его друга, не видит, как они подхватывают скороварки под мышки, словно родители – своих детей. Она не знает, в каком направлении они уходят обратно в ночь.
Перчатки и маски, – говорит она, протягивая руку к заднему сиденью.
Дети отдают ей банданы, и Фебруари засовывает их в свою сумочку.
Где…
Я все выкинула, – говорит Фебруари.
Это безопасно… выбрасывать? – спрашивает Ванда.
Там все разъединено. Теперь это просто металлолом.
Говоря это, Фебруари смотрит в зеркало заднего вида, но о чем бы ни думали ее ученики, их лица ничего не выдают. И ее тоже.
Поехали домой, – говорит она.
Неделю спустя Остин встает на рассвете, чтобы пойти на дежурство в столовой, и просматривает новости в телефоне: в Восточном Колсоне произошел взрыв, причинивший значительный ущерб заводу “Эдж Байоникс”. Он будит Элиота локтем, и они оба, протирая глаза, нетвердым шагом подходят к столу Остина и открывают сайт “Десятого канала”. На месте происшествия находится вертолет, но за серыми клубами мало что видно: квартал дымится. Капитан 14‐й роты сообщает журналистам, что пожар был ликвидирован и обошлось без жертв, и благодарит коллег из 3‐й и 5‐й рот за помощь. Дым будет держаться еще некоторое время, в зависимости от погоды. Причину пожара, по его словам, сейчас выясняют.
Остин и Элиот знают, что писать рискованно, но эти новости трудно держать при себе, и после некоторого обсуждения они придумывают сообщение, которое можно отправить Чарли. Они хотят чего‐то такого, что было бы одновременно знаком их победы и предупреждением, поэтому выбирают те же слова, которые нацарапаны по всей территории школы – в кабинках туалетов и раздевалках, на партах и скамейках в столовой. В случае чего это даст им возможность выкрутиться – это просто беззубая шутка, которая ходит по всему кампусу. Остин набирает текст и делает паузу, ожидая кивка Элиота, прежде чем нажать “отправить”:
молчание – золото
Наверху, в Старой резиденции, Фебруари сидит у окна и ловит обрывки утренних новостей, доносящихся из телевизора с комнатной антенной. Она подносит чашку с кофе к губам, чтобы скрыть улыбку, потом спускается по винтовой лестнице и идет к своему дому. Не желая пугать Мэл, она сначала звонит в дверь. Появляется Мэл в пижаме, тоже с кружкой в руках.
Мы можем поговорить? – спрашивает Фебруари.
Мэл открывает дверь пошире, чтобы впустить ее.
На противоположной стороне двора солнечный свет, перепрыгивая через дорожку, проникает в комнату Чарли через щель между шторой и подоконником. Приходит сообщение, и прикроватная тумбочка вибрирует вместе с телефоном. Ребята с нетерпением ждут, когда она проснется, но Чарли спит крепко. Вокруг нее кружатся отголоски ста пятидесяти лет всевозможных розыгрышей и потерянных любовей, ободранных коленок и желудочных вирусов, приготовленных завтраков и выкуренных сигарет. Экспериментов, проводимых над горелкой в лаборатории или в темноте под одеялом, когда учащается дыхание. Беззвучных разговоров, приводящих воздух в движение, историй, возвращающихся в камень. Если бы эти стены могли говорить, что бы это изменило? Кто мог бы услышать секреты, которые мы храним? У
Быть частью сообщества глухих для меня большая радость – благодаря этому я стала лучше как писатель, мыслитель, родитель и друг. Хотя школа для глухих Ривер-Вэлли вымышлена, значимость школ для глухих как общественных центров, которые хранят наш язык, нашу историю и наши мечты о будущем, очень даже реальна.
Так же реальна и угроза их закрытия, а вместе с прекращением их работы – медленного угасания богатой культуры и традиций. Главенствующий сегодня подход к образованию основан на принципах совместного обучения со слышащими детьми, но какой ценой? Многие глухие и слабослышащие ученики в результате получают видимость “инклюзивности” без подлинного равенства. Общество хвалит слышащих детей за их уникальность, а глухим в то же самое время внушает, что они – искалеченная версия своих сверстников и что они должны прикладывать все силы, чтобы вписаться в общество. Изолированные друг от друга, глухие дети часто получают не только некачественное образование без полного доступа к языку, но и ложное представление о себе, которое может быть исправлено только репрезентацией в культуре и чувством принадлежности к сообществу.
Я надеюсь, что мы найдем союзников в мире слышащих, готовых поддержать нас и бороться за наше право на самоуправление, за наше достоинство и за ценность человеческого разнообразия, прежде чем последствия образовательной изоляции и генетических манипуляций станут необратимыми.
Алабамская школа для слепоглухонемых негров, 1891–1968
Брейдвудское училище для глухонемых (школа Коббса), 1812–1821
Вайомингская школа для глухих, 1961–2000
Детройтская дневная школа для глухих, 1893–2012
Джорджианская школа для глухих негров, 1882–1975
Кентуккийская школа для глухих негров, 1884–1963
Мэрилендская школа для цветных слепых и глухонемых, 1872–1956
Национальная академия для глухих, 2000–2016
Оклахомское ремесленное училище для цветных глухих, слепых и сирот, 1909 —?
Отделение для цветных в школе для глухих Арканзаса и Мэдисона, 1887–1965
Остинская школа для глухих, 1904–2014
Теннессийская школа для цветных глухонемых, 1881–1965
Техасская школа для слепых, глухонемых и сирот, 1887–1965
Училище для глухонемых и слепых в Южной Каролине, отделение для цветных, 1883–1967
Флоридское училище для слепых и глухонемых цветных, 1882–1967
Школа для глухих в Кротчед-Маунтин, 1955–1979
Школа для глухих в Небраске, 1869–1998
Школа для глухих в Центральной Северной Каролине, 1975–2000
Школа для глухих в Южной Дакоте, 1880–2011
Школа для цветных глухих и слепых в Западной Вирджинии, 1919–1955
Школа для цветных глухих и слепых в Северной Каролине, 1869–1967
Южная школа для цветных глухих и слепых, 1938–1978
Я в огромном долгу перед очень многими людьми, которые помогали мне с этим проектом. Спасибо:
Сообществу глухих, благодаря которому я обрела АЖЯ и уверенность в себе, – без вас я бы не смогла написать ни эту, ни любую другую книгу.
Блистательной Кейтлин Маккенна – моя книга стала умнее, точнее и во всех отношениях лучше благодаря вам. Спасибо за вашу увлеченность и за ваше терпение.
Прекрасной команде из Wiley – Джин, Алексу, Альбе и Элизабет, а также моему доброму гению Кристине: вы лучшие агенты и защитники моих интересов.
Эмме и всем сотрудникам Random House, которые поддерживали этот проект в смутные и трудные времена. Вдумчивым дизайнерам и верстальщикам, благодаря которым трехмерный АЖЯ хоть немного ожил на этих страницах. Командам отделов рекламы и маркетинга, которые уже прилагают все усилия, чтобы выпустить эту странную маленькую
