9 августа 1900 г.
Печатается по автографу (ЦГАЛИ). Впервые опубликовано: Чехов, Лит. архив, стр. 176 (черновик письма опубликован С. Д. Балухатым в 1929 г. в Чеховском сб., стр. 67–68).
Еще прошлою осенью ~ мне был прислан II том для подписи… — 25 сентября 1899 г. Чехов послал А. Ф. Марксу корректуру второго тома собрания сочинений и список рассказов, которые должны быть «разобраны и совершенно исключены», а также дал указания о порядке размещения рассказов во втором томе. В письме от 2 сентября 1900 г. А. Ф. Маркс сообщал Чехову: «Вторая книга Ваших сочинений под заглавием „Повести и рассказы“ только что вышла, и я спешу препроводить ее к Вам в количестве 25 экземпляров. Книги высылаются по почте ценными посылками» (ГБЛ).
В конце прошлого и в начале этого года я получил корректуру рассказов из 8 и 9 томов… — В письме к Ю. О. Грюнбергу Чехов писал 28 сентября 1899 г., что ему прислали из типографии корректуру рассказов, которые должны войти «только в самые последние томы» Собрания сочинений.
Я написал в типографию… — Это письмо Чехова неизвестно.
Писал я и Вам, и Юлию Осиповичу. — См. письма к ним от 28 сентября 1899 г. в т. 8 Писем.
Вот эти рассказы… — Перечисленные далее рассказы Чехова были распределены в собрании сочинений следующим образом: «Хорошие люди» (1886) вошли в VI том; «Душечка» (1898), «По делам службы» (1898), «Случай из практики» (1898), «Новая дача» (1898), «Печенег» (1897) и «На подводе» (1897) — в IX том; «Человек в футляре» (1898), «Крыжовник» (1898), «О любви» (1898), «В море» (1883) и «Рассказ старшего садовника» (1894) вошли в том XI, посмертный; рассказ «У знакомых» (1898) не был включен Чеховым в собрание сочинений.
…скоро я уеду за границу… — Чехов уехал за границу 11 декабря 1900 г.
Сегодня я послал Вам корректуру III тома. — Корректура III тома собрания сочинений была отправлена Чехову Грюнбергом 22 июня 1900 г. В сопроводительном письме он писал: «Высылаю Вам заказною бандеролью корректуру третьего тома. Имеющие войти в этот том очерки и рассказы „В сумерках“ набираются, и корректура будет Вам послана дополнительно. Возвращая корректуру, не откажите сообщить, можно ли верстать третий том и в том ли порядке, как статьи набраны, или сообщите, какие следует сделать перестановки. Наша типография переводится в другое, новое помещение, и это обстоятельство очень тормозит работу, но как только на новом месте все будет устроено, мы постараемся ускорить набор и печатание» (ГБЛ).
3120. О. Л. КНИППЕР
13 августа 1900 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 56.
Год определяется по почтовым штемпелям на конверте: Ялта. 14 VIII.1900; Москва. 18 VIII.1900.
Вчера и третьего дня был в Гурзуфе… — Чехов уезжал в Гурзуф на 11 и 12 августа писать пьесу «Три сестры» (см. примечания к письму 3118*). А. А. Плещеев в своих воспоминаниях «Чеховский день» записал: «Есть у Антона Павловича где-то в Крыму, неподалеку от Ялты, еще уголок, куда он ездит работать, но туда еще ни один гость, кажется, к нему не проникал. Чехов молчит об этом уголке, скрывает» (ИРЛИ, Р III, оп. 2, № 1565).
…теперь опять сижу в Ялте, в своей тюрьме. — В. Н. Ладыженский в своих воспоминаниях о Чехове приводит аналогичное высказывание писателя о Ялте: «Когда я навестил Чехова в Крыму, он говорил мне:
— Тебе нравится моя дача и садик, ведь нравится? А между тем это моя тюрьма, самая обыкновенная тюрьма, вроде Петропавловской крепости. Разница только в том, что Петропавловская крепость сырая, а эта сухая.
Чехов долго не мог примириться с жизнью „не по своей воле“ на юге, но в конце концов полюбил свою дачу, о которой много заботился. Он ценил, очевидно, результаты своих трудов. И когда, незадолго перед его кончиной, Мария Павловна призналась ему, что она долго не могла примириться с Ялтой и неизбежной потерей Мелехова, а теперь ей здесь все дорого, Чехов грустно заметил:
— Вот так не любя замуж выходят. Сначала не нравится, а потом привыкают!» (В. Ладыженский. Из воспоминаний об А. П. Чехове. — В кн.: «Памяти А. П. Чехова». М., 1906, стр. 155).
3121. О. Л. КНИППЕР
14 августа 1900 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 57.
Год устанавливается по почтовым штемпелям на конверте: Ялта. 15 VIII.1900; Москва, 19 VIII.1900.
Ответ на письмо О. Л. Книппер от 10 августа 1900 г.; Книппер ответила 19 августа (Переписка с Книппер, т. 1, стр. 155–156 и 164–166).
…я не знаю, когда выеду в Москву… — Ответ на запрос Книппер: «А самый главный вопрос приберегла под конец: когда ты приедешь? Ведь ты приедешь непременно. Было бы слишком жестоко расстаться теперь на всю зиму. Погода жаркая, сухая стоит. Я уже мечтаю, как поеду тебя встречать, представляю твое лицо, твою улыбку, слышу твои первые слова».
Пишу не пьесу, а какую-то путаницу. — Об особенностях стиля «Трех сестер» Вл. И. Немирович-Данченко позднее писал: «Ни в одной предыдущей пьесе, даже ни в одной беллетристической вещи Чехов не развертывал с такой свободой, как в „Трех сестрах“, свою новую манеру стройки произведения. Я говорю об этой, почти механической, связи отдельных диалогов. По-видимому, между ними нет ничего органического. Точно действие может обойтись без любого из этих кусков. Говорят о труде, тут же говорят о влиянии квасцов на рощение волос, о новом батарейном командире, о его жене и детях, о запое доктора, о том, какая была в прошлом году погода в этот день <…> Все действие так переполнено этими, как бы ничего не значащими диалогами, никого не задевающими слишком сильно за живое, никого особенно не волнующими, но, без всякого сомнения, схваченными из жизни и прошедшими через художественный темперамент автора и, конечно, глубоко связанными каким-то одним настроением, какой-то одной мечтой. Вот это настроение, в котором отражается, может быть, даже все миропонимание Чехова, это настроение, с каким он как бы оглядывается на свой личный, пройденный путь жизни, на радости весны, и постоянное крушение иллюзий и, все-таки, на какую-то непоколебимую веру в лучшее будущее, это настроение, в котором отражается множество воспоминаний, попавших в авторский дневничок, — оно-то и оставляет то подводное течение всей пьесы, которое заменит устаревшее „сценическое действие“.
Охватывает какой-то кусок жизни своим личным настроением с определенным движением от начала первого действия к финалу пьесы, но передает это в цепи, как бы ничего не значащих диалогов, однако метко рисующих взятые характеры. Вот эта манера письма наиболее ярко проявилась в „Трех сестрах“» (Вл. И. Немирович-Данченко. «От редактора». — В кн.: Н. Эфрос. «Три сестры». Пьеса А. П. Чехова в постановке Московского Художественного театра. Пб., 1919, стр. 8-10).
Сапоги желтые, о которых ты спрашиваешь, не чищены… — Шутливый отклик на вопрос Книппер в письме от 10 августа: «Как поживает твой кабинет? Пыль вытирают? Сюртуки тебе чистят и желтые туфли или нет?» Отвечая Чехову, Книппер писала 19 августа: «Боже мой, как у меня будет сердце прыгать, когда поеду встречать тебя, родной мой, голубчик! Почищу тебя всего, будешь выхоленный, и сапоги вычистим, и пух и перья снимем, и душу разгладим». И. Н. Альтшуллер вспоминал о необыкновенной аккуратности Чехова: «Я никогда не видел у него кабинет неубранным или разбросанные части туалета в спальне, и сам он был всегда просто, но аккуратно одет, ни утром, ни поздно вечером я никогда не заставал его по-домашнему, без воротничка, галстука. Кто читал его письма к жене, в которых так много пишется про мытье головы, перемену белья, чистку платья, обуви и т. д., тот может получить совершенно ложное представление о Чехове как о каком-то замухрышке, приводимом в благопристойный вид. Но это было бы совершенно неверным представлением. В этом сыне мелкого торговца, выросшем в нужде, было много природного аристократизма не только душевного, но и внешнего, и от всей его фигуры веяло благородством и изяществом» (И. Н. Альтшуллер. О Чехове. — Чехов в воспоминаниях, стр. 591–592).
Соня с Володей еще у нас. — Жена и сын И. П. Чехова.
3122. О. Л. КНИППЕР
17 августа 1900 г.
Печатается по автографу (ГБЛ). Впервые опубликовано: Письма к Книппер, стр. 57–58.
Год определяется по почтовым штемпелям на конверте: Ялта. 18 VIII.1900; Москва. 22 VIII.1900.
