Первое время после родов Гудрун сама выбирала, к какой части своего тела давать мне доступ; я не мог дотрагиваться до ее живота, приближаться к шраму после кесарева сечения; клади руку сюда, командовала она, нет, не так, не шевели рукой, не двигайся и не дыши на живот. Я старался обнимать ее за плечи или класть руку на грудную клетку, но иногда забывался, и моя холодная рука скользила по ее голому телу вниз к животу.
— Что? — спрашивала она тогда.
— Ничего, — отвечал я.
— Нельзя, ты положил руку мне на живот.
Двадцать шесть лет спустя жена объявила мне, что Лотос не моя.
— Я сочла, что тебе следует об этом знать, потому что мы разводимся. — И добавила: — До тебя я никогда не встречала парня, который бы говорил о страдании и смерти на первом свидании. Когда ты сказал, что человек смертен, я услышала в этом что-то, на чем можно построить жизнь. И тогда я решила, что у тебя должна появиться Лотос.
Последние слова в дневнике не имеют даты.
Я — плоть.
После этого записи обрываются.
Под плотью я имею в виду все, что ниже головы. Это вполне согласуется с тем фактом, что плоть — это начало и конец всего самого важного в моей жизни. Я родился, и сердце и легкие начали свою бесперебойную работу, родился ребенок, и я взвалил на свои плечи ответственность за плоть от моей плоти, а вскоре мое тело, вероятно, перестанет работать. Я словно слышу, как мама формулирует один из законов этого мира: «Знаешь, Йонас, история начинается задолго до того, как мы рождаемся».
Раны заживают по-разному, и шрамы бывают разной глубины
Четверть третьего ночи, в мою дверь на четвертом этаже кто-то стучит, сначала осторожно, затем решительнее и громче.
На лестничной площадке стоит запыхавшийся Сван и смотрит мне через плечо. Дверь подъезда заперта, но он говорит, что просочился вместе с соседом, который возвращался домой с гулянки. Ему не спалось, и, случайно заметив за римской шторой в окне в мансарде какое-то движение, он сделал вывод, что я тоже полуночничаю, и решил пригласить меня на прогулку с собакой, которая, по его словам, ждет в трейлере. Большая девочка, как он ее называет.
Могу ли я отказаться, сославшись на другие планы в это время суток?
Неожиданно Сван проходит мимо меня в гостиную. Быстро оглядывается, планомерно изучая обстановку. Он пришел присмотреть за мной?
Его взгляд останавливается на табуретке, стоящей посреди гостиной, и на люстре, которую я положил на стол, однако непохоже, чтобы я стоял с ремнем в руке.
Я закрываю сайт, где изложены способы самоубийства известных писателей.
Содержимое коробки грудой лежит на столе.
— Порядок наводишь? — спрашивает Сван.
— Да, разбираю старые бумаги.
Не успел я опомниться, как он уже в ванной, открывает и закрывает шкафы. А на обратном пути заглядывает в спальню. Ружье все еще лежит на супружеской кровати. Затем Сван открывает шкаф с верхней одеждой в коридоре, на чем и заканчивает свой обход.
— Мне хочется лучше понять Аврору, — говорит мой сосед, вздыхая.
Человек и животное
Сван держит собаку на поводке, и мы идем в сторону порта. Спокойная ночь без малейшего ветерка, и на улице никого, кроме молодого папаши с коляской. А гулял ли я по ночам с Гудрун Лотос в коляске, когда у той болел живот, чтобы дать ее маме поспать?
— При свете мне трудно, — доносится снизу голос Свана. Он наклонился, чтобы убрать за собакой. Встречаются такие типы, которые не носят с собой пакеты и считают, что у них есть на это полное право.
Мы стоим на причале, посередине между китобойными судами и катерами, которые возят смотреть на китов, над головой высокое небо.
— Разве это не красиво? — спрашивает Сван.
Я ничего не говорю. Прекрасное весеннее небо с тремя горизонтальными оранжевыми полосами не вызывает у меня сильных чувств, я видел такое же небо и в прошлом, и в позапрошлом году. Я могу продолжать жить, а могу положить конец жизни.
— Человек так мал, — говорит Сван и гладит собаку.
Мы идем к маяку, он рассказывает, что, когда шел здесь вчера, видел тюленя. И тюлень его видел. Они смотрели друг другу в глаза, человек и животное. Он было подумал сфотографировать тюленя на телефон, но не стал, сказал себе, что это всего лишь встреча человека и животного, ничего больше, никакого глубинного смысла. Вернувшись домой, он прочитал в Сети о тюлене, который научился пользоваться отверткой.
— Разве это случайность, что я наткнулся именно на эту новость? — спрашивает Сван, глядя мимо меня на зеленый простор моря.
Мы оба молчим.
Собака лает и хочет броситься в водоросли, но хозяин натянул поводок. Прямо над нашими головами пикирует крачка, и я отгоняю ее рукой. Начался период гнездования.
— Ты знал, что люди — это единственные животные, которые плачут, выражая слезами такие чувства, как радость и печаль? — задает он следующий вопрос, все еще не отрывая взгляд от моря.
— Да, — говорю я, — это ведь происходит из-за информации, которую передают нервные импульсы?
— В отличие от животных, мы знаем, что жизнь закончится, — продолжает мой сосед. — Мы прекратим свое существование.
Он осматривается в поисках урны, но ее нигде не видно, и он несет пакет в руках весь обратный путь.
Уже собравшись попрощаться, я замечаю, что Свана беспокоит что-то еще.
У трейлера он замялся.
— Тебе патроны тоже нужны? — спрашивает он.
— Да.
— Я так и подозревал.
Он явно пребывал в нерешительности.
— Вынужден тебя разочаровать, они закончились, когда я охотился на куропаток в прошлом году.
Сван смотрит мимо меня, а его собака на меня.
— По правде сказать, никогда не держал в руках стрелковое оружие, — говорю я соседу.
— Я так и думал. Что ты не сможешь выстрелить из ружья.
Он прав, я не смог бы выстрелить из ружья. Или попал бы в кого-нибудь другого.
Потом Сван спрашивает, может ли он заходить ко мне время от времени. Я говорю, что в ближайшие дни немного занят, и неожиданно добавляю:
— Я, собственно, уезжаю. В путешествие.
Меня молниеносно осенила мысль: я должен исчезнуть. Тогда мне не придется беспокоиться о том, что ко мне придет Лотос. Спикировать в воду, как птица, парить несколько метров, войти в штопор и погибнуть. Последний взмах крыльев, последней целью будет изрезанное ущелье, и в конце концов останутся только кости, добела отполированные временем.
После детального обдумывания я, однако, исключил вариант, чтобы меня не нашли. Ведь Лотос жизнь положит на поиски
