я сверяю нравственные ориентиры с моральными принципами социопата, — как обычно сухо и невозмутимо пошутила Маркони. — Похоже, я очутилась в альтернативной реальности.
— Добро пожаловать на темную сторону, дорогуша, — промурчала Гретхен. — Тут в любом случае веселее.
Маркони пульнула в нее скомканную жирную салфетку, и Гретхен скривилась от отвращения.
— Не забывайся, — зло процедила она, отбивая подачу. Лишний раз постращать Маркони не помешает. — Если мы с тобой приняли довольно сомнительное в нравственном плане решение, это вовсе не означает, что я…
— …что ты не проткнешь меня вилкой. Да-да-да, — Маркони, ничуть не испугавшись, нахально усмехнулась. — Однако ты позвонила Эйнсли до того, как прочла записку Лены.
Вместо ответа Гретхен невнятно хмыкнула: она так надеялась, что Маркони не станет поднимать эту щекотливую тему.
— Может, ты вовсе и не социопат? — поинтересовалась Маркони, впиваясь зубами в кусок пиццы.
— Вот только в ранг святых меня не возводи, хорошо? — забрюзжала Гретхен. — Вам, эмпатам, только покажи призрак чувства, и вы на человека сразу же нимб нацепите.
— А что делать, если твоя жизнь — просто житие святого, — возразила Маркони. — Возможно, ты не делаешь различия между добром и злом, но большинство людей видят от тебя только хорошее. Ты заметила такие тонкие перипетии в деле Кентов, которые не заметила я. Ты приняла решение, руководствуясь отнюдь не суровой буквой закона. Но чем тогда? Чувствами?
— Вы, эмпаты, слишком повернуты на чувствах. Вы даже не в силах вообразить, что при принятии решений можно руководствоваться чем-то иным. Я взялась за расследование этого дела, чтобы кое-что получить. И я это получила.
— Ой, не томи, скажи что? — поддразнила ее Маркони.
— Ответы, — ухмыльнулась Гретхен. — Вскоре ты узнаешь, что ответы для меня превыше всего.
— И все-таки я уверена: ты намного лучше, чем из себя корчишь. — Маркони вдохновенно взмахнула пепперони, и кусочек колбасы шлепнулся в ее девственно чистую бумажную тарелку.
— Смотри, как бы эта вера не довела тебя до беды. А то, глядишь, в один прекрасный день тебя из-за нее прикончат, — не удержавшись, распушила перья Гретхен. — Ну да ладно. Ты действительно не будешь поднимать шум вокруг Себастиана Кента?
— Я же пообещала. — Маркони откинулась на виниловую спинку дивана.
— Это да, но ты ведь могла пообещать что угодно, лишь бы заставить его бросить оружие.
Маркони покачала головой:
— Он не подстрелил меня, когда я вошла в комнату, и я сразу сообразила, что он замышляет самоубийство.
— Тогда ты тем более могла соврать.
— Повторяю для особо одаренных: я держу свое слово.
— А как же уколы совести? — Гретхен внимательно посмотрела на Маркони.
— Есть немного. Как всегда. Совесть — извечное проклятие эмпатов, разве нет? Зато мы нашли тело Тесс в парке. С доказательствами, что собрала Лена, мы добьемся для Тесс справедливости. Да и все взрослые получили по заслугам. Лена и Рид мертвы. Клэр — мертвее мертвого. Что же до Деклана… Он, конечно, та еще скотина, но, с другой стороны, к убийству он не причастен никаким боком.
Гретхен скорчила пренебрежительную гримасу, и Маркони, предвидя ее следующий вопрос, торжественно вскинула руку:
— Клянусь, я не буду преследовать Себастиана Кента. В конце концов, он всего лишь жертва.
— А как насчет Эйнсли?
Маркони прищурилась:
— А насчет Эйнсли я могу дать тебе только типичный ответ эмпата.
— Другого я и не жду.
— Все, что она делала, она делала ради детей, — с жаром заявила Маркони. — Она согласилась подставить Виолу только потому, что хотела защитить Себастиана. Да и нож не она спрятала, если начистоту. Более того, она пожертвовала личной жизнью, пустившись в бега с племянниками.
— Рид верно подметил, да? Тебя взбесила одна маленькая деталь — нож.
— Меня взбесила его предумышленность. Лена и Эйнсли действовали сгоряча, под влиянием момента. Рид же все спланировал заранее.
— И кто знает, что он там злоумышлял, когда прятал нож с отпечатками Виолы, — согласилась Гретхен.
Если бы ее спросили, она бы ответила, что Рид давно уже прокручивал в голове варианты убийства Клэр, когда судьба сама пришла ему в руки.
— Риду тоже пришлось не сладко, — добавила Маркони, и Гретхен засмеялась.
Справедливая Маркони не могла отказать в беспристрастности даже человеку, которого невзлюбила.
— Возможно, через полгода он самолично пришил бы жену, — угрюмо пробормотала Гретхен, и Маркони, кривовато усмехнувшись, кивнула.
Они съели еще по одному куску, и Маркони, чья тарелка опустела, нацелила взгляд на пиццу Гретхен. Та театрально поиграла ножом. Свет лампы скользнул по ярко сверкнувшему лезвию, и Маркони отшатнулась, подняв руки вверх, словно сдаваясь.
— А что с Виолой?
— Ее выпустят, — скорбно вздохнула Гретхен, осушая остатки пива. — И если Эйнсли не заявит права на Виолу, девчонку отдадут на удочерение. И тогда ее психопатия расцветет пышным цветом.
Маркони трагически приподняла брови, и Гретхен задумалась: какие шаги та предпримет, чтобы не выпустить Виолу из виду? Обойдет закон так же, как и Шонесси, тридцать лет шпионивший за Гретхен? В любом случае эти двое придумают, как держать девчонку под неусыпным присмотром.
Пока та не даст деру. Не сменит фамилию и имя и не затеряется в другом городе. Сколько ей на это понадобится? Год? Два? Всяко она обтяпает это раньше, чем ей исполнится восемнадцать.
— Признавайся, — скомандовала Маркони после довольно долгого молчания.
— Ни за что, — отрезала Гретхен.
— Если бы меня там не было, сварганила бы ты для Рида какую-нибудь правдоподобную историю? — без тени смущения поинтересовалась Маркони. — Например, что он застрелился, ничего тебе не сказав?
— Оставив таким образом гнить в тюряге Виолу? Хм…
Разумеется, Гретхен сварганила бы историю — пальчики оближешь, но ей не хотелось разбивать трогательное сердечко эмпата Маркони.
— Этого мы никогда не узнаем.
Однако Маркони видела ее насквозь:
— Даже несмотря на то, что тебя саму заведомо ложно обвинили в убийстве?
Гретхен отвела взгляд. Что бы там Маркони ни насочиняла, Гретхен сравнивала себя отнюдь не с Виолой.
Она сравнивала себя с Себастианом.
— Откуда тебе знать, что ложно?
— А и правда, — согласилась Маркони, и Гретхен услышала хлопанье увесистой папки о ламинированный стол. — Может, настало время узнать, как полагаешь?
Гретхен застыла, не осмеливаясь повернуться. Сердце ее забилось дико и часто, ладони вспотели. Маркони терпеливо ждала. Молчание становилось невыносимым. Медленно, очень медленно Гретхен скользнула глазами по стене, по оставшейся пицце, по чистым, так и не пригодившимся тарелкам, и наконец… наконец посмотрела на папку.
Протянула к ней трясущуюся руку и развернула к себе ярлычком с именем…
«Гретхен Энн Уайт».
Уйма благодарностей Мегхе Парекх, моему редактору! Она не швырнула трубку, когда я торжествующе выпалила: «Думаю, моей следующей героиней будет социопатка». Спасибо ей за безграничную поддержку моих безумных идей, за мастерство, сметливость и
