Словом, происходило то, о чем мы когда-то читали.
Наконец Черный Квадрат вспомнил про нас.
— Эти эксперименты — чистка ваших мозгов, — заявил он, вам это пригодится в вашей будущей жизни, которая начнется через несколько секунд, — а потом серьезно добавил:
— Помните, новое тысячелетие там на Земле начнется с понедельника.
… И вдруг кто-то заботливо и нежно взял нас на руки.
Я еще не понял, но уже знал наверняка — это Мама-Лисанька.
Сквозь сонмище пространств она просто взяла нас на руки и ласково сказала, что пора обедать.
И обед этот означал, что нас расколдовали.
Космическая война продолжалась уже 29 секунд, и Всегалактическая Дума решила остановить время», — прочитал я в собственной повести и понял, что пора заканчивать книгу.
Вам никогда не приходилось слушать музыку в консерватории? Слушая музыку, вы отнюдь.не мысленно переноситесь в райские кущи, нет, мысленно вы лишь возвращаетесь, а музыка несет вас, несет…
А между прочим, именно музыка возвратила меня в тот мир, который наполнен моими близкими.
Да-да: компьютеры лечат Моцартом.
Концентрат музыки материален, быть может. И этот концентрат надо было разбавить только временем. Текучим временем.
Итак… в наше измерение. И домой.
…Письмо читателям вы найдете в эпилоге. Я счастлив, что я с Козеттой. Я остаюсь с ней навсегда и буду вашим символом в этой ипостаси.
И если когда-нибудь мое «альтер это» восстанет вновь в том мире, в котором я имел честь просуществовать рядом с вами, то прежде, чем родиться, выбрать пол и форму этого существования, прежде чем стать деревом, звездой, птицей, насекомым, рыбой или зверем, мне хотелось бы посмотреть, что такое жизнь и почитать классику.
Во всяком случае я теперь твердо убедился в том, что никто и ничто не умирает, все попадает в терпеливые компьютерные блоки памяти Великого Вселенского Разума и потом может быть восстановлено.
Но справедливость мироздания была бы более интенсивной, если бы каждый хоть на миг мог бы посмотреть на свое новое тело в новой жизни, тогда бы он берег свою душу. Разве палач стал бы палачом, если бы вдруг ему довелось увидеть гнусного обделенного урода, и он почувствовал бы, что в этом теле его новая жизнь?..
Черный Квадрат на прощание подарил мне часы, которые показывают пространство. Вдумайтесь — вдумайтесь, времени не существует, часы показывают пространство.
Почему «на прощание».
Потому что для него мы исчезли. Мы попали в терпеливые блоки памяти Вселенского компьютера, и нужны ли мы будем, востребуемся ли еще раз историей, или останется от нас лишь тире между двумя датами — зависит от нас.
…Не надо считать, что звезды — это паутина на небе.
Хочу сказать вам, дорогие мои друзья и читатели моих скромных книжек, что я прощаюсь с вами. Я люблю вас, но быть сказочником — теперь уже не по мне.
Я, скажу вам честно — устал.
Вы знаете, кого сам Аллах признал сказочником? Не знаете, так послушайте.
Жил да был в бедном городе бедный мальчик. У этого бедного мальчика была бедная мама. И эта бедная мама жарила замечательно вкусные лепешки на кунжутном масле, чтобы мальчик продавал их, и им было бы на что прокормиться и выжить. О видеомагнитофонах и телевизорах «Supra» они и не мечтали.
А зря. Может быть именно этому мальчику и следовало было иметь такой магнитофон и телевизор.
Как бы то ни было, мальчик, который всю ночь смотрел какой-то нсхороший для нашей идеологии фильм, утром был готов к тому, чтобы отправиться на рынок — продавать пирожки, изготовленные его мамой — замечательно вкусные — приготовленные на кунжутном масле.
И отправился продавать.
А дальше вы уже, конечно, все знаете. Он продал пирожки. Он собрался было идти домой, но, встретив знакомую девочку, заговорился с ней допоздна, устал и заснул, прикрыв свою сумку руками. А в сумке, надо вам напомнить, хранились деньги, вырученные за продажу пирожков, пожаренных на кунжутном масле.
Проговорив с понравившейся ему девочкой (а девочка эта была фея потому что все девочки, которые нам нравятся — феи), он и не заметил, как уже было говорено, что уснул.
Во сне произошла с ним неприятность. Когда он проснулся, то обнаружил, что из сумки, с которой он ходил на базар продавать пирожки, пожаренные на кунжутном масле, пропали вырученные за продажу этих пирожков деньги.
Мальчишка был умный, но был всего лишь мальчишка. Не делая пока еще трагедии из произошедшего, он пошел к мудрецу и рассказал ему о случившемся. Мудрец выслушал, отправился с мальчиком к своему другу судье (а детям хорошо бы знать, что мудрец только тогда чувствует себя сильным, когда у него друг судья), и тот назначил всем жителям города подходить и бросать монеты в чан с горячей водой.
Как, конечно, понимает читатель: судья знал, что украденные у мальчика деньги лежали в корзине и замарались от кунжутного масла, и потому ждал, что жирное пятно всплывет в теплой воде и изобличит вора.
Вот уже все население города прошло, бросая монеты в чан, а пятно все не всплывало.
И тогда последний, а им был сказочник, вымазал свою собственную монету кунжутным маслом и бросил ее в воду.
Конечно, немедленно всплыло пятно, и сказочник был счастлив, что судья приказал вернуть деньги мальчику. Мальчик взял деньги, он видел, что они не вымазаны кунжутным маслом, но он был всего лишь мальчик и с компромиссами еще не встречался. Не все ли равно откуда появились деньги.
Этот мальчик никогда не станет сказочником и не подарит радости людям…
Сказочника же — высекли. Но он не чувствовал себя обиженным, знал, что если не посечь, ничего и не напишешь.
Шучу, шучу. И не так уж это безобидно. В предыдущей действительности писатели шутками раскачали государственный строй.
Почему литература в России самая великая на свете? Потому что писателей на Руси Великой бесконечно секут.
Потому собаки тоже иногда садятся за письменный стол. А впрочем, всякая собака это по-своему просто заколдованный (закодированный) человек.
Я все что хотел написать в своей собачьей жизни — написал, и сделал это только для того, чтобы вы, мои маленькие друзья, стали бы хорошими людьми.
Не огорчайтесь, если иногда вам тоже достанется по попке. Счастья вам и любви.
Ведь действительность обретает смысл и существование лишь в соприкосновении с художником… как страшно быть неписателем. Каким непереносимым должно быть страдание нетворческих людей. Ведь их страдание окончательно, страдание «в чистом виде», страдание безысходное и бессмысленное… Как страшно все бытие непишущего человека. Каждый его поступок, жест, ощущение… каждое большое или маленькое действие в самом деле исчерпывает свою куцую жизнь, без всякой надежды продлиться в вечности, — говорил писатель Нагибин.
Сегодня я оставляю перо к радости моей очаровательной Козетты и постараюсь быть просто собакой… Ведь я не писатель, а лицо занимающееся литературой, и садился-то я за письменный стол тогда, когда не мог найти в библиотеке книгу, которую хотел бы прочитать под настроение.
…Постарайтесь мне присниться… и я покажу вам часы, подаренные мне на прощание Вирусом, так похожим на Черный Квадрат Малевича.
Они показывают не время, а пространство.
И в этом их искренность…
Январь — апрель, 1997, Переделкино — Карловы Вары
