- Вы хотите сесть, сэр?
Проклятие, это он и сам как-нибудь способен сделать! Надо немедленно подумать, как укрепить свои позиции против этой женщины.
- Пошлите мне Молли!
- Хорошо, сэр.
Слуга поставил бутылку на стол и вышел.
Старый Хейторп наполнил бокал, выпил, снова наполнил. Потом взял из ящика сигару и раскурил ее. Вошла горничная, сероглазая, темноволосая девица, и остановилась перед ним, сложив руки, наклонив голову немного набок и чуть-чуть приоткрыв рот. Старик спросил:
- Вы - человек?
- Полагаю, что так, сэр.
- Так вот, я хочу попросить вас кое о чем именно как человека, а не как служанку, понимаете?
- Нет, сэр, но я буду рада сделать все, что нужно.
- Тогда заглядывайте сюда иногда - посмотреть, не нужно ли мне чего-нибудь. Меллер часто уходит. Не надо ни о чем спрашивать - просто загляните, и все.
- Хорошо, сэр, непременно. Мне будет только приятно.
Он кивнул и, когда девушка вышла, умиротворенно опустился в кресло. Недурна! Приятно видеть хорошенькую мордашку - не то, что бледную строгую физиономию, как у Аделы. В нем опять поднялась волна раздражения. Значит, она делает ставку на его беспомощность, уже сделала эту ставку? Но он покажет ей, что у старого коня есть еще силы! И эта жертва - нетронутое суфле, и грибы, и мятная конфета, которой он обычно заключал обед, - словно бы освятила его решимость. Они все думают, что он старая развалина без гроша в кармане! Вот сегодня днем он видел, как двое из правления переглядывались и пожимали плечами, как бы говоря: "Только посмотрите на него!" Молодой Фарни жалеет его. Жалеет, ишь ты! А неотесанный грубиян, стряпчий, - как он кривил рот на собрании кредиторов, словно хотел сказать: "Что с него взять одной ногой в могиле!" Сколько раз он замечал, как клерки прячут ухмылки, а тот щенок Боб Пиллин в тесном, как собачий ошейник, воротничке надменно щурится. Надушенная кукла Розамунда боится, как бы он не загнулся, прежде чем она успеет обобрать его до нитки. Камердинер все время как-то странно посматривает на него. А уж эта святоша!... Ну нет, погодите! Не очень-то скоро дождетесь своего! И в четвертый раз наполнив бокал, он маленькими глотками тянул темно-красную жидкость, которую обожал, а потом, глубоко затянувшись сигарой, закрыл глаза.
ГЛАВА II
1
Комната в отеле, где обычно происходили общие собрания акционеров "Британской судовладельческой компании", была уже почти переполнена, когда секретарь вошел туда через дверь, отделявшую акционеров от директоров. Осмотрев приготовленные для директоров кресла, чернила, бумагу и кивнув кое-кому из акционеров, секретарь, держа в руках часы, стоял, наблюдая за присутствующими. Ни разу не собиралось так много народу! Это вызвано, конечно, снизившимися дивидендами и предполагаемой покупкой судов у Пиллина. Секретарь усмехнулся. Он презирал правление, за исключением председателя, но вдвойне презирал акционеров. Если вдуматься, забавное это зрелище - общее собрание! Единственное в своем роде! Восемьдесят или сто мужчин и пять женщин пришли сюда только потому, что поклоняются деньгам. Что еще на свете делается с таким единодушием? Церковь не идет ни в какое сравнение: слишком много мотивов, помимо поклонения всевышнему, переплетается в душе у человека. Иронические мысленные комментарии доставляли удовольствие этому высокообразованному молодому человеку, почитателю Анатоля Франса и других писателей. Неужели эти люди думают, что их приход что-нибудь изменит? Половина третьего! Секретарь спрятал часы в карман и пошел в комнату правления.
Возбужденные завтраком и предварительным обменом мнений, директора, очевидно, чувствовали себя весьма уютно, несмотря на февральскую погоду. Четверо из них еще оживленно беседовали у камина, пятый расчесывал бороду. Председатель сидел с закрытыми глазами и, мерно двигая губами, сосал леденец; в руках он держал листки бумаги с заготовленной речью. Секретарь бодро произнес:
- Пора, сэр!
Старый Хейторп проглотил конфету, поднялся, опираясь на руку секретаря, и проследовал к своему креслу в центре стола. Пять директоров последовали за ним. Стоя справа от председателя, секретарь, четко, тщательно выговаривая слова, прочел повестку заседания. Потом он помог председателю подняться и, окинув взглядом ряды, подумал: "Не надо было показывать, что он не может сам встать. А он должен был бы разрешить мне прочитать его речь - все равно я ее написал".
Председатель начал:
- Леди и джентльмены! Я рад снова, как делал последние девятнадцать лет, предложить вашему вниманию отчет правления за истекшие двенадцать месяцев. Вы обратите особое внимание, разумеется, на одно мероприятие, которое намечает правление и для проведения которого мы сегодня испросим вашего одобрения, - я вернусь к этому в конце своего доклада...
- Простите, сэр, здесь ничего не слышно!
"Ну вот, - подумал секретарь. - Я так и знал". Председатель невозмутимо продолжал речь. Однако скоро встали еще несколько акционеров, и тот же раздраженный голос произнес:
- В таком случае лучше отправляться по домам. Неужели никто не может прочитать за председателя, если он потерял голос?
Председатель выпил глоток воды и снова заговорил... Но теперь уже почти все в последних рядах встали с мест, поднялся нестройный гул. Тогда председатель протянул секретарю листки с речью и тяжело сел в кресло.
Секретарь начал читать с самого начала и после каждой фразы думал: "Отлично сказано!" "На редкость ясная мысль!" "Тонкий ход". "Это проймет их". "Обидно: никто не знает, что речь сочинил я". Дойдя до сделки с Пиллином, он сделал паузу.
- Теперь я перехожу к мероприятию, о котором упомянул вначале. Правление решило - расширить деятельность компании, купив у "Акционерного общества Пиллин" весь его грузовой флот. В результате этой операции мы становимся владельцами четырех пароходов: "Смирна", "Дамаск", "Тир" и "Сидон" - судов в отличном состоянии, общей грузоподъемностью в пятнадцать тысяч тонн, за весьма невысокую цену - шестьдесят тысяч фунтов стерлингов. "Vestigia nulla retrorsum" {Ни шагу назад (лат.).}, джентльмены! - (Эту фразу председатель собственноручно вставил в речь, и секретарь отдавал ей должное.)- Мы переживаем трудные времена, но правление убеждено, что есть все признаки улучшения и настал удобный момент для новых решительных усилий. Члены правления с уверенностью рекомендуют вам принять этот курс и одобрить покупку, которая, по их убеждению, в недалеком будущем значительно увеличит прибыли Компании.
Секретарь неохотно сел. По его мнению, речь следовало бы заключить кое-какими воодушевляющими фразами, и он тщательно их заготовил, но председатель все вычеркнул, сказав: "Они должны быть рады такой возможности". Секретарь полагал, что это было ошибкой.
Затем поднялся тот директор, который расчесывал бороду, представительный господин, не умевший говорить долго и дипломатично. Пока он говорил, секретарь наблюдал за присутствующими, стараясь определить, откуда следует ждать оппозиции. Большинство сидело с осовелым видом - хороший признак, но человек десять листали отчет, и трое-четверо делали пометки: Уэстгейт, например, который сам хотел пролезть в правление, и потому можно было поручиться, что он строит какую-нибудь каверзу - испытанный способ сутяг; потом Баттерсон, который тоже хотел попасть в правление и потому наверняка будет поддерживать директоров - испытанный способ льстецов; кроме того, элементарное знание людей подсказывало секретарю, что тот субъект, который заявил, что лучше отправляться по домам, тоже выскочит с чем-нибудь неприятным. Директор закончил выступление, погладил пальцами бороду и сел на место.
Последовала секундная пауза. Затем встали одновременно Уэстгейт и Баттерсон. Увидев, что председатель кивнул Баттерсону, секретарь подумал: "Ошибка! Надо было сначала дать слово Уэстгейту и тем самым ублажить его". Но в том-то и беда, что старик не имеет представления о suaviter in modo! {Приятном обхождении (лат.).} Поощренный мистер Баттерсон, сказал, что он "хотел бы, если будет позволено, поздравить правление с тем, что оно, как опытный кормчий, так плавно провело корабль Компании по бурным водам прошлого года. До тех пор, пока у руля находится достойный председатель, он, Баттерсон, не имеет ни малейшего сомнения, что, хотя барометр все еще стоит низко и... гм... критический период не миновал, они могут рассчитывать на усмирение крепкого ветра, можно даже сказать... гм... шторма. Надо признать, что нынешний дивиденд - четыре процента - отнюдь не может удовлетворить всех присутствующих ("Слушайте, слушайте!"), но лично он - и он надеется, что и другие - здесь мистер Баттерсон оглядел собрание - понимают, что при сложившихся обстоятельствах четыре процента прибыли - это все, на что они имеют основание... гм... надеяться. Он полагает, что реализуя смелые, ко, по его мнению, надежные мероприятия, которые намечены правлением, они могут с некоторой уверенностью ожидать наступления более отрадного будущего. ("Нет, не можем!") Кто-то из акционеров сейчас сказал: "Нет, не можем!". Это, вероятно, указывает на известное сомнение в том, что планы, предложенные нашему собранию, целесообразны. ("Вот именно!") В таком случае хотелось бы сразу отмежеваться от маловеров. Их председатель, человек, который неоднократно доказывал свою проницательность, предусмотрительность и мужество во многих и сухопутных и... гм... морских делах, не стал бы участвовать в этом начинании, если бы не имел на то достаточно веских оснований. По его, мистера Баттерсона, глубочайшему убеждению, их Компания находится в надежных руках, и он счастлив полностью поддержать предложенные мероприятия. Как хорошо сказал председатель в своей речи: "Vestigia nulla retrorsum!" Акционеры согласятся с ним, что это лучший девиз для англичанина. Кхе-м!"
