распекать мужа, даже если не за что его распекать… Вот, например, идут они вдвоем по улице, только Хома покосился невольно на какую-нибудь машину или цистерну, которая едет по вязкой осенней дороге, а Мартоха сразу начинает сердиться, от ревности белеет лицом, будто египетская мумия. Даже в талии делается тоньше — так она гневалась на Хому.
— Всякие сеялки и машины до сих пор сидят у тебя в голове? Чего ты им под колеса заглядываешь! Раз уж такая жажда напала, ты хоть на девок гляди, не так обидно. Что про меня люди скажут, если ты на железные моторы готов кидаться, у тебя все еще техника на уме!
Вот так Мартоха сердилась и дулась на Хому, как жаба на гусыню. А что же грибок-боровичок? Порой будто и в самом деле забывал про Мартоху, потому что все еще не мог забыть свою жизнь тракторозавра, а тракторозавры ведут себя иначе, чем мужчины. Ну, иногда зарокочет на Мартоху, будто мотор у него в груди отозвался, сердито мигнет глазами, как мигал фарами, да еще изо рта у него звук клаксона вырвется, да еще послышится мелодия, будто из выхлопной трубы, а так больше ничего. А так больше ничего, хотя со стороны могло показаться, что, слушая свою любящую поразглагольствовать жену, Хома рядом с ней не на двух ногах идет, а катится на четырех колесах на резиновом ходу.
И тут мы должны признаться в самом удивительном, фантастическом… Когда Хома надумал опередить прогресс и стал самодеятельным тракторозавром, казалось, его слава должна взойти так высоко, как никогда еще не всходила. Правда, по простоте душевной он никакой славы не желал, но ведь Мартоха… Но ведь Мартоха, которая столько изведала невзгод, когда Хома превратился в тракторозавра, аж пока магические чары украинской песни да еще ее страстные поцелуи не превратили его опять в человека!..
Мартоха не могла понять человеческого равнодушия, будто грибок-боровичок и не был тракторозавром, а она — по его желанию — женой тракторозавра. И каждому встречному трещала на ухо:
— Если без дела сидеть, то можно одуреть, а мой Хома без дела не сидел, потому-то и не одурел. Будучи тракторозавром, он где попало не шлялся, а землю пахал и землю засевал, свеклу собирал и в бурты ссыпал, картошку копал и в ямы засыпал, сенаж набирал и на ферму доставлял… Тракторозавр Хома ни дня, ни ночи не ведал, не ужинал, не завтракал и не обедал, еще и от меня терпел горькую обиду!
Как-то ей встретился председатель колхоза Дым в машине. Он остановился, предложил Мартохе сесть, она не отказалась, обрадовавшись, потому что хотела побыстрее добраться домой.
— Мартоха, — произнес председатель колхоза, — о каких это тракторозаврах ты всем уши прожужжала?
— Да ношусь со своим Хомой, как дурень с писаной торбой, — похвалилась она. — Или вы и не приметили, что он побывал в тракторозаврах?
— В каких таких тракторозаврах? — рассмеялся Дым так, как тот, которого только и узнают по смеху.
— Не приметили? Ну его машина времени в колхозе не пригодилась, так?
— Техники у нас достаточно, обойдемся пока и без машины времени.
— Так Хома что придумал? Тракторозавра, который ни трактор, ни человек… Хотя вру, потому что до пояса человек, а уж от пояса — трактор. Две недели в колхозе на разных работах крутился, пока я его домой не забрала.
Председатель колхоза так чудно посмотрел на Мартоху, будто только сегодня пожалел, что когда-то в мае женился и теперь всю жизнь мается.
— Ну, помог Хома немного на поле, не все же в коровнике возле навоза работать, подышал свежим воздухом. Да яблоневские механизаторы, бывает, по две недели с трактора не слазят. Случается, месяцами трудятся, раз этого трудовой фронт требует. Ни жен, ни детей не видят!.. Значит, соскучилась и домой забрала Хому?
— Да я его еле в чувство привела… Поцелуи помогли да еще украинская песня!
— Поцелуями любого тракториста снимешь с машины, оторвешь от рабочего места!
— Михайло Григорьевич, да ведь я не о трактористах говорю, а о своем тракторозавре Хоме!
— А разве не один черт? — удивился председатель колхоза, ведя машину по раскисшей глинистой дороге, которая призрачно блестела под лучами низкого солнца. — В нашем колхозе все профессии почетны.
— Да он до пояса человек, а от пояса трактор, вот как!
— Не упрекай, Мартоха, за временные трудности. Эге ж, каждый механизатор еще так трудится. Но скоро только одни машины в колхозе будут работать, вот вспомнишь мои слова. А Хоме спасибо, что помог в поле, на тракторе, потому что у нас с людьми всегда запарка… Ну, выходи, вот и твоя хата.
— Не поверил, потому как не видел своими глазами, — произнесла Мартоха, выйдя из машины. — Известно, осенняя пора, у председателя колхоза столько хлопот, за каждым человеком не уследишь…
Переступив порог хаты, Мартоха увидела, что ее грибок-боровичок с долгожителем Гапличком сидят за столом и полудничают. И стоит перед мужчинами бутылка крепкой горилки, а не напиток из нефтепродуктов от Вивди Оберемок. А поскольку вспыльчивую Мартоху охватил внезапный гнев, она схватила недопитую бутылку со стола и раскричалась на мужчин, вытаращившихся на нее:
— Ишь, как приохотился к этому нефтепродукту! Ну, поработал немного тракторозавром, так разве другие трактористы меньше работают? Работают не меньше, хотя они люди до пояса и от пояса, а ты не перетрудился, потому что ниже пояса был трактором, ниже пояса трактор за тебя трудился. Так что хватит тосковать и пить!
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
где автор безуспешно пытается перечислить все спекуляции так называемого свободного мира на чудотворных деяниях яблоневского колхозника, а также попутно говорится о бывшем советнике вашингтонской администрации, который, словно пиявка, присосался к всепланетарной славе грибка-боровичка
Стоит ли упоминать о том, что белый свет словно помешался, наблюдая за тракторозавром Хомой? Конечно, председатель колхоза «Барвинок» Михайло Григорьевич Дым мог и не заметить смелый эксперимент старшего куда пошлют. Что он сказал Мартохе? Сказал: «А Хоме спасибо, что помог в поле на тракторе, потому что у нас с людьми всегда запарка». Председателя колхоза легко понять, ибо в Яблоневке столько всяческих чудес происходило и происходит, что
