Что-то особенное. Я ей кое в чем там помог, так что примерно в курсе, но не скажу, ты уж извини. Она знает, что мы сегодня встречаемся, и взяла с меня честное слово, что буду молчать.
Не знаю уж, что он в этот момент увидел на моем лице, но он как-то впервые засуетился, стал шарить по карманам и протянул наконец мне конверт.
«Костик, родной, мой самый благородный и самый лучший, мой верный Квазимодо», — только и успел я прочесть.
В этот момент я ему поверил. Впервые и окончательно.
Орленок Эд и тайная вечеря
До конца мое состояние в тот момент может понять только человек, долгое время положивший на решение непосильно трудной задачи и вдруг осознавший, что решение — вот оно, осталось всего лишь протянуть руку и насладиться заслуженными плодами победы. Что бы ни говорили всякие философы и прочие учители жизни — нет и не может быть ничего сладостнее состоявшегося возмездия, когда в один момент оплачиваются до последней копеечки все накопившиеся счета: за ночные страхи, за забрызганную дерьмом репутацию, за обман и предательства, за потерю друзей и разлуку с родными, за оставленную без ответа клевету и неотомщенные оскорбления, за разоренный дом, растоптанную судьбу.
За вынужденное заключение в зашторенной конуре, газетные обрезки на грузинском языке в сортире — не могу объяснить, почему именно они меня так бесят, но что-то в этом, наверное, есть. За одни только эти бумажные прямоугольники с черными обрывками типографской паутины стоило мстить по-взрослому.
Графа Монте-Кристо, скажете, начитался? А хотя бы и графа Монте-Кристо. Почему нет? Не столько даже самого графа Монте-Кристо, сколько предисловия к нему в старом советском издании. Чему может научить нашего читателя этот самый граф Монте-Кристо, спрашивал сам себя не запомнившийся мне по фамилии автор предисловия. И тут же отвечал пафосно, что ровным счетом ничему он нашего читателя научить не может, потому что всю свою незаурядную энергию, мощный интеллект, железную волю и несметные богатства главный герой бессмысленно употребил на внесудебную расправу с конкретными темными личностями, повинными в его многолетнем безвинном заточении в застенках замка Иф. А вот если бы означенный граф, происходящий, кстати говоря, вовсе не из каких-нибудь аристократических трутней, а из трудового народа, был вооружен передовым учением, то он бы знал, что корень зла вовсе не в Вильфоре и Дангларе, а в самой системе порабощения трудящихся, при сохранении которой вильфоры и данглары будут размножаться, благоденствовать, пить кровь простых людей, измываться над ними и гноить в тюрьмах.
Именно поэтому, поучает нас автор предисловия, эту, безусловно, занимательную книжку надлежит воспринимать как не лишенный художественных достоинств портрет эпохи, обличающий пороки буржуазного общества и убедительно показывающий обреченность индивидуального бунта без участия широких народных масс.
Ну что ж. Правильно сказал автор предисловия. Если уж рубить, то до самого седла — дальше сам развалится. Ну и Квазимодо, конечно же, все правильно, пусть у него все сложится. Пусть проживет вторую половину жизни свободным человеком, независимым от всей этой сволоты, да еще и преисполненным чувством выполненного долга. Любимая женщина рядом. Может, и с детьми как-то устроится, хотя возраст у нее уже… но для такого дела стоит и не закрывать игру, подкрутить что-нибудь по части научных достижений. Не все ж одному только Аврааму такое счастье на старости лет.
А ведь я ему еще столько не рассказал! Про регату прямо под окнами, в июне, про яхту с ярко-красными парусами, возникающую из-за соседнего мыса, про луг между домом и лесом: надо будет непременно подсказать ему, какое невероятное ощущение возникает, когда сидишь на верхней веранде, смотришь на этот луг, а из динамиков — старые вальсы. «Дунайские волны». Про птиц я еще ему не сказал. Про оленей — ну этих он сам увидит, даже раньше, чем Людмилу, они по вечерам у ограды трутся. Ежики под крыльцом…
А вот он о чем-то спрашивает. Ну да, понятное дело. Материальная сторона вопроса.
— Тебе ни о чем не придется беспокоиться, Квазимодо, — говорю ему я, который там. — Ты просто определись, сколько тебе нужно денег. Сколько сам захочешь, столько у тебя и будет. У Людмилы запросы скромные относительно. Но это они у нее сейчас скромные, пока она в себя не пришла и не освоилась окончательно со своим новым положением. Единственное что — определяться тебе надо будет быстро. Очень быстро. Еще до прибытия на место. Я тебе советую — не жмись и не скромничай. Что решишь, то и будет. Потом уже не переделаешь. Я бы хотел, чтобы у тебя с этим никаких проблем не было, чтобы не пожалел потом, что хочешь еще того и этого, а уже не хватает. Желай с запасом. Рассчитывай лет на сто. Ты, конечно, столько не проживешь, но остатком либо сам распорядишься, либо наследники твои.
Вот твой паспорт — посмотри и запомни фамилию, имя, отчество и еще год рождения непременно, потому что на этом многие ловятся, если попадется въедливый пограничник. Поедем мы с тобой через Украину. С этим же паспортом ты отправишься в Грузию, но там его потеряешь немедленно по прибытии. В Грузии у тебя будет другой паспорт — вот он, но я его сейчас тебе не отдам, покажу только. Видишь, здесь уже стоит пограничная отметка, по которой ты прибыл в Тбилиси из Киева еще вчера. И визы все на месте: Шенген, Швейцария, Соединенное Королевство. Из Грузии, где мы с тобой попрощаемся, вылетаешь в Цюрих — вот билет. По ту сторону швейцарской границы тебя встретят — у водителя будет в руках плакатик с надписью: «ParkHotel». Он довезет тебя до Базеля. У тебя в аэропорту будет пара часов свободных, потом рейс на Лондон. В Хитроу плакат будет тот же, а водитель другой. Ну а еще часа через три-четыре ты уже будешь на месте.
Опять он про деньги — нуда это естественно. Вот тебе конверты — посмотри. Здесь украинские гривны, тут грузинские лари. Пять тысяч евро — в Базеле или уже в Хитроу обменяешь на фунты. Сразу все не меняй, решат, что ты гангстер или наркодилер. Кредитку твою мы сейчас порежем на мелкие части, и я их разбросаю по нескольким урнам — она тебе больше не понадобится. Какую? Да обе! Сбербанковскую заблокируют немедленно, как только выяснится, что ты пропал. А ту, которая от компании Тредмилл, она хоть и продержится еще дня три, пока примут меры, но пользоваться ей никак
