Минотавр — полубык, получеловек — родился как плод неистовой страсти царицы Крита Пасифаи к белому быку, который по велению Нептуна вышел из моря. Дедал, создатель хитроумного устройства, позволившего царице утолить свое противоестественное желание, соорудил лабиринт, дабы в нем заточить и скрыть ее сына-чудовище. Минотавр питался человечиной, и, чтобы его кормить, царь Крита наложил на город Афины ежегодную дань — семь юношей и семь девиц. Когда Тесею выпал жребий стать жертвой ненасытного Минотавра, он решил избавить родину от подобной повинности. Дочь критского царя Миноса дала ему нить, чтобы он мог найти обратный путь в сплетении ходов лабиринта; герой убил Минотавра и сумел благополучно выйти.
В одном своем стихе, где речь идет об изобретательности, Овидий говорит о «Semiovemque virum, semivirumque ovem» («человеке-полубыке, быке-получеловеке»). Данте, знавший язык древних греков, но не видевший их монет и скульптурных памятников, вообразил Минотавра с головой человека и туловищем быка («Ад», XII, 1—30).
Культ быка и обоюдоострого топора (он назывался «лабрис», откуда, возможно, произошло слово «лабиринт») был характерен для доэллинских религий с их священными боями быков. Судя по настенным изображениям, человеческие фигуры с бычьими головами были обычны в критской демонологии. Вероятно, греческая легенда о Минотавре — это поздняя жестокая версия мифов значительно более древних, тень снов, еще более устрашающих.
В отличие от большинства вымышленных существ морской конь — не комбинированное существо; это просто дикий конь, обитающий в море и выходящий на сушу только в безлунные ночи, когда бриз доносит до него запах кобыл. На некоем неназванном острове — возможно, Борнео — пастухи выгоняют лучших царских кобыл на берег, а сами прячутся в пещерах. Тут Синдбад увидел жеребца, выходящего из моря, смотрел, как он покрыл кобылицу, и услышал его ржанье.
Окончательная версия «Книги тысячи и одной ночи», по мнению Бертона, создана в тринадцатом веке; в этом же веке жил космограф Захария Аль Казвини, который в своем трактате «Чудеса Творения» написал следующее: «Морской конь подобен коню суши, но грива и хвост у него длиннее, окраска более яркая, копыта раздвоены, как у дикого быка, а ростом он меньше обычного коня и чуть побольше осла». Он отмечает, что скрещение морской и обычной пород дает весьма красивое потомство, и выделяет темного пони «с белыми пятнами вроде серебряных пластинок».
В восемнадцатом веке путешественник-китаец Ван Тайхай пишет: «Морской конь обычно выходит на берег в поисках кобылы, иногда его удается поймать. Шерсть у него черная, блестящая, хвост длинный, волочится по земле. На суше он двигается как обычные кони, очень послушен и способен за один день пройти сотни миль. Однако не следует купать его в реке — как только он видит воду, в нем возрождается прежняя его природа, и он уплывает прочь».
Этнологи увидели источники этого исламского вымысла в греко-римском поверье о ветре, оплодотворяющем кобыл. В третьей книге «Георгик» Вергилий изложил это поверье в стихах. Объяснение Плиния (VIII, 42) более конкретно:
«Известно, что в Португалии, на берегах реки Тахо и близ Лиссабона, когда подует западный ветер, кобылы, поворачивая круп ему навстречу, задирают хвост и так зачинают от этого плодоносного ветра вместо естественного семени; таким образом они беременеют и носят сколько положено и рожают жеребят, быстрых, как ветер, только живут эти кони не более трех лет».
Историк Юстин предполагает, что возникновением своим эта легенда обязана гиперболе «сыны ветра», как называли быстрых скакунов.
Муравьиный лев — невообразимое чудище, описанное Флобером следующим образом: «Спереди лев, сзади муравей с половыми органами навыворот». История этого чудища также весьма странна. В Библии (Иов 4: 11) мы читаем: «Могучий лев погибает без добычи». По-еврейски «лев» назван «лайиш»; слово это, необычное для обозначения льва, видимо, привело к столь же необычному переводу. В переводе Семидесяти толковников, вспомнив какого-то арабского льва, которого Элиан и Страбон называли «myrmex», сочинили слово «мирмеколион» — «муравьиный лев». «Мирмекс» по-гречески «муравей». Из странного выражения: «Муравьиный лев погибает без добычи» — возник фантастический образ, который средневековые бестиарии с успехом дополнили:
«Физиолог» гласит: у него морда (или передняя часть) льва и задняя часть — муравья. Его отец питается мясом, но мать ест зерно. И когда они рождают муравьиного льва, это существо двуприродное: он не может есть мясо, ибо это противно природе его матери, не может есть и зерно, ибо это противно природе его отца. Посему он погибает из-за отсутствия пищи».
Наги принадлежат индийской мифологии. Это змеи, которые, однако, часто принимают человеческий облик.
В одной из книг «Махабхараты» в Арджуну влюбляется Улупи, дочь царя нагов, и он вынужден учтиво, но твердо напомнить ей о своем обете целомудрия; девица же говорит ему, что его долг — помогать несчастливым. Герой уделяет ей одну ночь. Будда, сидя под смоковницей, предавался медитации, как вдруг начался сильный дождь с ветром; тут сердобольный наг обвился вокруг него семь раз и простер над ним семь своих голов вроде зонтика. Будда обратил его в истинную веру.
В «Руководстве по индийскому буддизму» Керн определяет нагов как змей, похожих на облака. Живут они глубоко под землею в подземных дворцах. Члены секты Большого Колеса рассказывают, что Будда проповедовал один закон для людей и другой — для богов, и этот последний, тайный закон хранился на небесах и в чертогах змей, которые несколько столетий спустя открыли его монаху Нагарджуне.
Вот легенда, записанная в Индии в начале пятого века паломником-китайцем:
«Царь Ашока пришел к озеру, близ которого стояла высокая пагода. Он пожелал разрушить ее, чтобы возвести другую, более высокую. Некий брахман повел его внутрь башни, и, когда царь вошел, брахман сказал:
— Человеческий мой облик — это мнимость. На самом деле я наг, дракон. За грехи мои я обречен жить в этом ужасном теле, но я соблюдаю закон, заповеданный Буддой, и надеюсь заслужить искупление. Можешь разрушить это святилище, если полагаешь, что способен воздвигнуть лучшее».
Наг показал царю ритуальные сосуды. Взглянув на них, царь ужаснулся, ибо они были совсем не похожи на те, которые изготавливают люди, и отказался от своего намерения.
Среди чудищ «Искушений» есть наснасы (у Флобера «нисны»), у которых «всего один глаз, одна щека, одна рука, одна нога, половина туловища, половина сердца». Комментатор Жан-Клод Марголен приписывает его Флоберу, однако Лейн в первом томе «Тысячи и одной ночи» (1839) говорит, что наснаса считают плодом союза Шикка, демонического существа, разделенного продольно, и человека. Наснас, согласно Лейну (он пишет «неснас»), похож на «половину человека — у него половина головы, половина туловища, одна рука, одна нога, на которой он весьма проворно скачет...» Он обитает в лесах и в пустынных местностях Йемена и Хадрамаута и наделен даром речи. У одной их породы лицо находится на груди, как у блеммий, а хвост, как у овцы. Мясо их нежно и потому весьма ценится. У другой породы наснасов крылья летучей мыши, обитают они на острове Раидж (возможно, Борнео) на побережье Южного моря. «Но лишь Господь, — прибавляет ученый-скептик, — всеведущ».
О внешнем виде небесного оленя мы ровным счетом ничего не знаем (возможно, потому, что никому никогда не удалось его разглядеть), но известно, что эти злосчастные животные живут под землею, в рудниках, и более всего желают выбраться на свет. Они умеют говорить и умоляют рудокопов помочь им подняться на поверхность. Вначале небесный олень пытается подкупить рабочих, обещая показать жилы золота и серебра; когда же эта попытка терпит неудачу, животное бросается на людей, и рудокопам приходится его усмирять и замуровывать в рудничной штольне. Идут слухи, что, когда оленей числом больше, чем людей, они забивают людей до смерти.
Согласно легенде, когда небесному оленю удается выбраться на воздух, он превращается в зловонную жидкость, причиняющую моровое поветрие.
Этот вымысел возник в Китае и записан Дж. Уиллоби-Мидом в его книге «Китайские вампиры и домовые».
Как полагают китайцы, небесный петух — это птица с золотыми перьями, которая поет три раза в день. Первый раз, когда солнце совершает свое утреннее купание в водах океана; второй — когда солнце стоит в зените; третий — когда оно опускается на западе. От первой песни сотрясаются небеса и пробуждаются ото сна люди. Петух этот — предок Ян, мужского начала Вселенной. У него три лапы, и гнездится он на дереве фью-сань, которое растет в краю зари, и высотою оно в тысячи футов. Голос небесного петуха невероятно громок, осанка величава. Он несет яйца, из которых вылупляются цыплята с красными гребешками; каждое утро они отвечают на его песню. Все петухи на земле — потомки небесного петуха, которого также называют «птица рассвета».
