от хриплого голоса моей мамы. Еле сдерживая себя, я поворачиваю голову, чтобы увидеть, как она стоит, прислонившись к дверному косяку ванной. Я не сказал ей ни слова с тех пор, как узнал об их с мистером Холлом плане разрушить жизнь Ви.
Борясь со своим галстуком, я притворяюсь, что она – фоновый шум. Хэнк и Финн ждут, что мы с папой подъедем к их дому на два часа раньше, чтобы помочь подготовиться к вечеринке, и мы не планируем возвращаться домой, так что мне нужно переодеться прямо сейчас.
– Посмотри на себя. Такой красивый, – мама хвалит мой костюм.
Я игнорирую ее, продолжая возиться с этим чертовым галстуком.
Она смеется над моими безуспешными попытками.
– Позволь мне позаботиться об этом за тебя, – она переступает порог и заменяет меня в борьбе с галстуком. Я напрягаюсь от ее прикосновения.
Господи… что с нами случилось, мама?
Раньше я любил тебя до смерти.
Теперь я даже не могу смотреть на тебя.
– Все готово, – она улыбается, похлопывая меня по груди.
Я не отвечаю, не улыбаюсь и не даю ей никаких оснований полагать, что мне нравится ее присутствие, но она все равно заполняет мое пространство, раскрывая руки для объятий. Она обхватывает меня за плечи, прижимаясь щекой к моей груди. Я не отвечаю на это прикосновение.
– Я так горжусь тобой, ты знаешь это? – шепчет она и отстраняется. Я чувствую облегчение, когда она поворачивается, чтобы уйти.
Пока она не останавливается в дверях.
– Точно, чуть не забыла. Как думаешь, во сколько ты завтра вернешься домой из спортзала?
Злость разрывает меня на части. Я точно знаю, чем она занимается, когда я в спортзале.
– Зачем? – выплевываю я, защищаясь. – Чтобы ты могла по-быстрому переспать с водопроводчиком?
У нее открывается рот.
Она даже отступает на шаг назад для пущего эффекта.
Два балла за старания, ноль баллов за несуществующее актерское мастерство.
– Ч-что ты такое говоришь?
О, черт возьми.
– Оставь это… Я знаю, что ты изменяешь папе.
Она переминается с ноги на ногу, ее взгляд опускается в пол.
– Ксавье, малыш, ты должен понять. После двадцати лет брака… чувства уже не те, что раньше. Я сделала то, что должна была.
Я усмехаюсь.
Она серьезно разыгрывает комедию «У меня не было выбора»?
– Ты сделала то, что должна была? – я теряю самообладание. – Ты вообще себя слышишь? Я должен поверить, что тебе пришлось трахать несовершеннолетнего? Моего гребаного друга? Гребаного брата Финна? – выплевываю я.
Ее кожа бледнеет.
– Так ты и есть Зак.
Почему меня удивляет, что это все, что она поняла из моих слов?
– Избавь меня от той части, где ты ведешь себя так, будто не знала, – отрезаю я.
– Я не знала! – восклицает она. – Ну, у меня были предположения, но до сих пор я не была уверена. Я все еще надеялась, что это совпадение.
– Срочная новость: ты единственный человек в городе, который трахал несовершеннолетнего.
Ее щеки вспыхнули, но вместо того, чтобы взять на себя ответственность, сказать мне, что она была не в своем уме и как сильно сожалеет об этом, она говорит:
– Я должна была догадаться, что ты Зак, когда пришла домой и увидела ту розововолосую девушку, которая садилась в машину своей подруги на прошлой неделе.
Как влюбленный дурак, я заглатываю наживку.
– Твою мать, не смей говорить о ней!
Ее глаза расширяются, и она кивает, будто все поняла.
– Ты думаешь, что влюблен в нее, да?
Я не доставляю ей удовольствие отвечать, держа рот на замке.
Думаешь, я влюблен в нее?
Женщина, я уверен в этом до гребаного мозга костей.
– Я знаю этот взгляд, – она смеется. – Черт возьми, у меня был такой же взгляд, когда я только встретила твоего отца.
Этот бред должен прекратиться. Я взываю к последним крупицам ее человечности.
– Мама, она этого не заслуживает, – выдыхаю я. – Ви потеряет все. Ее мечты, все, ради чего она работала. И все потому, что тебе нужно было пойти и трахнуть ученика.
– Мне? – Ее черты лица искажаются от гнева. – Ты написал признание. Мне жаль, дорогой, но это твоя вина. Если бы ты не проболтался этой девчонке Харпер, ничего бы этого не было.
И-и-и она пытается свалить вину на меня.
Отлично.
– Я никогда не хотел, чтобы признания вышли наружу.
– Неважно, хотели вы этого или нет. Они все равно всплыли. Это твоя вина, Ксавье. Не моя.
Горький смех застревает у меня в горле.
– Забавно. Почему-то я сомневаюсь, что полиция согласится с тобой.
Только тогда страх овладел ею.
Я вижу это в ее глазах.
Она только что поняла, что я не шучу.
– Милый, т-ты же несерьезно, – она подходит ко мне и берет лицо в свои руки. – Я знаю, это кажется любовью, потому что ты молод, но эта девушка… Она ничто. Просто интрижка. Мы семья.
Ее паника усиливается, когда я не поддаюсь на ее манипуляции.
– Малыш, посмотри на меня, – она заставляет наши глаза встретиться. – Я твоя мать. Я выносила тебя, дала тебе жизнь, заботилась обо всем. Есть миллион таких же девочек, как она, но я только одна.
Она ошибается.
Чертовски ошибается.
На свете нет миллиона Авин Харпер.
Моей сердитой девочки.
Моей подруги по переписке.
Моей Лав.
Только одна.
И она завтра сядет в самолет.
– В колледже у тебя будет любая девушка, какую захочешь, Ксавье.
– Я не хочу на хрен никакую другую девушку, – отвечаю я.
– Но ты также не хочешь нести ответственность за разрушение своей семьи, не так ли?
Дерьмо, этим она меня сделала.
Я напрягаюсь, моя челюсть дергается.
– Позволь ей взять вину на себя, Ксав. Защити свою кровь. Защищай людей, которые защитили бы тебя. Они – твоя настоящая семья.
Я смеюсь ей в лицо. Она даже не представляет, насколько это иронично. Мой телефон пищит в кармане костюма, и я убираю мамины руки со своего лица, прежде чем посмотреть на экран. На секунду я позволяю себе надеяться, что Ви написала мне ответ, но нет, мне не настолько повезло.
Это Финн.
Финн
Скажи Бри, чтобы дрочила тебе быстрее. Ты опаздываешь.
Я морщусь.
Финн – мой самый старый друг, но он настолько слепой, что это невыносимо. Я все еще не могу поверить, что он думает, будто я вернулся к Бри по своей воле. В его защиту скажу, что это я держу его в неведении. Трудно разговаривать с кем-то, когда ты не можешь рассказать ему всю историю, не упомянув при этом, что твоя
