полежат в гараже. На следующей неделе приедет мусорная машина, наверняка еще что-то накопится за это время, а что не заберут мусорщики, она и сама может отвезти на переработку.
Потом Йоханна начала вынимать книги из книжного шкафа, но подумала, что книги удобнее складывать в коробки. Коробки нужны не самые большие, ведь таскать их с книгами – это ей не по силам. За коробками пришлось съездить на строительный рынок.
Целых два вечера она снимала с полок медицинские книги мужа, укладывала в коробки и относила в гараж. Конечно, просто так выкинуть книги у нее бы рука не поднялась. Может, они пригодятся студентам? Она решила написать объявление и повесить рядом с университетом.
Наконец книжные полки освободились. Йоханна чувствовала каждую мышцу в своем теле. Давненько она так не напрягалась. И пришлось заклеить пластырем неизбежные порезы. Надо было купить рабочие перчатки, когда она ездила на рынок. Тем не менее она справилась!
Чтобы побаловать себя, Йоханна наполнила ванну. Села в нее и через секунду заснула. От усталости или это лавандовое масло так подействовало? Да какая разница? Она почувствовала, как к ней возвращаются жизненные силы. Подремав немного, вытерлась, надела пижаму и пошла на кухню, чтобы налить себе бокал красного вина. Заслужила.
Сразу вспомнилось, как в студенческие годы они с Рене пили дешевое красное вино из супермаркета и делали вид, будто пьют что-то эксклюзивное. Рене его даже декантировал, а попросту говоря, переливал в красивый стеклянный графин. Этим он очень впечатлил Йоханну. Ей нравились его изысканные манеры, нравилось, как он с видом знатока нюхал пробку и рассказывал о положительном влиянии красного вина на продолжительность жизни. Вино понижает риск инсульта, как он говорил. От дешевого вина утром болела голова, но они на это старались не обращать внимания. Они были молодыми и влюбленными и ко всему относились легко.
Времена дешевого вина давно уже прошли. Рене нравилось покупать вино в частных винодельнях. Когда они путешествовали, если дорога пролегала мимо виноградников, он обязательно останавливался у какого-нибудь из них. С годами Йоханну стал раздражать цирк, который ее муж устраивал во время дегустаций. Понюхает, потянет, почавкает, выплюнет… Ей это было противно. Как и разговоры про аромат, осадок и устройство дубовых бочек. Она перестала его слушать, а шоу, которые он устраивал, заставляли ее чувствовать себя неловко.
Но все же этого не отнять – в покупке вина Рене знал толк, и в его винном погребе хранились только первоклассные сорта. Если бы Йоханна покупала вино сама, то обошлась бы мерло средней ценовой категории. Однако сейчас она пила «Пфальц Сен Лоран» – эту бутылку ее муж привез с какой-то конференции.
– Стоило сделать крюк в семьдесят километров, – сказал он, распаковывая ящик.
Йоханна это никак не прокомментировала. Ей было понятно, что Рене купил сокровище вовсе не для того, чтобы чокнуться с ней в тридцатую годовщину их знакомства – об этом он наверняка забыл. Нет, для него это было вложением капитала и признаком статусности одновременно. Как и украшения, которые он дарил Йоханне, как его «порше» и как обстановка в их доме. Рене это вино даже не попробовал, и если бы он видел сейчас, как Йоханна его пьет, он бы не одобрил. Ведь она открыла бутылку вообще без повода, даже гостей в доме не было, которых можно было бы удивить.
Смакуя вино, Йоханна закрыла глаза. Не вино, а песня!
А потом она решила сделать еще что-нибудь совершенно невозможное для Рене. Еще более невозможное, чем без всякого повода открыть бутылку, которая стоила сумасшедшие деньги, а именно пить его на балконе в пижаме! Плевать, что ее могут увидеть соседи. Да какие соседи? Супруги Венниг-Буркхард, которым за восемьдесят? Йоханна с трудом могла представить, как старички будут стоять с биноклем у мансардного окна и подсматривать за ней. И потом она ведь не делает ничего предосудительного!
А вот Рене совсем иначе оценил бы ситуацию. Он всегда уделял много внимания правильному внешнему виду. Даже по выходным он не мог позволить себе спортивные брюки, не говоря уже о пижаме. При этом вероятность того, что кто-то спонтанно придет к ним в гости, как правило, стремилась к нулю. То есть никто, кроме Йоханны, не смог бы увидеть его в простецком образе, но для Рене это не было убедительным аргументом. По его мнению, спортивные брюки уместны исключительно на тренировках. А пижаму носят только для сна.
Странно, что он был настолько щепетильным в этом вопросе. Если б он был настолько же честным…
Йоханна пригубила еще вина. Хорошо бы вообще не думать о Рене, но он снова и снова проскальзывал в ее мысли. А чему удивляться? В конце концов, они провели вместе больше тридцати лет и сначала их брак держался на взаимной любви. Было бы странно, если бы она не приняла близко к сердцу его уход.
Все было бы иначе, если бы она приняла решение расстаться с ним. За несколько лет до того, что случилось. Да хоть бы за неделю до того, как стало известно о диагнозе, но, разумеется, не в тот день, когда все вдруг изменилось.
Солнце уже зашло, и Йоханна встала, чтобы накинуть на себя теплый свитер. Возвращаясь на балкон, она захватила с собой свечу и спички. Ей нравилось наблюдать за мерцанием свечи. Успокаивающе и медитативно. Не надо думать о том, что будет завтра. Вообще ни о чем не надо думать – все мысли сгорают в маленьком огоньке.
Но Рене никогда не нравились свечи. Он считал, что в двадцать первом веке нужно пользоваться электрическим светом. Он не был романтиком. Йоханна вздохнула. Опять она позволила ему испортить чудесный момент. Не получается у нее не думать о нем. Ну хорошо, раз так, нужно просто отпустить ситуацию. Если она хочет начать свою жизнь с самого начала, нужно проанализировать ошибки, которые она допустила. А это возможно, только если она повернется лицом к Рене, к их браку. Чтобы выяснить, в какой момент она перестала мечтать об ужине при свечах. Когда перестала мечтать о верности со стороны мужа. Когда перестала задумываться об уважении к ней – как к женщине, как к партнеру, как к человеку со своими мечтами, желаниями и целями.
Свеча разгорелась ярче, а потом потухла. Йоханна чиркнула спичкой, но у нее так и не получилось поджечь фитилек – он утонул в растаявшем воске.
На короткий момент она почувствовала себя этой свечкой. Разве нет? Преждевременно потухла – потонула в топких узах будничного существования.
– Ой!
