24 сентября 2009
Повернув руку ладонью к себе, я понял, что ладонь напоминает газовую конфорку: кончик каждого пальца способен поддерживать небольшой язычок жидкого пламени, и по желанию я способен гасить или — напротив — увеличивать его интенсивность. Приглядевшись, в самом центре ладони я увидел источник горения — пятно неровной формы, буквально состоящее из огня. Покатав его в руке так и эдак, я понял, что огонь этот — часть меня самого и всегда был мной.
— Я — огонь, — сказал я вслух, и кто-то из-за спины ответил мне:
— Всё — огонь.
Обернувшись, я не нашёл говорившего, но увидел, что всё — огонь. Предметы и жидкости, люди, животные, растения, камни, песок, и самый воздух: всё содержало в себе толику неразбавленного пламени. Выглядели вещи по-разному, но пламя в них было — то же.
— Всё — огонь, — повторил я вслух, и кто-то из-за спины ответил мне:
— Но самый огонь — ничто.
На дверях было написано: «Вход — только по ОСОБЫМ приглашениям». Слово «ОСОБЫМ» было два раза подчёркнуто красным фломастером. Для меня было важно попасть внутрь, но я не знал есть ли у меня ОСОБОЕ приглашение.
Обшарив карманы, ничего не нашёл и стал присматриваться к тем, кто входил, чтобы понять каким образом ОСОБОЕ приглашение реализуется.
Никто не требовал пропуск, не проверял документы.
Входящие поворачивали ручку, дверь открывалась и закрывалась за ними сама. Я попытался увидеть что там, за дверью, но за тот промежуток времени, который был мне отпущен пока кто-то входил, не удавалось разглядеть ничего, кроме света и глубины. Так, в нерешительности, я топтался на пороге, пока один из прихожан не бросил на ходу: «Чего стал? ОСОБОЕ приглашение требуется?»
«Совершенно верно» — ответил я.
«Вот же оно!» — он мельком показал на меня и прошёл мимо.
«Где? Где оно?» — закричал я в отчаянии.
«Где-где! На голове!» — засмеялся добрый человек, открыл дверь и растворился внутри.
Я осторожно ощупал голову и с изумлением обнаружил на лбу нарост, похожий на фонарик из тех, что используют шахтёры и спелеологи, когда спускаются в темноту. Фонарик рос прямо из головы и на ощупь напоминал кость какого-то животного. Прикосновение к линзе напоминало ощущение движения века по глазному яблоку.
Тут я понял, что способен ухватиться за этот нарост и пользуясь им как язычком молнии (зиппера) , расстегнуть тело сверху донизу и выскользнуть из него — как змея покидает старую кожу. Эта способность и была ОСОБЫМ приглашением. Меня настолько впечатлило это открытие, что я мигом взлетел по ступенькам, и только было потянулся к дверной ручке, как заметил, что надпись на двери изменилась: «Выход только в случае КРАЙНЕЙ необходимости».
Я понял, что пока искал «ОСОБОЕ приглашение», вход стал выходом, и теперь нужно выяснить имеется ли КРАЙНЯЯ необходимость или КРАЙНЕЙ необходимости нет.
Снилось безымянное место, одно из тех, куда я то и дело возвращаюсь во сне - луг и гора в полнеба, нависшая над лугом. Ни ветерка, ни дуновения: время исчезает - за отсутствием событий.
Или наоборот: время становится событием, и потому исчезает.
Снился подвал, заваленный старыми книгами и журналами. Я здесь для того, чтобы разыскать Чистую Страницу из Книги Обстоятельств и вернуть её братьям, ожидающим моего возвращения наверху. Время от времени сверху кричат: нашёл?
— Ищу! — кричу в ответ, продолжая поиски. Переворачивая слипшиеся связки макулатуры, зарываясь в книги по горло.
Вдруг замечаю, что не один. Крысы!
— Тут крысы! — кричу братьям. Наверху долго и горячо спорят о том вытаскивать меня или оставить с крысами. Наконец, братья принимают решение и бросают мнесверхупистолет.
Передёргиваю затвор.
На звук выходит огромный седой Крыс. Молча смотрит в глаза: пугает.
Целюсь. Рука подрагивает. Пистолета Крыс не боится.
Наконец, он отводит глаза и собирается уходить, но оборачивается на полдороге и бросает через плечо:
— Не там ищешь, братец.
— Я тебе не братец, — отвечаю, стараясь не показать страха.
— Ошибаешься, братец, — спокойно говорит Крыс. — Мы с тобой оба — книжники. Хочешь найти то, зачем пришёл?
— Хочу!
— Тогда придётся спуститься ещё ниже.
Иду за ним в темноту. Страшно.Сверхукричат: не ходи!
Долго тащимся какими-то мусорными коридорами. Под ногами — уже не книги, а обрывки, ошмётки, книжная грязь. Книжный прах. Становится ещё темнее.
Наконец, Крыс поворачивает в какой-то совсем уж тесный — даже не коридор — лаз, туннель. Приходится стать на четвереньки и ползти — по-другому не протиснешься. Упорно ползу — до тех пор, пока туннель не становится слишком узким.
— Я так и думал, что ты застрянешь, — говорит Крыс. — Этот путь — для истинных книжников, а истинный книжник должен быть лёгким и гибким. Придётся тебе ужаться.
— Как это сделать? — спрашиваю, понимая, что другого выхода нет — ни вперёд, ни назад двинуться не могу.
— Ты должен захотеть! — говорит Крыс. Судя по удаляющемуся голосу, он продолжает идти вперёд, оставляя меня в одиночестве.
Какое-то время пытаюсь двинуться вперёд, потом — назад, но довольно быстро понимаю, что застрял окончательно: чем больше дёргаюсь, тем хуже себя чувствую.
Страх достигает точки, когда уже не страшно, а почти весело. То и дело меня пробирает истерический смех. Сперва — безнадёжный, нервный. Неуместный.
Вслед за этим — искренний, лёгкий.
Настоящий.
Я смеюсь, понимая, что всё это мне снится.
Меня бесконечно забавляет, что минуту назад я дрожал от страха.
И с каждым пароксизмом смеха я становлюсь лёгким. Юрким и гибким. Почти прозрачным. Балансирую на грани сна и яви.
Теперь я могу двигаться дальше и пройти этот путь до конца.
Но мне туда больше не нужно.
Я и есть — Чистая Страница из Книги Обстоятельств.
Можно возвращаться: братья ждут меня наверху.
