представляли найденные перышки птиц, к ним было почтительное, почти культовое отношение. Найти редкое полосатое перышко маленькой птички считалось достижением, а суметь сохранить его в ящике с сокровищами – почти искусством.
Вороны не зря были так настороженны. Мудрые птицы знали, что в моем, на первый взгляд, скучающем виде крылась целая груда коварства, и потеря их самого черного с отливом пера была моим сокровенным желанием. Бекки просто лопнула бы от зависти, принеси я в наш ящик такой жирный трофей. Но хорошо сложенные и ухоженные птицы знали цену каждому своему перу, и я быстро понял, что шансов у меня практически нет. Оттого мой взгляд хаотично шарил по земле в надежде на случайное чудо, пока не наткнулся на какой-то маленький камешек с желтоватыми прожилками. Я подошел поближе и увидел, что это вовсе не камешек, а маленькая бронзовая статуэтка, потемневшая от времени и желтеющая только на выступающих складках. Маленький воин, в шлеме, со щитом и топором, ровно стоял на небольшой овальной подставке, мирно дожидаясь войны. Находка не подпадала под ценность нашего с Бекки ящика с сокровищами, но была очень милой. Такой, что хочется оставить её себе. Подходило время встречи с Лизой, и я, сунув статуэтку в карман кошелька, где обычно хранил мелочь, быстро направился к оговоренному месту встречи в углу парка.
* * *
Мы не виделись с Лизой меньше месяца. С момента нашего с ней знакомства это было первое расставание, причем вызванное обстоятельствами, а не нашим решением. Хоть времени прошло мало, Лиза как будто поменялась. Возможно, причиной изменений была болезнь.
– Привет, зайка, как ты? – выпалил я, ещё не успев до нее дойти.
– Хорошо, только скучала, – ответила Лиза, находясь рядом со мной уже в движении перед поцелуем. После холодного, почти дружеского объятия мы взялись за руки и медленно пошли через парк, где я уже пятнадцать минут наматывал круги.
– Что там с тобой случилось, что ты аж в больницу угодила? – спросил я.
– Да так, ничего особо серьезного: обследовали, назначили кое-какие лекарства, и сегодня утром выписали. Но я все равно очень рада, что ты приехал меня проведать.
Лиза выглядела как обычно, но в ней явно читалась какая-то озабоченность, излишняя серьезность. Странно, что я раньше этого не замечал. Она была такой же, как и всё предыдущее время, в точности до последнего штриха, но теперь я заметил качественно выполненный макияж, всю обдуманность мелочей и деталей её внешности и педантичную их подборку. Всё было кропотливо собрано и доведено почти до идеального сочетания. Возможно, осеннее солнце было под нужным углом и высветило все изъяны идеализма, тщательно скрываемые четыре года. Я попытался вспомнить её другой, и понял, что другой я её не видел. Даже когда мы проводили ночи вместе, я не заставал её спящей, взлохмаченной и помятой. В памяти оставалась только Лиза, выходящая из ванной комнаты уже такой, как я вижу её сейчас. Меня немного встревожил такой факт, ведь если смыть нарисованное, она может даже выглядеть по-другому. На ум сразу почему-то пришла старая зубатая баба-яга, сплошь утыканная зелеными бородавками, с тремя черными волосками, растущими на носу, которая делала магические па со своим сухим мухомором, и бац – становилась красавицей. Эта мысль меня так позабавила, что все мускулы моего лица напряглись, пытаясь сдержать улыбку.
– Эй, ты чего такой загадочный? – толкнула меня Лиза, держа под руку.
– Да так, всякие глупые мысли в голову лезут. Я тут пока тебя ждал, даже подумывал, не начать ли пугать ворон диким криком – может, какая из них обронит перышко.
– Ох уж эта ваша с Бекки охота за сокровищами! – хитро, но очень по-взрослому сказала она. – Вам бы стоило после двадцати на марки переключиться, а то люди начнут вас побаиваться.
– Ну, с марками у нас полное незнание, а тут опыт многих лет. Приятно чувствовать себя профи хоть в чем-то.
– Да, пожалуй, ты прав, но за воронами не гоняйся, что люди подумают! – сказала она почти по-матерински, после чего добавила: – Не люблю ворон, они ассоциируются у меня со смертью.
– Да, думаю, Прометей с тобой бы согласился на все сто.
Она хихикнула, снова меня подтолкнула, крепко держа под руку.
– Ты голоден? Может, пойдем пообедаем где-нибудь?
– Я пообедал с родителями, но с радостью выпил бы кофе. А ты если хочешь, можешь перекусить.
– Хорошо, идем.
Она повернула к себе мое лицо и смачно чмокнула меня в губы – так громко, что находящиеся поблизости «предвестники смерти», мирно ковыряющие клювами землю, настороженно подняли свои головы.
Остаток дня мы провели вместе, обсуждая погоду, планы на будущее, расстояние, которое между нами вклинилось. Как я узнал, Лиза начала искать работу, но пока ничего более-менее подходящего не подвернулось. Времяпровождение прошло по стандартному сценарию. Единственное, чем это отличалось от всех предыдущих встреч, так только тем, что я постоянно пытался угадать комплекс мероприятий, совершаемых этой женщиной для превращения в известную мне Лизу. А образ бабы-яги время от времени выползал и ехидненько меня поддразнивал, шепелявя кривыми, выпирающими изо рта зубами: «Да ты, парень, и половины всего не знаешь о нас, о женшчынах…»
* * *
К вечеру погода испортилась, я еле успел домой до дождя. Ко мне сразу спустилась мама: её кухонные владения и личная комната были на втором этаже.
– Ну что, как Лиза, с ней всё в порядке?
– Да, мам, всё хорошо. Её уже выписали из больницы, ничего серьезного не произошло.
– Слава богу, а то мы тут уже всякого надумали, когда узнали, что ты едешь её проведать! Мы скоро будем ужинать, ты голоден?
– Да, не отказался бы от запеченного целиком поросёночка.
– Приедешь на Рождество – будет тебе запеченная целиком индюшка, мой брутальный охотник с Дикого Запада! А пока довольствуйся запеченной запеканкой. Через двадцать минут поднимайся к столу.
– Хорошо, мам, и завари мне чаю покрепче.
Ветер вперемешку с дождем завывал всё сильнее. Пока я принял душ и переоделся, погода разыгралась не на шутку, так что пришлось опустить ролеты на окнах. Когда сели ужинать, за окном уже творилось что-то неимоверное. Бекки, немного поёрзав, сорвалась с места и подняла ставню у окна, ближнего к столу:
– Ну, интересно же! Когда мы ещё увидим такую бурю!
Признаться, все сидящие за столом были с ней согласны, просто Бекки была из нас самой живой и мобильной. Но, к сожалению, рассмотреть особо ничего не удалось: ветер так бил дождем в окно, что мы видели только плавные водяные разводы, вырывающиеся из темноты и расползающиеся на стекле окна причудливыми фигурами. Весь ужин мы прислушивались к тому, как усиливались порывы. Бекки поставила рекорд по скоростному заглатыванию пищи не пережёвывая. Маме даже пришлось пару раз сделать
