Окулист. Вы путаете понятия! Короче говоря, я хотел узнать, читает ли ваш Дедушка, просто читает ли -- всего-навсего.
Внук. (с достоинством). Сударь, ни мой Дедушка, ни я никогда ничего не читаем. Ясно (показывая на огромную букву А)? А вы хотели насильно заставить читать бедного старика, утомить его умственно, задурить ему голову?
Окулист. (объясняя). Да, но ведь существуют же такие лозунги, как "образование для народа"... (тем временем Дедушка снова начинает поиски).
Внук. Мне пришла в голову мысль.
Окулист. О, не сомневаюсь.
Внук. Ну-ка, покажите это.
Окулист. Что вам показать?
Внук. Не прикидывайтесь ребенком (делая шаг к доктору). Дайте мне это!
Окулист. (отступая назад). Я не понимаю...
Внук. Покажите ваши очки.
Окулист. (пробуя превратить все в шутку). Ха! Ха! Ха! Ну и шутник вы! Мы в школе тоже вытворяли разные фокусы. Помню, как-то одному учителю математики подложили клопа и...
Внук. Не валяйте дурака. Я же ясно сказал: снять очки! Ну!
Окулист. (столбенеет). Простите меня, но мои очки -- моя личная собственность.
Внук. Мы вам покажем личную собственность. Дедушка!
Окулист. (напуганный). Нет, не надо!
Внук. Ну!
Окулист. Не надо нервировать старого человека. От волнения он может выйти из себя, излишне раздражиться. Понимаю.
Внук. Я больше повторять не буду.
Окулист. Ну хорошо, пожалуй, я могу вам одолжить их на минуту. Но только на минуту. Без очков я как слепой, почти ничего не вижу.
Внук. Ладно, ладно, это не имеет значения (Окулист снимает очки и подает их Внуку. Тот долго их рассматривает). Подходящие.
Окулист. Цейсовские.
Внук. Попробуем?
Окулист. (без очков он становится беззащитным, движения не уверенные, делает несколько шагов в одну сторону, но как бы спохватившись, что выбрал неправильно направление, делает несколько шагов в другую сторону. И так несколько раз). Мои очки!
Внук. Дедушка! Сюда! Сюда!
Дедушка. (который снова было отправился на поиски, сняв с плеча двустволку и держа ее наготове, заглядывая во все углы, -- спохватывается и со старческой поспешностью, трусцой подбегает к Внуку). Где? Где? Он? Он?
Внук. Успокойся, Дедушка. Надень-ка эти очки.
Дедушка. А у меня уже сердце забилось как колокол!
Внук. Стань прямо. Вот так, надень за уши, как господин доктор (отступая на шаг). Ну, что ты теперь скажешь?
Дедушка. (застывает, выпрямляется, становится более солидным, осматривается по сторонам осмысленно и удивленно). Так, так.
Внук. (возбужденный). Как? Хорошо?
Дедушка. (приобретая то, что утратил доктор: уверенность в движениях, устремленность во взгляде. С возрастающим удовлетворением в голосе). Хорошо!
Окулист. Вы действительно видите лучше?
Дедушка. (внимательно всматриваясь в него). Кто это?
Внук. Это доктор.
Дедушка. (не спуская глаз с Окулиста). Доктор?
Окулист. Доктор... медицины.
Внук. Доктор, а простому старику не смог подобрать очки.
Окулист. (оправдываясь). Это какой-то удивительный случай, я бы никогда не предположил...
Дедушка. (не спуская с Окулиста глаз, подходит к нему ближе). Что-то мне сдается...
Внук. Раз на раз не приходится.
Окулист. (нервно причесываясь, поправляя одежду). Я очень рад, что вы снова обрели остроту зрения... Очень...
Внук. Что, Дедушка?.. (Пауза).
Дедушка. (пятясь и продолжая внимательно всматриваться в Окулиста, рукой делая знак Внуку, чтобы тот приблизился). Мне кажется...
Внук. (подбегая). Ты что-нибудь заметил?
Окулист. (внезапно срывается с места, проходится по комнате, нервно жестикулирует). Для настоящего человека науки, нет большей радости, чем быть свидетелем триумфа собственного метода. Организация слепых сил природы, приведение в порядок свободной игры элементов -- это уже само по себе награда, единственная и настоящая. Можно вас попросить вернуть мне очки? Я тоже близорук, и у меня начинает болеть голова... Кроме того, и для вас ношение чужих, слишком сильных очков, может оказаться вредным (останавливается, стремясь подслушать разговор Дедушки и Внука).
Дедушка. Что-то, как будто...
Внук. (заинтересовавшись). Что, Дедушка, что? (Дедушка многозначительно показывает пальцем на подслушивающего окулиста. Тот, заметив, что его маневр оказался раскрытым, снова начинает расхаживать, притворяясь, что занят изложением своих взглядов).
Окулист. Только в современном обществе люди науки стали пользоваться надлежащим уважением. Не забывайте, что со времен Парацельса наш авторитет неизмеримо возрос. Это мы намечаем новые пути человечества. Пожалуйста, немедленно возвратите мне очки. (Дедушка наклоняется к Внуку, и что-то шепчет ему на ухо).
Внук. Не может быть! (Дедушка снова что-то шепчет) ты это точно знаешь?
Дедушка. Хо-хо!
Окулист. Кто может предвидеть, какие еще открытия переделают нашу жизнь? В каком направлении будут развиваться отдельные области знания? Мышление, эта способность, которая даже необразованного человека так недосягаемо высоко ставит над животными, лежит в основе этих достижений. А во главе этого огромного шествия человечества, этой процессии, торжественно идущей сквозь явления природы, того крестового похода в страну хаоса и случайностей, идут капелланы науки, идем мы, настоящие предводители армии, имя которой -- человечество. Простите, я должен на минуту выйти. (во время этого монолога Окулист маневрировал так, чтобы оказаться как можно ближе к двери. Тем временем Внук отрезал ему путь к выходу).
Внук. Что это вы вдруг так побледнели? (стоят некоторое время друг против друга молча).
Окулист. Побледнел? Странно...
Внук. Как стена. Или, если сказать точнее -- ха! ха! -- как мертвец.
Окулист. Метафора.
Внук. Может быть. Мы не ученые. Мы стреляем.
Окулист. Где дверь? Я плохо вижу... У меня в глазах такой туман... я хотел бы выйти. Вы сами сказали, что я бледен.
Внук. Ну, это нам не помеха. Я хотел бы задать вам несколько вопросов.
Окулист. Я не готов. Итак, в чем дело?
Внук. Вы, наверно, хотели сказать -- в ком?
Окулист. Я никого не знаю, я ни в чем не принимал участия, я не знаю никаких адресов. Я ничего вам не скажу.
Внук. А если я попрошу по-хорошему?
Окулист. Что вас интересует?
Внук. Почему вы хотели, чтобы Дедушка стрелял в мишень или птичек?
Окулист. Во имя гуманизма и сохранения моральных принципов сосуществования между людьми.
Внук. А почему вы хотели отобрать у Дедушки ружье?
Окулист. Я думал... я думал, что это может стать опасным, и поэтому...
Внук. Опасным? А для кого?
Окулист. Как-никак, это старый человек, наверно, очень честный, но потрепанный жизнью, зрение ослаблено... В конце концов, он может ошибиться!
Внук. Я спрашиваю, для кого опасно?
Окулист. Ну, вообще. Для всех.
Внук. Для всех! Посмотрите на меня. Разве я боюсь этой опасности? Нет. А сказать вам почему?
Окулист. Откуда я знаю... может быть, отсутствие воображения...
Внук. Я не боюсь, потому что я не... Вы знаете, что я не... Ну? Ка... Ка... Ну, смелее!
Окулист. (заикаясь) Ка... Ка...
Внук. Ну, Ка... Ка... Каро...
Окулист. Каро...
Внук. Кароль... ль...
Окулист. Кароль.
Внук. Ну, вот видите (пауза).
Окулист. (про себя). Нет, это уже слишком.
Внук. Ни один простой честный человек на свете ничего не имеет против того. Чтобы Дедушка выстрелил. Те, у кого совесть чиста, могут спать спокойно. Но Кароль! О! Он трясется от страха. И правильно. Потому что знает, что мы его найдем везде, а тем более теперь, когда у Дедушки есть очки!
Окулист. (истерически). Почему вы не даете мне выйти? Это не демократично!
Внук. Еще того лучше! В эту минуту миллионы простых спокойных людей во всем мире входят и выходят, когда хотят. Самые обычные двери на петлях, раздвижные или наконец, маятниковые, занавеси из бисера или циновки -- скрип и шорох этих дверей раздается непрерывно, свободно и радостно. Только вы, толко вы не принадлежите к этим веселым массам! Разве это наша вина?
Окулист. Что вы имеете против меня?
Внук. Вы -- Кароль.
Окулист. Нет!
Внук. А кто протестовал. Когда я сказал, что ружье уже двадцать лет заряжено, и что такое положение вещей не может дольше продолжаться? Кто хотел принудить Дедушку к чтению?
Окулист. Вздор!
Внук. Кто не хотел дать очки бедному старику? Вы -- Кароль!
Окулист. Нет! Клянусь вам (поспешно шарит в кармане). Я вам паспорт покажу!
Внук. Паспорт ничего не значит. Дедушка тебя узнал, Кароль!
Окулист. Дедушка может ошибиться!
Внук. Дедушка! Начинаем (Дедушка спускает предохранитель)!
Окулист. Господа, подождите, это какая-то ошибка, трагическое недоразумение, я не утверждаю, что Кароль не виновен. Наоборот, это, вероятно, какой-то на редкость отвратительный тип, но при чем тут я? Пусть Дедушка оглядится, проанализирует. Ко мне всегда можно вернуться! Я принимаю по четным дням, с двух до шести, считайте, господа, что я у вас в кармане. А тем временем можно осмотреться. Ей богу, стоит. А что, если настоящий Кароль сидит где-нибудь в тепле, пьет молоко и посмеивается над вами в кулак? Такая мысль не приходила вам в голову?
