Сапар быстро разогнал толпу. Кто-то из детей сообщил, что в минуту убийства на площади находился табиб. Хамдам немедленно арестовал табиба.
Саид-Ахмет, мусульманин, на допросе показал, что он эмигрант из Индии, живет постоянно в Ташкенте, в Старом городе, в Беш-Арык приехал ненадолго, на лето, работает в Ташкенте четвертый год, выслан из Индии за революционные взгляды, не кончил медицинского факультета Делийского университета.
Ночью врачи повезли Юсупа, но Юсуп все еще не приходил в сознание.
Ночью же Хамдам собрал к себе на двор милиционеров и объявил им, что они должны дать клятву найти убийцу. Милиционеры поклялись.
Две лампы-молнии, подвешенные к потолку галерейки, освещали стол с вином и закусками, приготовленный для встречи. Гости, после отправки Юсупа опять собравшиеся у Хамдама, ни к чему не притрагивались: всем было не до того. Выпили только несколько бутылок пива. Все были подавлены случившимся.
Шипков сказал:
- Может быть, это месть людей Иргаша?
Хамдам не принимал никакого участия в разговоре. Все видели, что он измучен и потрясен. Время от времени он проводил пальцами по глазам, как бы снимая с них паутину. Он удивлялся своей судьбе, точно помогавшей ему. Однако убийство Артыкматова его тревожило. Он боялся, как бы оно не навлекло на него подозрение. "Известно людям, что Абит - мой враг", думал он.
Наконец все посторонние оставили дом, все в доме затихло, и дежурные милиционеры ушли к воротам. Хамдам сидел на галерейке, всматриваясь в темноту, и вздыхал. Даже жены не осмеливались к нему подойти.
Он вздрогнул, когда Сапар неожиданно очутился возле него.
- Отец, - умоляющим голосом проговорил джигит, - скажи мне что-нибудь!
- Зачем убил Абита? - вяло, с брезгливостью спросил его Хамдам.
- Ошибся, ствол оказался неисправен, - шепнул Сапар.
Хамдам пихнул Сапара ногой в живот, Сапар присел на корточки от боли и, завизжав как собака, пополз в сторону.
Хамдам до утра сидел на галерейке, потом пошел к молодой жене на женскую половину, чтобы унять свою тоску. Но ничто ему не помогало. Лаская жену, он не в силах был освободиться от своих мыслей. Он заснул поздно, перед зарей.
Днем Хамдам поехал в Коканд, чтобы разузнать, не идут ли там какие-либо разговоры, нет ли чего подозрительного? Но в Коканде все было спокойно. Юсупом мало кто интересовался, состав кокандских властей изменился, и никто из них не знал Юсупа. Говорили больше об Абите. Некоторые даже сочувствовали Хамдаму и высказывали сожаление, что в его районе случилось такое дерзкое убийство, обещающее столько хлопот. Хамдам всех уверял, что преступники будут разысканы, хотя бы для этого пришлось ему арестовать половину района.
Уезжая из Коканда, он зашел в буфет на вокзале выпить чего-нибудь. К столику, за которым он сидел, подошел какой-то русский, в летнем легком костюме, с портфелем. Он присел к Хамдаму и пролепетал, как бы пугаясь своего голоса:
- Я от Замира. Вы угадали его желание.
Хамдам нахмурился.
- Он благодарит вас.
- Я тебя сейчас отправлю в милицию, - медленно, почти не раскрывая губ, промолвил Хамдам.
Посетитель быстро покинул буфет.
39
Следствие пошло вилкой, в две стороны. Одни утверждали, что Юсуп пал случайной жертвой, что террористический акт был направлен не на него, а на Артыкматова, что председатель Артыкматов имел много врагов, и поэтому убийц надо искать в той среде, которая была заинтересована в смерти этого человека. Другие думали иначе. "Конечно, - говорили они, - Артыкматов имел врагов, но ведь сейчас не восемнадцатый год! Враги стали хитрее. Решившись на такое дело, они обрекли бы себя на провал. Они не могли не предугадывать, что после убийства сразу начнут искать виновника в их среде. Неужели все эти взяточники, воры и мерзавцы настолько глупы, чтобы мстить столь наивно? Вернее всего, убийцы стреляли в Юсупа, а несчастный Артыкматов случайно попал под выстрел".
И тот и другой варианты сходились в одном, что убийц было несколько.
Возник еще и третий вариант. Сторонники этого варианта осмелились высказать предположение: "Не Хамдам ли пожелал разделаться с Абитом? Но подосланные убийцы, испугавшись, заодно расправились и с комиссаром Юсупом".
Над этим, третьим вариантом смеялись сторонники первого и второго. Уж очень было смешно! Неужели для убийства Хамдам не мог выбрать другой, более подходящий день? Не говоря уж о том, что самая мысль о Хамдаме просто вздорная.
Случилось так, что уголовный розыск, еще не разобрав ничего, не приступив еще к выяснению дела, уже очутился в тупике. Следователи никак не могли придумать цели этого убийства.
Кое-что из третьего варианта все-таки просочилось в допросы. Так, например, допрошенный Шипков сообщил следователю, что Хамдам - человек, несомненно, загадочный, но все его действия были продиктованы трезвым учетом обстановки; что же касается его взаимоотношений с покойным Артыкматовым, то здесь не было ничего странного. Хотя Хамдам ясно видел, что Артыкматов ненавидит его, он все-таки всегда стремился к миру с Артыкматовым. Хамдам всюду отзывался об Артыкматове очень хорошо. В день убийства, то есть в день приезда комиссара Юсупа, он, Шипков, слыхал от многих, что Хамдам ждет обоих на той, где должно было состояться чествование Юсупа. Об этом знали все в городе. Он, Шипков, также был приглашен Хамдамом.
В протоколе допроса Шипков показывал: "Я спросил Хамдама: по какому случаю торжество? Хамдам сказал: "Сегодня самый радостный день в моей жизни. Я воспитал Юсупа. Я праздную смерть моего врага Иргаша". Хамдам рассказывал мне об Иргаше, за которым он будто бы гонялся всю жизнь и не мог его поймать, а Юсуп поймал его и ликвидировал. Он сказал, что теперь Юсуп для него дороже сына. В Беш-Арыке действительно все слыхали об Иргаше, и местные жители рассказывали мне, что действительно Хамдам враждовал с Иргашом и гонялся за ним".
Вызванные в уголовный розыск милиционеры и старший надзиратель Сапар Рахимов подтвердили эти показания.
Хамдам тоже был вызван к следователю.
Когда Хамдама спросили, являлся ли Иргаш его врагом, Хамдам ответил утвердительно и сослался на Блинова.
Блинову послали по этому поводу письменный запрос сперва в Москву, а потом в Минск (он находился там в командировке). Блинов ответил официальным отношением:
Начальнику Фоур
В период ликвидации Кокандской автономии и в связи с
развернувшимся басмачеством с 1918 по 1924 год на территории
Ферганской долины мною неоднократно использовался в
оперативной работе Хамдам. Ему давались ответственные
поручения, каковые он исполнял. Лично я не помню, в каких он
был отношениях с главарем басмачей Иргашом, но он участвовал в
операциях против него и добивался, как мне передавали
сотрудники, его "головы". За время моей работы в Фергане Х. Х.
использовался по целому ряду поручений, о чем прекрасно были
осведомлены органы ГПУ.
Справка представляется мною с запозданием, ввиду моего
отсутствия в Минске.
40
В связи с допросами, с очными ставками, с установлением алиби, дело невероятно распухло. Было привлечено по нему около пятидесяти человек. Были арестованы все те, кто раньше служил у Иргаша, и те, кто считался врагом Артыкматова. Но чем более чинилось допросов, чем более записывалось показаний, тем все яснее было видно, что можно исписать несколько тысяч листов бумаги и увеличить дело еще на несколько томов, но от этого истина не приблизится, а действительные убийцы просто потонут в бумажном море...
Старший следователь Гасанов, взявший на себя это дело, не спал ночами. Он увлекся делом, сразу почувствовав его необычность. Он отвергал все варианты обвинения, так как они казались ему чересчур логическими. Он говорил:
- Жизнь полна беспорядка. У жизни есть своя логика, более железная, чем придуманная нами, но не столь видная невооруженным глазом. Биолог пользуется микроскопом. Свой микроскоп надо иметь и следователю. Надо видеть микроскопические мелочи жизни. В них - всё!
Гасанов отважился на смелое решение. Он прекратил вызов свидетелей и попросил у начальства временно притушить все дело.
- В этой каше сейчас трудно разобраться, и сейчас не надо мутить воду, - говорил он. - Пусть все отстоится!
Дело было бы отобрано от Гасанова и передано другому следователю, если бы все остальные не отказывались от него под самыми благовидными предлогами. Начальник угрозыска скрепя сердце согласился ждать. Среди следователей дело окрестили провальным и посмеивались над беднягой Гасановым (сколько уже было таких выстрелов!). Гасанов терпеливо выносил все насмешки.
Этот человек, казавшийся маленьким, у всех посетителей вызывал улыбку. Люди, знавшие Гасанова, поражались, когда он внезапно вставал из-за стола и вытягивался перед ними. Его длинные ноги были приставлены к худенькому, короткому туловищу. Всегда аккуратно одетый (он носил рыжий френч и галифе), Гасанов казался военным, хотя никогда не был на военной службе.
