и, по-видимому, был пьян. Тристрам поднял дубинку и…
Человек упал сразу, так послушно, словно только этого и ждал. Его одежду – клетчатый костюм, рубашку с воротником стойкой и джемпер – Тристрам снял без всяких затруднений. Быстро переодевшись, он превратился в свободного гражданского человека. Дубинку надзирателя Тристрам все-таки решил оставить. Одетый, словно на званый ужин, он отправился на поиски пищи.
Звуки джунглей, черный лес небоскребов, бездонное, усыпанное звездами небо, красные огни костров…
На Клермонт-сквер Тристрам наткнулся на группу занятых едой людей. Их было человек тридцать. Мужчины и женщины вперемешку, они сидели вокруг жаровни, которая представляла собой грубую металлическую решетку из обрезков телеграфного провода, лежавшую на кирпичах, между которыми пылали угли. Человек в белом колпаке переворачивал вилкой брызжущие жиром куски мяса.
– Мест не-ет, мест не-ет! – пропел худощавый человек, похожий на университетского преподавателя – «дона», когда Тристрам осторожно приблизился к огню. – Здесь обеденный клуб, а не общественная столовая!
– И у меня есть «клуб», [7] – проговорил Тристрам, помахав своей дубинкой. Его жалкая угроза была встречена общим смехом.
– Я только что из тюряги, – жалобно заскулил Тристрам.
– Меня там морили голодом…
– Присоединяйтесь, – сжалился «дон». – Хотя поначалу такая еда может оказаться слишком жирной для вашего желудка. В наши дни подлинно нравственной личностью является только преступник, – афористически изрек «дон» и, наклонившись к ближайшему краю жаровни, каминными щипцами подхватил длинный раскаленный металлический прут с насаженными на него кусками мяса. – Кебаб, – объяснил он.
Щурясь от света костра, «дон» глядел на Тристрама.
– У вас же зубов нет. Надо вам где-нибудь раздобыть зубы. Подождите! Ведь у нас тут есть очень питательный бульон!
Само гостеприимство, он принялся суетливо искать миску и ложку.
– Попробуйте это, – предложил «дон», черпая бульон из металлической банки. – Рад приветствовать вас в нашем клубе!
Тристрам схватил подачку дрожащими руками и, словно дикое животное, забился в угол, подальше от всех. Спрятавшись, он с шумом втянул в себя ложку дымящегося бульона. Это была густая вкусная маслянистая жидкость, в которой плавали маленькие мягкие, как бы каучуковые кусочки. Мясо… Тристрам читал о мясе. Древняя литература полна сцен пожирания мяса: Гомер, Диккенс, Пристли, Рабле, А. Д. Кронин…
Тристрам проглотил жидкость, но его сразу же стошнило.
– Легче, легче! – сочувственно проговорил «дон», подходя к Тристраму. – Вы сейчас поймете, что это очень вкусно. Отрешитесь от реальности и вообразите, что вы вкушаете сочные плоды древа жизни. Вся жизнь едина. За что вас посадили в тюрьму?
– Я полагаю, – прохрипел Тристрам, еще испытывавший желудочные спазмы, – потому… что я был… против правительства.
– Какого правительства? В настоящее время, похоже, у нас нет никакого правительства.
– Вот как… – прошептал Тристрам. – Значит, Гусфаза еще не началась.
– Вы чем-то похожи на ученого. В тюрьме у вас было много времени для раздумий. Скажите, что вы думаете о существующем положении вещей?
– А что можно думать, не зная фактов? – Тристрам снова попробовал бульон. На этот раз дело пошло гораздо лучше.
– Так вот что такое мясо… – тихо проговорил Тристрам.
– Человек – плотоядное животное и одновременно производитель. Эти два качества, сосуществующие в нем, долго подавлялись. Позвольте им взаимодействовать, и не будет никакой разумной причины их подавлять. А что касается информации, то и у нас нет таковой, потому что нет информационных служб. Однако можно сделать вывод, что правительство Старлинга пало, а Президиум состоит из грызущихся собак. Но скоро мы опять будем иметь какое-нибудь Правительство, в этом я не сомневаюсь. А пока мы объединяемся в небольшие обеденные клубы с целью самозащиты. Позвольте мне предупредить вас… Вы только что из тюрьмы и, следовательно, новичок в этом преображенном мире – не ходите никуда в одиночку. Я могу, если хотите, принять вас в наш клуб.
– Вы очень добры, – поблагодарил Тристрам, – но я должен найти мою жену. Она сейчас в Северной провинции, неподалеку от Престона.
– У вас будут кое-какие трудности, – сочувственно произнес этот добрый человек. – Поезда, конечно же, не ходят, а автомобили попадаются очень редко. Идти вам очень далеко. Не отправляйтесь в дорогу без продовольствия. Вооружитесь. Не спите на открытых местах. И меня беспокоит то, что у вас нет зубов, – добавил «дон», взглянув на запавший рот Тристрама.
Тристрам вынул из кармана расколотые надвое половинки зубных протезов. Он покрутил их в руках с убитым видом и сказал, погрешив против истины: – У меня был жестокий тюремный надзиратель.
– Я думаю, среди членов нашего клуба может отыскаться и зубной техник.
«Дон» вернулся к своим, а Тристрам остался доедать бульон. Это придаст ему сил, несомненно. Тристраму вспомнилась одна древняя пелагианская поэма, вернее, одно из авторских примечаний к «Королеве Маб» Шелли: «Сравнительная анатомия учит нас, что человек во всем напоминает плодоядное животное и ничем – плотоядное. У него нет когтей, чтобы хватать добычу, нет длинных и острых клыков, чтобы рвать живые волокна». И далее: «Человек не напоминает плотоядное животное. Все без исключения травоядные животные, в том числе и человек, имеют состоящую из секций толстую кишку».
В конце концов, вполне возможно, что все это жуткая чушь.
– Ваши зубы можно починить, – сказал добрый «дон», вернувшись к Тристраму, – и мы можем дать вам в дорогу заплечный мешок с холодным мясом. Но будь я на вашем месте, я бы и не подумал отправляться в путь, пока не рассветет. Я буду очень рад, если вы согласитесь провести эту ночь у меня.
– Вы по-настоящему добрый человек, – искренне поблагодарил Тристрам. – Никогда раньше – честное слово! – я не встречал такой доброты.
Глаза Тристрама начали наполняться слезами. Какой трудный был сегодня день!
– Да право же, пустяки. Когда Государство чахнет, расцветает гуманность. Нынче, бывает, встречаются очень приятные люди. Тем не менее оружие ваше держите наготове. Той ночью Тристрам лег спать с починенными зубами. Растянувшись на полу в квартире «дона», он снова и снова сжимал и разжимал челюсти, словно жевал в темноте большой кусок воображаемого мяса. Хозяин квартиры, который сообщил, что его фамилия Синклер, устраиваясь спать, посветил Тристраму и себе светильником из плававшего в жире фитиля, при горении издававшего очень вкусный запах. Уютный огонек позволил разглядеть маленькую неопрятную комнату, забитую книгами. Синклер, однако, начисто отрицал наличие у него претензий на звание «читающий человек». До того как погасло электричество, он специализировался на сочинении электронной фоновой музыки для документальных фильмов. Опять же, до того как погасло электричество и лифты застряли внизу, его квартира находилась на добрых тридцать этажей выше, чем теперешняя. Сильнейший пал, а слабейший возвысился – сегодня это не подлежало сомнению.
