Бертольд Брехт - Литература - кино - радио - музыка - изобразительные искусства (статьи, заметки, стихи)

Бертольд Брехт

Литература - кино - радио - музыка - изобразительные искусства

СОДЕРЖАНИЕ

Глоссы о Стивенсоне. Перевод М. Подляшук

Не так уверенно! Перевод М. Подляшук

Конкурс лирических поэтов. Перевод Е. Эткинда

Предложения директору радиовещания. Перевод И. Млечиной

Путь всякой плоти. Перевод И. Млечиной

Сонет к новому изданию Франсуа Вийона. Перевод Е. Эткинда

Примечание к сонету. Перевод Е. Эткинда

Песня лирических поэтов. Перевод А. Голембы

Радио как средство общения. Перевод И. Млечиной

Переводимость стихов. Перевод Е. Эткинда

О выразительности в музыке. Перевод Л. Горбовицкой

Легенда о возникновении книги "Дао Дэ-цзин" на пути Лао-цзы в

эмиграцию. Перевод А. Голембы

Башмак Эмпедокла. Перевод Б. Слуцкого

ЗАМЕТКИ О ЖИВОПИСИ

Перевод М. Подляшук

О живописи и живописцах

О китайской живописи

Эффект очуждения в сюжетных картинах Брейгеля-старшего

ЭТЮДЫ

О стихах Данте, посвященных Беатриче. Перевод Е. Эткинда

О пьесе Шекспира "Гамлет". Перевод Е. Эткинда

О бюргерской трагедии Ленца "Гувернер". Перевод Е. Эткинда

О стихотворении Шиллера "Колокол". Перевод А. Голембы

О стихотворении Шиллера "Порука". Перевод А. Голембы

О стихотворении Гете "Бог и баядера". Перевод Е. Эткинда

Примечание к сонету. Перевод Е. Эткинда

О пьесе Клейста "Принц Гомбургский". Перевод А. Голембы

Декламация и комментарии. Перевод Е. Эткинда

Об анонимных стихах. Перевод Е. Эткинда

Заметки о выставке Барлаха. Перевод Е. Эткинда

Новый вариант "Сказок Гофмана" Оффенбаха. Перевод Е. Михелевич

О ШЕКСПИРЕ

Перевод Е. Эткинда

Вступительное слово к "Макбету"

Заметки о Шекспире

Шекспир в эпическом театре

Освящение святотатства

Искусство читать Шекспира

О ГЕТЕ

Перевод Э. Львовой

Оправдана ли постановка фрагмента на сцене?

Юмор и достоинство

Образ Фауста

Тезисы к дискуссия о "Фаусте". Перевод Е. Эткинда

О МОЛЬЕРЕ

Перевод Э. Львовой

Как играть Мольера

Обсуждение Дон-Жуана

Бессоновская постановка "Дон-Жуана" в Берлинском ансамбле

ГЛОССЫ О СТИВЕНСОНЕ

В этом году издательство Бухенау и Райхерта, Мюнхен, выпустило ценную книгу: отлично переведенные романы Стивенсона под редакцией Маргариты и Курта Тезинг. (Кстати, по хорошим переводам с американского видно, как быстро англизируется литературный немецкий язык.) Стиль этот имеет почтенное прошлое, и даже у американских писателей, которые живут сейчас в больших городах, можно заметить на рукописях пятна от керосиновой лампы.

Но вот что интересно: из произведений Стивенсона ясно, что кинематографический принцип видения существовал на этом континенте еще до кино. Разумеется, это не единственная причина, по которой смешно утверждать, будто через кино техника внесла в литературу новое видение. Что касается языка, то европейская литература давно отражает новые принципы видения. Рембо, скажем, уже вполне кинематографичен. Но у Стивенсона кинематографичны целые эпизоды. В романе "Владелец Баллантре" сцена покушения написана крайне своеобразно: корабельная палуба, где происходит это событие, выполняет функцию качелей. Один из героев, используя накренившуюся от качки палубу, пытается столкнуть противника за борт. Его замысел не удается, и преследуемый - теперь он находится над своим врагом - тоже использует качку и предлагает перемирие; в конце концов преследователь, очутившись опять наверху, уговаривает противника покинуть "опасное место, откуда можно и за борт упасть". Такова по крайней мере схема происходящего. Или другой пример: чтобы уязвить своего знатного брата, сквайр садится у окна и штопает старое платье. Качество обслуживания гарантируется. Тогда его брат, гуляя, старается обязательно пройти мимо него. Становится ясно: он не дает брату работы только потому, что _у него_ платье не рваное. И вот однажды он даже усаживается на стоящую под окном скамью.

"Владелец Баллантре", блестяще переведенный Баудишем, несомненно лучшее из этих произведений. Думается, мы не всегда в полной мере оцениваем находки писателей. В "Баллантре" их чрезвычайно много. Чего стоит такой прием: автор, не скрывая неприязни к своему герою, описывает его так, как только недруг может писать о человеке. Он заставляет сквайра совершать различные поступки и предвзято оценивает даже те его действия, которые другой писатель, если бы смог, придумал бы для характеристики самого возвышенного героя. Откровенная предвзятость автора - это еще одна капля в чаше мировой несправедливости - той несправедливости, которая ожесточила сквайра и определила его поведение, и это только усиливает страстное сочувствие читателей к герою. "Владелец Баллантре" - удивительный авантюрный роман, его читатель вынужден отстаивать свои симпатии к герою (а на них-то все другие авантюрные романы и держатся). Как мы уже говорили, это открытие самого высокого разряда.

19 мая 1925 г.

НЕ ТАК УВЕРЕННО!

Я не спешил смотреть "Золотую лихорадку" Чаплина, так как из кинотеатра, где идет фильм, доносится на редкость неприятная и безвкусная музыка. Но глубокая растерянность, охватившая чуть ли не всех моих театральных знакомых, заставила меня все-таки это сделать. Их растерянность мне понятна.

Я вовсе не думаю, что в современном театре нельзя сделать то, что делается в этой картине, потому что театр не способен на это. Я считаю, что такое вообще немыслимо - ни в театре, ни в варьете, ни в кино, - если нет Чарли Чаплина. Этот художник уже сейчас обладает силой документа, так как он выражает свою эпоху. А ведь то, что происходит в "Золотой лихорадке", не годится по мысли для каких бы то ни, было зрителей на свете. Разумеется, есть определенная прелесть в том, что молодое искусство кино еще не утратило поэзии непосредственного восприятия, не заменило его искушенностью драматургии, многоопытной, как старая шлюха. Вот Длинный Джим, забывший, где его золотоносная жила, встречает Чарли, единственного человека, который может указать ему дорогу, но они в рассеянности не замечают друг друга; произойди такое на сцене, и всякое доверие зрителя к авторскому умению логически завершить действие будет безнадежно подорвано.

Кино не чувствует ответственности перед зрителем, так что и стараться очень не стоит. Его драматургические приемы остаются предельно простыми, потому что каждый фильм-это лишь несколько километров пленки в жестяной коробке. Никто ведь и не ждет, что, сгибая зажатую в коленях пилу, человек сыграет вам фугу.

Конечно, сейчас кино уже перестало быть технической проблемой. Техники там столько, что ее даже не замечаешь. Скорее театр теперь техническая проблема...

1926

Фрагмент

КОНКУРС ЛИРИЧЕСКИХ ПОЭТОВ

Каковы перспективы для молодых лирических поэтов.

Член жюри - Берт Брехт.

Бертольт Брехт пришел к выводу, что премии не следует присуждать ни одному из участников конкурса. Он, однако, не ограничился этим выводом - он выбрал для нас стихотворение неизвестного молодого поэта, не участвовавшего а конкурсе, и выполнил товарищеский долг члена жюри по отношению к этому автору, как если бы последний прислал свою работу на конкурс.

Редакция хотела бы настойчиво подчеркнуть следующий факт, который, впрочем, разумеется сам собой: в принятии данного решения она не участвовала - эта заслуга принадлежит исключительно Берту Брехту, на которого, впрочем, ложится и вся ответственность.

("Ди литерарише вельт", Берлин, пятница, 4 февраля, 1927).

1

КРАТКИЙ ОТЧЕТ О 400 (ЧЕТЫРЕХСТАХ) МОЛОДЫХ ЛИРИЧЕСКИХ ПОЭТАХ

Должен признаться: я поступил легкомысленно, когда согласился разобрать кучу стихов новейшей лирики. Если отвлечься от собственного творчества (а это сделать нетрудно), и никогда не питал к лирике особого пристрастия. Моя потребность в ней - в точности как у прочих людей - легко удовлетворялась хрестоматиями для народной школы, то есть такими произведениями, как "Тот, кто хочет стать солдатом", или "Восхвалять красноречиво", или, на худой конец, еще "Битва под Гравелотом". Я могу доказать, - во всяком случае, для самого себя, - что всякий человек, умеющий вообще прислушаться к голосу собственного рассудка, способен, не вдаваясь в излишние подробности, судить о том, что сотворено людьми. И как раз лирика несомненно принадлежит к таким явлениям, которые можно оценивать исходя из их потребительской стоимости, иначе говоря - из приносимой ими пользы.

Теперь я узнал, что множество весьма известных лирических поэтов ничуть не заботятся о том, могут ли они быть кому-нибудь полезны или нет. Минувшая эпоха им- и экспрессионизма (иначе говоря, "книжное искусство", дни которого сочтены) создавала стихотворения, содержание которых состояло из красивых виньеток и благоуханных слов. Среди них есть более или менее удачные вещи такие, которые нельзя ни петь, ни подарить ближнему для поднятия его духа и которые все же обладают какой-то ценностью. Но, если не говорить об этих редких исключениях, значение таких созданий "чистой" лирики переоценивается. Они, попросту говоря, слишком далеко уходят от своей первоосновы, каковой является сообщение мысли или какого-либо чувства, представляющего интерес даже для не знакомых автору людей. Все великие стихотворения обладают ценностью документов. Они содержат речевую манеру автора - человека значительного. Здесь я должен сознаться, что не слишком высоко ценю лирику Рильке (в остальном человека по-настоящему хорошего), Стефана Георге и Верфеля: таким образом, я лучше и решительнее всего доведу до сознания читателя мою неспособность высказывать суждения о произведениях подобного рода или сходных с ними.