достаточно для свадьбы? Ты как-то писал мне о путанице, которая царит наверху, в небесной канцелярии, и вот снова кто-то перепутал виновного с невиновным, снова кто-то ошибся адресом. За то зло, что я готова была совершить, расплатился, и так страшно, ни в чем не повинный Г. Р. Теперь, мой невидимый друг, ты видишь, насколько все же ты во мне ошибся. Не такая уж я и умница, как ты меня уверяешь. А что до остального… поверь, если бы мы увиделись сейчас, перед тобой предстала бы несчастная маленькая уродина, на которую никто, включая тебя, никогда не обратил бы внимания. Как тут улыбаться? И чему?
Ты ведь знаешь, свою дипломную работу я написала о творчестве Луиса де Гонгоры. И вот, в минуту, когда я смотрела на мертвого Г. Р., мне пришли на память стихи. Две строчки:
Вот тело. Что в нем? Лишь немного крови…
Но могут жить два сердца в нем, —
и в тот момент я подумала — холодно, без сожаленья, без стыда, что это написано давным-давно обо мне и бедном Г. Р. Если бы я знала, что в нем бьются два сердца… может быть, все было бы иначе, может быть, я с радостью отдала бы ему свое сердце, может быть…
Это письмо я пишу тебе, сидя в том самом кафе возле гостиницы, где я буду снова сидеть в воскресенье, в 17.00. Как ты велишь. Но меня не оставляет мысль, что, может быть, именно в эти минуты среди людей в этом кафе находишься и ты. И даже сидишь рядом. А если нет — то разглядываешь меня, прильнув к витрине, снаружи. И сердце мое начинает бешено биться. Видишь, мой неведомый и таинственный друг, во что ты меня превратил. Как это все же жестоко. Но ужаснее всего то, что я тебе не верю. Не верю, что мы можем не встретиться. Страшно и другое: если, встретившись, я пойму, что ты не тот, кого я нарисовала в своем воображении и своих мечтах, я не прощу тебе этого никогда…»
12
После окончания университета Tea получила место преподавателя испанской литературы в одном равнинном городке на юге страны. К этому времени познания ее неизвестного корреспондента в испанском весьма углубились, и в каждое письмо он вставлял несколько испанских фраз или строк. Одно из писем он начал, перефразируя известное стихотворение Федерико Гарсиа Лорки «Баллада морской воды»:
Девушка с бронзовой грудью,
Что ты глядишь с тоскою…
И продолжил:
«Теа, дорогая, я не знаю, ждет ли меня „смерть у ворот Кордовы“, одно я знаю совершенно точно, что она не ждет меня в твоих объятьях. Когда настанет мой последний час, я буду далеко от тебя, но в самый решающий миг я буду к тебе так близок, как никогда раньше.
Пусть даже это произойдет на самом пороге смерти. Ты всегда была моим ангелом, ангелом жизни. И ничто, даже сама смерть, здесь ничего не изменит.
Мои письма кажутся тебе грустными, Tea, и потому ты решила, что я человек, склонный погружаться в печальное состояние духа. Это не так, уверяю тебя. Согласись, надо быть полным идиотом, тупицей, чтобы предаваться грусти, зная, что у меня есть ты. Когда ты весь заполнен любовью, в сердце только радость. И нет места для иных чувств.
Ты помнишь — у твоего любимого Гонгоры есть строки. Я настолько осмелел, что перевел их. Посмотри, что получилось:
Красавицы Куэнки в лес
Отправились гулять.
Одни — чтоб шишки собирать,
Другие — танцевать.
Я выбрал эти строки не случайно, Tea, любимая. Вчера, когда ты отправилась в лес, я подумал вдруг, что ты закружишься сейчас среди молчаливых темных деревьев. Но я не угадал. Прислонившись к стволу, ты долго стояла, не шелохнувшись, а потом закурила сигарету. Ты ведь раньше никогда не курила, Tea. И я прошу тебя, моя любимая, оставь эту привычку. А чтобы помочь тебе, с этой минуты я тоже бросаю и больше не выкурю ни одной сигареты. Договорились?»
13
«Santa, Santissima Thea!
Десять месяцев ты не получала от меня ни строчки. Что за мысли посетили за это время твою красивую и умную головку? А теперь я возвожу тебя в сан святой, Tea, нет, даже святейшей или даже наисвятейшей, если такая иерархия существует среди святых, и ты вполне вправе предположить, что твой и без того сумасшедший возлюбленный спятил на этот раз окончательно.
Десять месяцев назад в меня стреляли, и обе пули попали в цель. Я уверен, что в этот момент на лице моем появилась удивленная улыбка, улыбка, конечно, глупая. Я точно помню, что подумал: неужели мы действительно встретимся? Потом, правда, все заслонили боль и шок, ведь телесный кошмар требует для себя это вульгарное издевательское право первенства…
Если я все еще пребываю среди живых, то ты, Thea, Santissima, прими это как еще одно доказательство, как некое техническое дополнение всех твоих достоинств и заслуг.
У нас есть прекрасные врачи, и они не дали мне умереть. Меня заштопали и вернули к нормальной жизни, но с точки зрения профессиональной эта история означала катастрофу. Люди, отвечающие за меня, спросили, не хочу ли я поменять профессию. Я не колебался ни секунды. Согласись я на их предложение — на долгие годы, если не навсегда, нас разделяли бы многие тысячи километров. Я остался. Но чтобы иметь возможность продолжать свою работу, я должен был пройти несколько операций, после которых я стал совершенно неузнаваем.
Но нет худа без добра: теперь я могу выполнить твою просьбу многолетней давности. Снимок в этом конверте покажет тебе, как я выглядел год назад. Мне почему-то кажется, что ты сразу узнаешь меня, — ведь все эти годы я попадался на твоем пути не раз и не два — на улицах, в театре, филармонии и множестве других мест.
Я люблю тебя еще больше, чем раньше. Я не думал, что такое возможно.
В последний день этого месяца я буду в твоем родном городе, и ты можешь послать мне письмо „До востребования“! Ты останешься все это время в своем университете, хорошо? Как обычно, в 17.00 я его заберу…»
14
«Мой дорогой и, наверное, единственный!
Какая ирония судьбы — через семь лет я могу наконец увидеть тебя, твое лицо… лицо, которого больше не существует? Задумывался ли ты, посылая мне эту фотографию, о
