшилось. В компанию устроились несколько новых сотрудников, и распределение задач иногда менялось, но скрытая работа оставалась прежней. Я даже не заметила, когда начала возвращаться домой так поздно, что в супермаркете перед станцией сашими превратились в окаменелости, а влажные салфетки, лежащие на столах для упаковки покупок, окончательно высохли. Однажды я в очередной раз задержалась в офисе вечером, и ко мне подошел начальник отдела.
– Необычный певец, – сказал он, увидев плакат над моим столом.
Когда я спросила, что именно кажется ему необычным, он ответил только:
– Ну, образ у него такой…
Зато и он, и другие коллеги всегда были не прочь поговорить о моей личной жизни и замужестве. Болото – оно и есть болото. Неглубокое, но круглый год выделяет странный газ.
Когда поняла, что для здоровья надо подышать нормальным воздухом, я записалась на экскурсию по заводу картонных трубок в рамках обучения сотрудников среднего звена. Мне давно следовало там побывать, но никто из старших сотрудников не нашел времени на то, чтобы показать мне производственную площадку.
Завод находился в пригороде, от офиса примерно в часе езды на электричке, а в воскресенье перед экскурсией, как и сегодня, я ходила на концерт, поэтому не выспалась. Руки и ноги почему-то мерзли, а горло и веки горели. У входа, от которого начиналась экскурсия, стояли огромные картонные тубусы, похожие на ростовые куклы, а стены кабинки для курения были ярко-желтого цвета. В процессе нам показали видео об устройстве завода, но из-за шума работающих станков я почти ничего не расслышала. Наконец мы прошли через тяжелые виниловые шторы в производственный цех, где тучи бумажной пыли вились в лучах полуденного солнца. Нам показали каждый станок вплоть до последнего, на котором картон оборачивают вокруг сердечника, чтобы сделать из него цилиндр, – к тому времени несколько человек, утомленные блужданием по заводу, уже и не пытались подавить зевоту.
Вскоре изготовление завершилось. Получившийся тубус сняли с металлического сердечника, затем разрезали. Вот и все. Никаких передовых технологий или высокоточных устройств. На готовую трубку, вероятно, потом будет намотана кулинарная фольга, клейкая лента или промышленная пленка – в
