и жирная медсестра со шприцом, не понимающие моей озабоченности, но готовые меня вылечить.
– Да, в нос, Филипп, в нос.
– А давайте вы уколете меня в глаз. Это тоже близко к носу, в нем нет нервных окончаний, и выглядит устрашающе! Как вам моя идея?
Ореол спасителей быстро слетел с их лиц. Мы обменялись парой колких, почти оскорбительных фраз в адрес друг друга, и я оставил это ужасное учреждение.
Возвращаясь к своей летней кухоньке, я встретил Христину и не смог удержаться от высказываний в адрес здешней медицины.
– Ты совершенно прав, Филипп, у нас лучше не болеть. А тебя, я вижу, совсем амброзия расклеила.
– Что меня расклеило?! – уже второй раз за день удивленно переспросил я.
Видимо, каждый раз, когда пора было уезжать, фигурка собирала для меня всё упущенное мной из виду и выдавала одной порцией. Так было перед отъездом из деревни Кирилыча, так же было и в момент отъезда из сериальной обители АА. Даже серый невзрачный город моей первой высадки проводил меня незабываемой ночью с заботливым полицейским, слова которого отдаются в памяти до сих пор. «Не спать, следить за вещами!» Сразу было ясно, что и этот отъезд меня чем-то, да порадует.
– Амброзия начала цвести. У меня многие знакомые мучаются от этой травы часть лета и начало осени. Аллерген жуткий.
– Давно слышал название, но думал, что это какое-то декоративное растение или цветок.
– Ну ты и даешь, садовод-любитель! Столько всего знаешь о растениях, а про обычный бурьян не в курсе. Идем, я тебе его покажу.
Христина вышла со мной на улицу, повертела немного головой и подошла к торчащему возле столба сорняку.
– Вот она, красавица, все пустыри захватила. Только тут она маленькая, а так выше человеческого роста растет, когда ей ничего не мешает.
Я узнал эту похожую на темную полынь травку, на которую обратил внимание ещё весной, спутав её с коноплей. Теперь я знаю её название и знаю её предназначение. Мерзкий сорняк, подавляющий любые другие растения и захвативший невозделанные пустыри, выбрасывал в воздух миллиарды своих канцерогенных спор для опыления новых миллионов семян. Бесполезное растение, требующее карантинных мер и непригодное даже для того, чтоб его семена достались птицам, безнаказанно разрасталось. А спасение от его пыльцы было одно – укол в нос.
Все купленные мной лекарства, кроме уже наполненного шприца, я забрал с собой, и как только узнал источник своего заболевания, сразу же поспешил сделать себе укол. Нужно отдать должное прохвосту-доктору, хоть лекарство и было неоправданно сильным, симптомы за пять минут как рукой сняло. Блокировка гистаминов прошла быстро и успешно даже из ягодичной мышцы, всё-таки мое неоконченное высшее образование стоматолога чего-то да стоило. Обстоятельства мне однозначно подсказывали – пришло время ехать домой. Я предупредил об этом Христину и позвонил Ивану пригласить отметить вечером мой отъезд.
– Слушай, Филипп, хотел тебя спросить, как долго ты находишься в нашей стране? – поинтересовался он.
– А что это меняет?
– Пока ты тут, ничего, но, насколько мне известно, есть ограничение на длительность пребывания, и при выезде могут возникнуть проблемы с таможней.
– Я, если честно, и не задумывался о таких вещах, а въехал я осенью.
– Давай я узнаю, что там и как, а ты посмотри дату по отметке о въезде на штампе и посчитай дни по календарю. Но по памяти скажу, что больше ста восьмидесяти дней находиться у нас нельзя.
– И как же мне выехать назад? Я в любом случае здесь дольше этого срока.
– Узнаю – перезвоню.
Я, не дожидаясь ответа Ивана, направился за билетами. Если будут проблемы с выездом из страны по паспорту Филиппа Гаврановича, в посольство моей страны заявится Петр Мергель, и всё равно отсюда уедет. Но ответ не заставил себя долго ждать, Иван позвонил минут через двадцать с полной осведомленностью по теме пребывания в стране.
– Слушай, Филипп, дела обстоят так. Непрерывное пребывание на территории нашего государства не должно превышать девяноста дней, а суммарное число дней в году не должно превышать ста восьмидесяти. Нарушение данных сроков считается административным правонарушением и облагается штрафом в размере от двадцати до пятидесяти не облагаемых налогом минимумов, с запретом на въезд на протяжении трех лет.
– Ого! Наверное, мне придется применить план «Б»!
– Да не парься ты, Филипп. Я тебя просто шуганул.
– Так это ты шутишь, что ли?
– Нет, какие ещё шутки! Слово в слово процитировал статью закона. Но вся фишка в том, что этот штраф даже при самых жестких раскладах составляет твой недельный заработок. Я за одну гулянку спускаю больше.
– Это невероятно, как такое возможно?!
– Да, Филипп, именно так работают наши законы. Дашь на таможне пару банкнот немного больше максимального штрафа, попросишь таможенника самому его оформить, вежливо извинишься – и всё сделано. Они даже не станут блокировать въезд по твоему паспорту на три года, нафиг оно им нужно.
– Спасибо, Иван, за совет, я так и поступлю.
– У тебя хоть деньги есть, чтобы завтра возвращаться, или тебе помочь?
– Нет, не нужно, спасибо. На обратную дорогу у меня деньги были всегда. Готовь на вечер печень, будем её травить алкоголем.
– Золотые слова! Хоть напоследок ты перестал быть унылым готом. Может, тебе ещё и цыпочку подогнать? У меня есть на примете пара бомбезных путан.
– Иван, давай ограничимся выпивкой, а охоту на триппер оставим на следующий раз.
– Да там всё цивильно, но дело твое. До вечера.
* * *
Я спокойно занялся билетами. Расписание сразу дало понять, что поездом ехать было неудобно, нужно было собираться или этой ночью, или через сутки. Мне хотелось хорошенько напиться с Иваном напоследок, а ждать следующей ночи было невтерпеж, и потому я купил билет на автобус, отправляющийся в обед следующего дня. А с места прибытия автобуса в столицу соседней страны забронировал авиабилет домой, уже на фамилию Мергель. Мне не терпелось поскорей вернуться домой, так что долгие переезды были ни к чему. Решив вопросы с переездом и весьма удовлетворенный собой, я стал обдумывать, как скоротать несколько свободных часов до вечерней встречи с Иваном.
На ум пришло общение с одной женщиной, с которой я познакомился пару недель назад. Познакомился – это, конечно, было громко сказано, потому как я даже не знал её имени. Мои молчаливые прогулки по городским улицам и паркам часто включали в себя посещение старинных зданий, по крайней мере, тех, куда была возможность попасть. Всё началось с посещения центральной библиотеки, удивившей меня масштабами архитектурной композиции. После я совал свой нос везде: во дворец бракосочетаний, в центральное почтовое отделение, в учебные заведения, размещенные в старой части города. Не обошел стороной музеи и церкви, особенно последние. Именно старинные церкви поражали помпезностью, величием и в то же время тишиной, присущей
