Причем думал я не об антибиотиках, а именно о морфии.
Адъютант разложил свой «товар». Среди предметов выделялась телефонная книга.
– К чему эта телефонная книга? – спросил продавец насекомых с недоумением.
– Мы ее используем позже, во время суда. Я все объясню по порядку…
– Выходит, командир должен лишь выслушивать, а права решать не имеет?
– Ничего подобного. Я бы только хотел предостеречь вас от слишком радикальных реформ. Обычаи, принятые всеми членами, вошли в нашу плоть и кровь. Вряд ли благоразумно сеять сомнения в их целесообразности. Гордость, что являешься членом «отряда», и полное подчинение – звенья одной цепи.
– Послушайте, где вы всему этому научились?
– Предоставляю это вашему воображению. – Тень впервые рассмеялась. Бесцветный смех, не вызывающий никаких эмоций. – Я некоторое время был связан с политикой…
– Очень интересно, наверное, заниматься политикой.
– Быть у власти – что может быть интереснее! Живешь, правда, в постоянном страхе ее лишиться, но нет ничего чудеснее обладания целым государством. Тупой Кабан-сэнсэй был полностью удовлетворен этим.
– Под государством вы, конечно, подразумеваете Царство типичных представителей отверженных?
– Я вижу, вы не поняли. Не оценили всего величия идеи. Ценность государства определяется не тем, большое оно или маленькое, богатое или бедное. Проблема в другом: опираясь на международное право, получить признание иностранных государств. Стоит добиться такого признания – и государство суверенно, даже если оно величиной с ладонь. Поняли? В сегодняшнем мире нет власти большей, чем та, которую дает государственный суверенитет. Делай что хочешь – хоть убивай, хоть грабь, хоть набивай карманы ворованными деньгами, – никто тебя не арестует, никто в тюрьму не посадит. А если кто и осудит, никакого наказания не последует. Нынешний век – век государственного суверенитета, вот в чем дело.
– Забавный вы человек. – Продавец насекомых оценивающе оглядел адъютанта и на секунду задумался. – Все это пустые фантазии. Хоть умоляй, хоть требуй, никто не признает такое государство – Царство типичных представителей отверженных.
– Ничего-то вы не поняли. Прошу прощения, это я виноват. Не забывайте, что мы вступаем в эпоху, когда перечеркивается прошлое и все начинается сначала. В эпоху, когда можешь сам призвать себя. Новая эпоха, никуда не денешься.
– Вы тоже всерьез верите, что начнется ядерная война?
– Конечно начнется.
– Я тоже так думаю – сказал я, сжав зубы, чтобы унять бивший меня озноб.
– Почему? – Продавец насекомых, кажется, не очень обрадовался, что у адъютанта нашелся единомышленник.
– Если одной из сторон удастся найти верный способ победить (а все только тем и занимаются, что ищут такой способ), она не преминет тут же использовать его на деле.
– Вы очень наблюдательны. – На мгновение мне показалось, что тень широко раскрыла свои глаза-тени и внимательно посмотрела на меня. – Но важно другое. Если, предположим, в нашем государстве вспыхнет повальная эпидемия, оно пока не располагает ни местом, где можно было бы изолировать заболевших, ни средствами, которые бы позволяли это сделать.
– Как же нам быть? – простонал Сэнгоку.
– Это-то и интересно. Это даже интереснее, чем присутствовать при событиях, описанных в первой главе Книги Бытия. Мы участвуем в создании государства.
– Но мне отвратительно любое царство. – Отек дошел до колена, тяжесть в ноге стала непереносимой. Хотелось сесть хоть чуточку поудобнее. – Я уже говорил Комоя-сан, что монархия и диктатура мне не по вкусу.
– Суть любого государства одна и та же. – Адъютант в каком-то ему одному ведомом порядке разложил на спальном мешке телефонную книгу и стопки бумаг. – Капитан, очевидно, имеет в виду демократию. Демократизация – не что иное, как мера, принимаемая государством с целью повышения производительности труда. Чтобы повысить эффективность компьютера, его терминалам предоставляют больше свободы. При любой, даже самой демократической системе преследуются так называемые преступления против государства, что тоже ведь является ограничением свободы.
– Конечно, одна из основ свободы – право на самозащиту.
– Верно. Но гарантирует это право опять-таки государство. Защита от внешнего вмешательства во внутренние дела и предотвращение внутренних беспорядков, другими словами, армия и полиция – вот два важнейших столпа государства. Не может быть государства, в котором не осуществляется функция господства. Носитель государства – индивидуальный или коллективный – обязательно должен быть, именно он и выдает гражданам паспорта. Но хватит об этом, мы в настоящее время ставим лишь вопрос о Царстве типичных представителей отверженных. Красивое слово «царство», не правда ли? Так говорят об идеальной стране, изолированной от внешнего мира. Что же касается конкретных вопросов государственного устройства, то их мне хотелось бы поручить командиру отряда или Капитану.
Мы с продавцом насекомых непроизвольно переглянулись. Ловко он вбил клин между нами. А многозначительным выражением «мне хотелось бы поручить» не забыл продемонстрировать положение, которое он занимает. Великий плут. Мне показалось, что нечто похожее я уже когда-то видел во сне. В тот самый миг, когда я приступил к торговле «сертификатами на право выжить», нынешняя ситуация уже была предопределена. Я внушал себе, что бежать мимо заброшенного храма, где живут привидения, совсем не страшно, если отвернуться от него, но на самом деле все не так просто. В этом-то и состоит суть выживания.
– А кто нанял меня? – спросил зазывала усталым голосом, устраиваясь поудобнее. Наверное, ему было неловко сидеть на каменной ступеньке. Это пустяковое неудобство не шло ни в какое сравнение с испытываемыми мной страданиями. – Мне стало трудно улавливать, что здесь происходит. Кому я должен служить? Кто меня нанял?
– Нанял я. – В таких обстоятельствах чем больше у тебя сторонников, тем лучше, пусть будет хотя бы еще один. И помощь от него нужна была прямо сейчас.
– А чем собираетесь торговать?
– Разве не ясно? Своим положением. Но до этого, ты уж меня извини, принеси, пожалуйста, со стеллажа наверху энциклопедию.
– Да вы скажите, что вам там нужно, я сам посмотрю.
– Хочу сложить тома один на другой и использовать вместо стула. Колени меня уже не держат.
– Томов пять-шесть? Лучше семь, тогда точно хватит.
Адъютант невозмутимо раскрыл блокнот большого формата и расчертил лист фломастером. В каждой графе он написал цифру.
– Прошу прощения. Как и обещал, хочу рассказать вам о нашем распорядке дня. Четыре тридцать утра – окончание работы. Баня. Хоровое пение.
– Хоровое пение – это что, пение военных маршей? – спросил Сэнгоку.
– Совершенно верно. Марш «В просторах Маньчжурии диких, вдали от родной стороны».
– Больно тухло, не чувствуется свежести, – покачал головой продавец насекомых.
– Почему же? Для «типичных представителей отверженных» вполне подходящая песня. В ней звучит собачья тоска солдат, которым уготована собачья смерть.
– Еще бы не тоска, помните: «Мой друг в этом поле широком под камнем могильным лежит».
– Э, нет. С самым большим чувством
