Харитонов (подавлен). Господи — я же не дурак…
Софья Марковна. Ведь вы не захотите поссориться со мной — да?
Харитонов. Эх, полковница…
Софья Марковна (значительно). Итак — вы молчите? А я завтра же начну хлопотать по этому делу…
Мастаков. О чём тут хлопотать?
Харитонов. Н-ну, история…
Мастаков. Скажи, Яким, — можно меня простить?
Харитонов. Да ведь я… что же я…
Мастаков. Веришь ты в невиновность мою?
Харитонов. Если бы я решал… Простить… я же ничего не знаю, не понимаю! И, главное, не я тут решаю, а множество людей! Газеты, знаешь… Ежели одному простить — все взвоют: а мы? Вот в чём дело!
Софья Марковна. Ну, довольно, Аким Лукич. (Мастакову.) Идёмте!
Мастаков. Сейчас…
Харитонов. Вы не сердитесь, полковница. Разве я что-нибудь разрешаю? Я просто хочу сообразить. Все заорут: и нас простите… Тогда такая юрунда начнётся… Вы меня в город не возьмёте?
Мастаков. Ты хотел остаться ночевать?
Харитонов. Могу и ночевать… что же? Где это Яков?.. Яша!
(Поспешно идёт в кухню.)
Софья Марковна. Зачем вы сказали ему, зачем? Ведь я убеждала вас!
Мастаков. Хочу в мыслях моих утвердиться. Вот — видели? Кум, приятель, а — как испугался, а? Да ещё я ему про каторгу не сказал…
Софья Марковна. Пустой человек. Если он… он не может сделать ничего дурного вам!
Мастаков. Потому, что у вас его векселя? Захочет — сделает. Бывший друг — злейший враг.
Софья Марковна. Ну, довольно! Завтра утром вы приедете в город, завтра же сделаем заявление прокурору…
Мастаков. Что мне прокурор? Мне — перед вами стыдно.
Софья Марковна. Оставьте это! Вы должны помнить, что я люблю вас, люблю и буду защищать…
(Мастаков молча целует руки ей.)
Софья Марковна. У меня есть связи, есть деньги, и главное — с вами моё сердце. Я не отдам вас этому старику на истязание. Он считает себя мстителем, он — страдал! Ненавижу страдание. В нём нет правды, нет! Дорогой мой, — больше спокойствия, и верьте в меня. Не отдам вас… Вы слышите?
Мастаков. Вышло так, что я обманывал вас, самого близкого человека…
Софья Марковна (сердито). Довольно же! Надо больше верить в людей…
Мастаков. Я знаю их лучше вас.
Софья Марковна. Они добрее, чем вы думаете…
Мастаков. Все меряют жизнь своим горем, все к чужому глухи. Все живут обидами, и каждый ищет — кому отомстить за обиду свою… Нет, я пропал! Я спокойно говорю — я пропал!
Софья Марковна. Дайте руку… На счастье! Милый, мы победим…
Мастаков. Софья Марковна — поцелуйте меня, Христа ради!
Софья Марковна. Что за глупости? При чём тут — Христа ради?
Мастаков. Господи… как бы любил я вас… Как бы жили мы…
(Обнялись крепко. Из кухонной двери на них смотрят Харитонов и Яков, очень испуганный.)
Софья Марковна. Ну — я еду! Держите себя в руках, милый! Завтра — увидимся. Помните о Захаровне, не спускайте глаз с неё — понимаете? Это — удивительный человек… Ну, проводите меня до лошадей. Милый мой — я понимаю, как вам трудно, но — надо уметь защищаться. Помните: вас ждёт счастье. Я это знаю, это в моих руках, клянусь вам! Ведь вы любите меня, да? Да?
Мастаков. Сердце вы моё милое…
Софья Марковна. Старик — замучен, он больной, болен от злобы, неизлечимо болен. Он может только страдать, он ни на что не способен, кроме этого; страдание для него профессия, мастерство. О, таких людей много! Они любят страдание, потому что оно даёт им право мстить, право портить людям жизнь. Нет людей самолюбивых более, чем несчастные…
Мастаков. Так ли? Не знаю. Вот я — несчастен. А разве я люблю себя? Не умею. Нет, бросьте всё это, не говорите. Прощайте! Какой радостью были вы для меня!
Софья Марковна. Была? Почему же была? Разве вы…
(Уходят. Харитонов с Яковом тихо спускаются с крыльца.)
Яков. Значит — теперь Павел хозяин?
Харитонов. Иди, ищи лошадь! Надо скорей уехать…
Яков. А может, с Павлом я скорей сойдусь насчёт Татьяны…
Харитонов (задумчиво). Н-нда?.. Попробуй! Теперь, по случаю срама, приданого можно взять гораздо больше — понял? Нет — каков случай? Ф-фу! И вдруг меня коснется что-нибудь, а? Ну, чего торчишь? Иди, ищи лошадь…
(Ходит по двору, закуривает, что-то говорит про себя. В окне кухни — Павел, осматривает двор.)
Павел. Яким Лукич…
Харитонов (негромко). Ну, что?
Павел. Странника нет на дворе?
Харитонов. Нет.
Павел. И здесь нет. Куда же он пропал?
Харитонов. Черти утащили. Подь-ка сюда…
Павел (выходя на крыльцо). А полковница уехала?
Харитонов. Слушай, Пашук… Гмм… Конечно, пасынок вотчиму, как и сын отцу, — не воевода… но однако, ежели дело касается економического вопроса, тут — уж ни родства, ни дружбы не соблюдается. Это вроде игры в стуколку… Гмм… да, так вот — ты понимаешь, что в доме у вас неблагополучно?..
Павел (насторожился). А что?
Харитонов. Вообще — чувствуешь?
Павел (подозрительно). Вы о чём?
Харитонов. Например — о старике этом, о страннике…
Павел. Ну, так что?
Харитонов. А вот что: ты на моих глазах рос… и такое прочее… Значит — я имею к тебе чувства… заботит меня твоя судьба…
Павел (усмехаясь). Первый раз слышу.
Харитонов. Первый? Н-да… Ну, когда-нибудь надо же начало положить!.. Я старше тебя, лет эдак на двадцать пять… я могу тебя поучить…
Павел. Поучите… что же…
Харитонов. Ты не усмехайся… погоди! Я, может, такое скажу тебе, что у тебя ноги подогнутся…
Павел. Про вотчима?
Харитонов. Видишь ли — все мы одного плетня колья… и, значит, должны друг друга поддерживать — так?
Павел. Ну, так!
Харитонов (прислушиваясь). Стой… Татьяна идёт… Ей эти дела не надо знать! Пойдём-ка в сад, поговорим.
(Из кухни идут Таня и Захаровна. Харитонов оглядывается на них.)
Харитонов. Запоздал я, заспался, а у меня завтра в городе рано утром дела…
(Ушёл.)
Захаровна. Ну, куда ты? Спать пора!
Таня. Никто не спит — видишь? Нянька, скажи мне — что такое делается у нас?
Захаровна. Ничего не делается,
Таня. Неправда!
Захаровна. Ночь светлая, вот и не спит никто.
Таня. Неправда!
Захаровна. Как это — неправда? Сама видишь — никто не спит, и ты не спишь…
Таня. Ты думаешь — ты хитрая?
(Выстрел за садом.)
Таня. Ой, что это? Ты слышишь!.. Вот — я чувствовала…
Захаровна (с досадой). Да что ты чувствовала? Степаныч воров пугает, а ты…
Таня. Воров? А чему Павел радуется? Это нехорошо, если Павел весёлый, — уж я знаю!
(Из-за угла дома поспешно идёт Старик.)
Старик. Кто это стреляет?
Захаровна. Сторож.
Старик. Стрелять — нельзя!
Захаровна. У нас — можно, мы за городом живём…
Таня (строго, но всё-таки тревожно) И — это не твоё дело, кто стреляет!
Старик. Ты, девушка, моих дел не знаешь. А узнаешь — восплачешь…
Захаровна (торопливо, примирительно). В постройке ночуют босяки, жулики разные — вот он и стреляет, чтоб они знали…
Таня. Ты как смеешь, старичишко…
Степаныч (бежит, задыхаясь). Эй, идите… Захаровна — скорее… Иван Васильич убился!
Таня (кричит). Вот! Вот — видишь?..
(Бежит в дом.)
Захаровна (за ней). Стой!.. Господи…
Степаныч. Захаровна — воды надо, полотенцев…
Старик (бегая по двору). Марина — где ты?.. Ма-рина-а!
Павел (бежит из сада). Нянька, скорее! Степаныч, в город, за доктором…
Старик (убежал в кухню). Марина…
Харитонов (из сада). Как это он?
Степаныч. Нечаянно. Взял у меня ружьё — что ты, говорит, не почистишь его, ржавое всё? Отошёл несколько, а оно и выстрелило, да прямо в рот ему…
