Гуд вскочил, разразившись бранью; если бы не безопасная бритва, уж конечно, он перерезал бы себе горло. Я тоже вскочил, но без брани, и увидел следующее: шагов за двадцать от того места, где я был, и за десять от Гуда, стояла кучка людей. Все они были очень высоки ростом, с медно-красной кожей, у некоторых были черные перья на головах и короткие плащи из леопардовой шкуры. В первую минуту я только это и заметил. Впереди всех стоял юноша лет семнадцати, с поднятой рукой и наклоненным телом в позе греческого дискобол. Очевидно, то, что сверкнуло в воздухе, было какое-то оружие, брошенное его рукой.
Пока я их рассматривал, от группы отделился старик воинственного вида, схватил юношу за руку и что-то сказал ему. Тогда они направились к нам. Между тем сэр Генри, Гуд и Омбопа успели схватить свои ружья и подняли их с угрожающим видом. А туземцы все продолжали приближаться. Мне пришло в голову, что они не имеют никакого понятия о том, что такое ружья; иначе они, конечно, не отнеслись бы к ним с таким презрением.
– Опустите ружья! – закричал я своим, в полной уверенности, что нашу безопасность мог обеспечить только мирный образ действий.
Они послушались, а я выступил вперед и обратился к тому старому дикарю, который остановил юношу.
– Привет! – сказал я по-зулусски, решительно не зная, на каком языке с ним объясняться. К моему величайшему изумлению, он понял меня.
– Привет! – отвечал старик и заговорил с нами хотя и не по-зулусски, но, во всяком случае, на наречии, которое было с ним до того сходно, что мы с Омбопой понимали его без всякого затруднения. Впоследствии мы узнали, что это племя говорило на старом зулусском языке, от которого произошел современный.
– Откуда вы пришли? – обратился он к нам. – И кто вы такие? Отчего лица троих из вас белы, а лицо четвертого такое же, как у сыновей, рожденных нашими матерями? – И при этом он указал на Омбопу.
Я сейчас же взглянул на Омбопу, и меня поразило, что он совершенно прав. Омбопа был действительно очень похож на стоявших передо мною людей как лицом, так и своим ростом и богатырским сложением.
– Мы чужеземцы и пришли сюда с миром, – отвечал я, стараясь говорить как можно медленнее, чтобы он меня хорошенько понял. – А этот человек наш слуга.
– Вы лжете, – отвечал он. – Чужеземцам не перейти этих гор, где умирает все живущее. Впрочем, лжете вы или нет, все равно; если вы чужеземцы, вы умрете, ибо ни одному чужеземцу нельзя жить в стране кукуанов: таков королевский указ. Готовьтесь же умереть, о чужеземцы!
Признаюсь, это меня немножко озадачило, тем более что я заметил, как некоторые из этих людей тихонько опустили руки на бока, где у каждого висело что-то очень похожее на большой тяжелый нож.
– Что говорит этот негодяй? – спросил Гуд.
– Да что говорит!.. Говорит, что с нас скоро сдерут кожу, – отвечал я угрюмо.
– О! – простонал Гуд и, поднесши руку к своим вставным зубам, проворно дернул за верхнюю челюсть, опустил ее вниз, отпустил на прежнее место и громко прищелкнул. Он это всегда делал, когда чувствовал себя в безвыходном положении. Это было необыкновенно удачное движение с его стороны, ибо в ту же минуту величавая кукуанская команда испустила единодушный вопль и в ужасе отступила на несколько шагов.
– Что это с ними такое? – спросил я.
– Зубы его, зубы, – взволнованно зашептал сэр Генри. – Он сейчас ими двигал. Выньте их совсем, Гуд, выньте поскорее!
Гуд повиновался и ловко спустил обе челюсти в рукав своей фланелевой рубашки. Через минуту любопытство пересилило страх, и дикари снова медленно подошли к нам. Очевидно, они позабыли свои милые намерения на наш счет.
– Скажите, о чужеземцы, – торжественно заговорил старик, показывая на Гуда, который красовался в одной фланелевой рубашке с одной бритой и другой небритой щекой, – почему у этого человека с одетым телом и обнаженными ногами растет борода только на одной стороне его желтого и хилого лица? Отчего у него такой блестящий и прозрачный глаз? Как это может быть, что его зубы двигаются сами собою, сами уходят изо рта и сами возвращаются когда хотят?
– Откройте рот! – сказал я Гуду.
Гуд проворно разинул рот и оскалился на старого дикаря, точно разозленная собака, открыв его пораженному взору свои красные десны, столь же лишенные всякого украшения, как десны новорожденного слона. Зрители так и ахнули.
– Где его зубы?.. – воскликнули они. – Мы видели их собственными глазами!
Гуд отвернулся с видом величайшего презрения и слегка коснулся рукой своего рта. Затем он снова осклабился – и на этот раз обнаружил два ряда прелестнейших зубов.
Юноша, бросивший в него ножом, сейчас же повалился на траву и просто завыл от страха, а у старика даже коленки затряслись.
– Я вижу, что вы не люди, а духи, – пролепетал он чуть слышно. – Разве у смертного человека, рожденного женщиной, бывает когда-нибудь борода только на одной стороне лица, или такой круглый прозрачный глаз, или зубы, которые двигаются, то исчезая, то вырастая на прежнем месте? Простите нас, о повелители!
Нам просто необыкновенно везло, это была настоящая удача. Нечего и говорить, что я ухватился за нее обеими руками.
– Я вас прощаю, – объявил я величественно. – А теперь узнайте правду! Мы пришли сюда из другого мира, хотя мы такие же люди, как и вы. Мы спустились с самой большой из звезд, сияющих по ночам.
Туземцы хором изъявили свое удивление.
– Да, – продолжал я, – мы со звезды! – и снисходительно улыбнулся, повторив эту ужасную небылицу. – Мы пришли к вам, чтобы пробыть у вас недолгое время и принести вам благодать своим присутствием. Вы видите, о други, что я приготовился к этому посещению и нарочно для этого выучился вашему языку!
– Так, так! – подхватили они хором.
– Но только ты очень скверно ему выучился, о мой повелитель, – возразил старик.
Я бросил на него негодующий взор, и он сейчас же струсил.
– Вы, может быть, думаете, друзья, – продолжал я, – что мы возмущены приемом, который вы нам оказали после такого долгого странствия, и в глубине сердца хотим отомстить за это и поразить холодной смертью ту святотатственную руку, что дерзнула… ну, одним словом, ту руку, которая пустила ножом в голову чудного человека с волшебными зубами?
– Пощадите его, милосердные повелители, – сказал старик умоляющим голосом. – Он сын самого короля и мой племянник. Если с ним что-нибудь случится, кровь его падет на мою голову.
– Да, непременно! – подхватил юноша с величайшей живостью.
– Вы, может быть, думаете, что отомстить вам не в нашей власти? – продолжал я, не обращая никакого внимания на их слова. – Постойте, вот я вам сейчас покажу. Эй, ты, раб! – грозно заревел я на Омбопу. – Подай мне мою волшебную говорящую трубку! – И я незаметно подмигнул ему на мое скорострельное ружье.
Омбопа сейчас же сообразил, в чем дело, и подал мне ружье, причем на его величавой физиономии появилось нечто слегка напоминающее улыбку, чего до сих пор никогда не бывало.
– Вот она, о могучий повелитель! – произнес он с низким поклоном.
Перед тем как спросить ружье, я заметил маленькую антилопу, которая стояла на скале шагах в семидесяти от нас, и решился попробовать ее пристрелить.
– Видите ту козу? – сказал я, указывая на антилопу всей компании. – Скажите, может ли обыкновенный смертный убить ее шумом с этого места?
– Это невозможно, повелитель! – ответил старик.
– А между тем я это сделаю, – сказал я спокойно.
Старик улыбнулся.
– Нет, ты не можешь этого сделать, – повторил он.
Я поднял ружье и прицелился в антилопу. То было очень маленькое животное, так что было бы вполне простительно дать по нему промах на подобном расстоянии; но я знал, что промаха дать невозможно. Я тяжело перевел дух и взвел курок. Антилопа стояла точно вкопанная. Выстрел грянул, она подскочила на воздух и упала на утес мертвая.
У дикарей вырвался крик ужаса.
– Если вам нужно мясо, – сказал я холодно, – ступайте и возьмите!
Старик подал знак, и один из людей его свиты сейчас же пошел и вернулся с убитой антилопой. Я с удовольствием увидел, что моя пуля засела у нее прямо под лопаткой. Дикари обступили антилопу и с ужасом разглядывали дырку, пробитую пулей.
– Вы видите, что я не трачу слов понапрасну, – сказал я.
Никто не отвечал.
– Если вы все еще сомневаетесь в нашем могуществе, – продолжал я, – пусть один из вас пойдет и станет на этом утесе, и тогда я сделаю с ним то же самое, что с этой антилопой.
Казалось, что никому не хотелось отозваться на мое предложение, но королевский сын вдруг объявил:
– Он прав. Ступай, дядя, встань на утес. Волшебство убило зверя, но ведь это был зверь. Наверное, оно не может убить человека!
Но старику это пришлось не по вкусу.
– Нет, нет! – поспешно воскликнул он. – Мои старые очи уже довольно видели. Эти люди в самом деле колдуны. Отведите их к королю. Впрочем, если кому-нибудь нужны новые доказательства, пусть он пойдет и встанет на утес сам, чтобы волшебная трубка могла с ним поговорить.
