чем в наши дни. Место, на котором сегодня стоит Одесса, было морским дном, покрытым толстым слоем раковин отживших моллюсков.
Из этого слоя, спрессованного тысячелетиями, образовался камень – «ракушняк» – удивительный, светло-желтый, как будто пропитанный солнцем. Именно этот созданный морем камень использовали первые поселенцы для постройки нашего города.
Одесса строилась, и одновременно с этим из-под земли извлекали для этих построек камень. Постепенно с годами отдельные каменоломни, соединившись, образовали огромный запутанный многоярусный лабиринт.
Ведь слово катакомбы – «kombos» по-гречески – означает «сплетение».
Карты его бесконечных петляющих коридоров не существует, компас на тридцатиметровой его глубине бесполезен, и, попадая в этот каменный лабиринт, человек, не знающий значения стрелок, крестиков и цифр, нацарапанных на его стенах, теряет ориентацию, теряет чувство времени и не может найти спасительный выход на поверхность.
И кажется иногда, что катакомбы – это Каменное Чудовище, которое просто не желает выпускать человека из своих смертельных объятий, запутывает, заставляет кружить по своим бесконечным ярусам и коридорам, забавляясь, манит призрачным плеском воды, дуновением ветра, бликами света, пока наконец не загонит в тупик, где он, окончательно обессиленный, встретит свою смерть.
Говорят, что человеческие скелеты чаще всего находят именно в тупиках.
Это и есть знаменитые одесские катакомбы, ставшие символом Одессы, как Бульварная лестница, как памятник дюку де Ришелье, Оперный театр, Молдаванка, Дерибасовская…
Одесские катакомбы всегда пользовались дурной славой.
В веселые денечки порто-франко катакомбы использовали контрабандисты. В революцию здесь базировались подпольщики. И во все времена в катакомбах гнездились бездомные, скрывались воры, грабители, убийцы. И во все времена в катакомбах совершали свои первые подвиги бесстрашные одесские пацаны.
А в 1941-м одесские катакомбы решено было превратить в базу для партизан, оставляемых в нашем городе для борьбы с оккупантами.
Катакомбы тогда казались надежным убежищем – крепостью, которую невозможно будет взять ни приступом, ни осадой.
На самом же деле именно катакомбы, сами катакомбы, стали для партизан самым страшным врагом.
Катакомбы могли служить удобным способом переправки контрабандных товаров. Могли служить местом хранения краденого. Могли даже быть заколдованным замком, где играли в «казаков-разбойников» пацаны.
Но катакомбы никак не могли служить местом длительного пребывания!
Ведь даже кратковременное пребывание в них труднопереносимо.
Окруженные врагом партизаны, лишенные возможности выбраться на поверхность даже на краткий миг, становились узниками Каменного Чудовища. Тот самый удивительный, как будто пропитанный солнцем, камень высасывал из них жизнь.
Мелкая влажная каменная пыль покрывала тело, проникала в глаза, в уши, заполняла легкие. Пропитанный этой пылью, почти неподвижный воздух лишал возможности дышать. Густая тьма, которую не могло рассеять жалкое мерцание коптилок, убивала зрение. А тишина, глухая страшная тишина, поглощавшая любой звук, убивала слух.
И все это, вместе взятое, создавало ощущение могилы.
И все это, вместе взятое, усиленное отсутствием пищи и воды и усугубленное страхом, вело к медленной смерти.
В лучшем случае – к смерти, а в худшем…
А в худшем – сводило с ума, лишало человеческого облика, вело к предательству, братоубийству, каннибализму…
Страшно сказать, но весь этот крестный путь был уготован многим одесским партизанам.
Мы не будем, конечно, здесь анализировать эффективность партизанского движения Одессы – такой анализ, как вы понимаете, выходит за рамки этой книги. Скажем только, что было в нем много истинного героизма, но много и всяческой мерзости – измен и предательств.
Очень сложно разобраться, где проходит эта тонкая грань между смертельной «игрой», которую якобы вел тот или иной человек с оккупантами, и настоящим сотрудничеством с ними.
Очень сложно понять, кто действительно все эти годы был «партизаном», а кто «заделался» им «внезапно» после освобождения города.
Есть, конечно, и всем известные имена, но о них как-то «не принято» говорить. Промолчим и мы.
Впрочем, одно из имен мы все-таки назовем.
Это Ирина Арнаутова – дочь хорошо известной вам по рассказам Ролли тетки Арнаутовой. Это она вдруг после освобождения Одессы была «утверждена» партизанкой.
Вам, наверное, интересно будет узнать, что партизаны Одессы делились на две категории: «утвержденные» и «неутвержденные».
И человек, много лет рисковавший своей жизнью, не раз попадавший в лапы сигуранцы, мог по каким-либо причинам – политическим или национальным – оказаться вдруг «не утвержденным».
И естественно, наоборот.
«Неутвержденные» были лишены всех прав, а в некоторых случаях даже подвергались репрессиям. А «утвержденные»…
Ну да ладно, бог с ними с «утвержденными», поговорим лучше о том, как все это начиналось.
А начиналось это так: летом 1941 года в Одессе, как и по всей «угрожаемой территории» Советского Союза, создавалось партизанское подполье. Здесь, у нас, эту работу почти параллельно вели несколько очень «весомых» учреждений: Центральные органы НКВД и Главное разведывательное управление в Москве, ЦК партии Украины в Киеве и местные советские и партийные организации.
В результате этой весьма активной деятельности, в случае сдачи города, в Одессе и в ее пригородах должна была действовать хорошо продуманная и подготовленная подпольно-партизанская структура. Во главе ее стоял Подпольный обком партии, которому подчинялись семь подпольных райкомов, шесть партизанских и диверсионных отрядов и еще 46 отдельных подпольных групп.
И если этого недостаточно, то прямиком из Москвы в наш город прибыла еще особая оперативная группа НКВД.
Впечатляет? Ну, да, конечно…
Одесса была буквально нашпигована подпольщиками и партизанами [30].
В дело были вовлечены многие сотни специально отобранных и проверенных «пламенных коммунистов» и так называемых беспартийных, но тоже «пламенных». Глубоко под землей в недоступных врагу катакомбах были созданы партизанские базы – целые подземные города со складами оружия и боеприпасов, с типографиями, лазаретами и… «ленинскими уголками», напичканными необходимой воспитательной литературой и украшенными портретами вождей и подходящими к случаю плакатами.
О партизанах Одессы даже с некоторым уважением вспоминает бывший начальник разведки германских сухопутных войск генерал Курт фон Типпельскирх: «Оставляя осенью 1941 года Одессу, русские создали в городе надежное преисполненное величайшего фанатизма ядро…
Партизаны обосновались в катакомбах. Это была настоящая подземная крепость с расположенными под землей штабами, укрытиями, тыловыми учреждениями всех видов вплоть до собственной пекарни и типографии, в которой печатались листовки…» [31]
Всей этой, действительно из ряда вон выходящей, структурой должен был руководить первый секретарь Одесского обкома партии, в данном случае уже подпольного. Но, к сожалению, глава Одесского обкома – «пламенный коммунист» товарищ Колыбанов – не имел желания оставаться в оккупации и становиться партизаном. И, как вам уже известно, благополучно драпанул из Одессы, а на свое место назначил, другого «пламенного коммуниста» – Александра Петровского. Ему же, кстати, были вручены и немалые деньги в разной иностранной валюте.
