Старый воин был все время очень приветлив и учтив, но молодой посматривал на нас очень подозрительно, что мы сейчас же и заметили.
Сначала мы его запугали своей внешностью и волшебными свойствами, так же как и остальную компанию; но мне показалось, что страх его стал проходить и сменяться очень неприятной подозрительностью по мере того, как он убеждался воочию, что мы пьем, едим и спим точно так же, как и другие смертные. Это было нам очень неприятно.
Во время нашей трапезы сэр Генри заметил мне, что хорошо бы попробовать узнать у наших хозяев о судьбе его брата и спросить их, не видели ли они его, не слышали ли чего-нибудь о нем; но я нашел, что до поры до времени лучше не говорить об этом.
После обеда мы набили свои трубки и закурили, что повергло в величайшее изумление и Инфадуса, и Скраггу. Очевидно, кукуанцы не имели никакого понятия о божественных усладах курения. Табак произрастает у них в огромном количестве; но они только нюхали его, как зулусы, и потому решительно не узнавали его в этом новом виде.
Потом я спросил Инфадуса, когда мы тронемся в дальнейший путь, и с удовольствием услышал, что уже сделаны все необходимые приготовления для того, чтобы мы могли отправиться на следующее утро; даже и гонцы уже были посланы вперед, чтобы известить короля Твалу о нашем прибытии. Оказалось, что Твала находится в своей главной резиденции, которая называется Лоо, и занимается приготовлениями к великому празднеству, происходящему ежегодно на первой неделе июня месяца. На этот праздник обыкновенно собираются все кукуанские войска, кроме нескольких отрядов, несущих гарнизонную службу; король делает им смотр, и потом происходит ежегодная колдовская охота, о которой будет речь впереди.
Нам предстояло тронуться в путь на заре. По расчету Инфадуса, собиравшегося сопровождать нас, мы должны были добраться до столицы в ночь на вторые сутки, если только нас не задержит неожиданное разлитие реки или какая-нибудь другая непредвиденная случайность.
Сообщив нам эти сведения, гости пожелали нам спокойной ночи и ушли. Мы же решили не спать поочередно всю ночь, после чего трое из нас бросились на приготовленные постели и уснули крепким сном, а четвертый остался сторожить на случай возможной измены.
Я не буду описывать во всех подробностях наше путешествие в Лоо. На это путешествие нам пришлось употребить целых два дня, и мы шли все время по Соломоновой дороге, которая уходила все дальше и дальше, проникая в самое сердце Кукуании. Скажу только, что чем дальше мы шли, тем богаче становилась страна и тем чаще попадались нам краали, опоясанные широкими полосами обработанной земли. Все они были построены и расположены в том же роде, как и первый виденный нами крааль, и каждый охранялся значительным отрядом воинов. Выходит, что в Кукуании, так же как у немцев, зулусов и малайцев, каждый мужчина, способный носить оружие, – солдат, так что на войне – будь она наступательная или оборонительная, все равно – идут в дело силы всего народа. По дороге нас беспрестанно обгоняли тысячи воинов, спешивших в столицу, чтобы присутствовать на большом ежегодном смотре, и могу сказать, что величественнее их полков я не видывал. На второй день нашего пути, на закате солнца, мы остановились отдохнуть на вершине одного из холмов, через которые пролегала дорога, и отсюда увидели наконец столицу, расположенную среди прекрасной плодородной равнины.
Она была расположена в очень красивой местности, и через самую ее средину протекала река, может быть, та самая, которую мы видели с откоса Грудей Царицы; по-видимому, на ней было несколько мостов. Вдали виднелись три огромных горы, увенчанные снегом; вздымаясь над совершенно плоской равниной, они образовывали треугольник. По форме и строению эти горы существенно отличались от Грудей Царицы, так как они были очень круты и обрывисты.
Инфадус заметил, что мы смотрим в ту сторону, и тотчас заговорил.
– Там дорога кончается, – сказал он, указывая на отдаленные горы, прозванные кукуанцами Три Колдуньи.
– Как «кончается»? – спросил я. – Отчего?
– Кто знает? – отвечал он, пожимая плечами. – Эти горы изрыты пещерами, а посреди между ними зияет глубокая пропасть. Сюда приходили мудрые люди прошедших веков за тем, что влекло их в эту страну, и здесь погребают теперь наших королей – в Жилище Смерти.
– А за чем приходили древние люди? – спросил я.
– Этого я не знаю. Вы, дивные обитатели звезд, должны это знать лучше меня, – отвечал он, окидывая меня зорким взглядом. Очевидно, он что-то знал, но не хотел говорить.
– Да, – объявил я, – ты прав: у нас на звездах много чего знают. Например, мы слышали там, что мудрые люди прошедших веков приходили в эти самые горы за сияющими камнями, за красивыми игрушками и за желтым железом.
– Ты человек мудрый, господин мой, что и говорить! – отвечал он холодно. – Я не больше как неразумный младенец в сравнении с тобой; где же мне рассуждать о таких вещах. Ты поговоришь об этом со старой Гагулой у короля; она так же много знает, как и ты.
С этими словами он отошел прочь.
Только что он ушел, я обратился к своим и указал им на отдаленные горы.
– Там Соломоновы алмазные копи, – сказал я.
Омбопа стоял вместе с остальными моими спутниками, очевидно погруженный в один из тех припадков задумчивости, которые были ему свойственны. Однако он расслышал мои слова.
– Да, Макумацан, – подхватил он по-зулусски, – алмазы действительно там, и вы их наверно достанете, раз вы, белые люди, такие охотники до денег и игрушек.
– А ты почем знаешь, Омбопа? – спросил я резко. Мне ужасно не нравились его таинственные речи.
Он засмеялся.
– Я видел это во сне, о белые люди! – сказал он и сейчас же отошел в сторону.
– Однако что хочет этим сказать наш черный приятель? – спросил сэр Генри. – Что с ним такое? Он что-то такое знает, чего не хочет говорить; это ясно. Кстати, Кватермэн, не слыхал ли он чего-нибудь про… моего брата?
– Ничего ровно; он расспрашивал каждого встречного и поперечного, но ему неизменно отвечали, что во всей стране отроду не видывали ни единого белого человека.
– Да по́лно, мог ли он сюда добраться? – возразил Гуд. – Мы попали сюда просто каким-то чудом; может ли быть, чтобы он нашел дорогу и пробрался в эти края совсем без всякой карты?
– Я сам не знаю, – уныло отвечал сэр Генри. – Но мне почему-то кажется, что так или иначе, а я его найду.
Солнце медленно заходило; когда же оно совсем зашло, темнота наступила совершенно внезапно и устремилась на землю, точно свалилась откуда-то сверху, вещественная и осязаемая.
– Если вы отдохнули, господин мой, – сказал Инфадус, – мы будем продолжать наш путь в Лоо, где уже готова хижина для принятия высоких гостей. Месяц светит ярко, и путь ясно лежит перед нами.
Мы последовали его внушениям и через час уже подходили к черте города, который казался просто бесконечным.
Скоро мы пришли к мосту, перекинутому через ров, и были встречены звоном оружия и громким окликом часового. Инфадус ответил каким-то лозунгом, которого я не мог разобрать, на что ему отвечали салютом, и мы прошли через мост и двинулись дальше по главной улице этого огромного города, воздвигнутого из трав и прутьев. Мы шли с полчаса по крайней мере вдоль бесконечного ряда лачуг, после чего Инфадус наконец остановился перед небольшой группой хижин, расположенных вокруг маленького дворика с известковым полом, и объявил нам, что здесь находится предназначенное нам «убогое» помещение.
Оказалось, что для каждого из нас была приготовлена отдельная хижина. Эти хижины были несравненно лучше всех виденных нами до сих пор, и в каждой из них было по отличной постели, сделанной из выделанных кож, и тюфяков, набитых ароматическими травами. Ужин уже ожидал нас, и как только мы умылись свежей водой, приготовленной в больших глиняных кувшинах, пришли красивые молодые женщины и принесли нам жареного мяса и маисовых лепешек, очень аппетитно уложенных на деревянных блюдах, которые они поднесли нам с глубокими поклонами.
Мы отлично поужинали, после чего попросили перенести все приготовленные для нас постели в одну хижину и сейчас же улеглись спать, совершенно измученные своим длинным путешествием.
Когда мы проснулись, солнце было уже высоко. Мы принялись за свой туалет, насколько обстоятельства это позволяли. Бедный Гуд тщетно осведомлялся, не отдадут ли ему его платье, но ему отвечали, что все принадлежности его костюма отправлены к королю, который примет нас около полудня. С горя наш капитан принялся снова брить правую сторону своей физиономии, а левую, на которой теперь отросла порядочная бакенбарда, мы советовали ему вовсе не трогать. Мы же ограничились основательным умыванием и хорошенько пригладили свои волосы. Светлые кудри сэра Генри отросли теперь чуть не до самых плеч, так что он стал еще больше похож на древнего датчанина, а моя седоватая щетина переросла на целый вершок положенную ей длину.
