Виржиния улыбнулась.
- Эта проблема не только молодых. Для вас это первая пьеса, мисс Бирн?
- Господи, да нет же. Я играла в трех других. "Сожаление", "Отпуск в шесть недель"... Название третьей забыла. Она с треском провалилась. Премьера была во вторник, а к субботе ее уже сняли.
Виржиния повернулась к Роберту.
- Ты видел хоть одну, дорогой?
- Нет, - Роберт удивился вопросу. В театр он без Виржинии не ходил.
- Еще три пьесы, - в голосе Виржинии слышался искренний интерес. Должно быть, в НьюЙорке вы давно.
- Два года, - ответила мисс Бирн. - Для театрального критика мгновение.
- Два года, - покивала Виржиния. Вновь повернулась к Роберту. - Откуда, ты говорил, приехала мисс Бирн? Из Голливуда?
- Из Окленда.
- НьюЙорк, должно быть произвел на вас впечатление, - Виржиния уже смотрела на мисс Бирн. - После Окленда.
- Я от него в восторге, - радостно воскликнула та. - Даже с провалами.
- Ох, извините меня. Держу вас на ногах, а сама все говорю и говорю. Не желаете ли присесть и выпить с нами бокал вина?
- Премного вам благодарна, но не могу, - ответила девушка. - Меня ждут в том углу.
- Так может, в другой раз, - улыбнулась Виржиния.
- С удовольствием. Я так рада, что познакомилась с вами, миссис Гарви. Мистер Гарви рассказывал мне о вас. Я очень надеюсь, что мы еще увидимся. До свидания, - она помахала рукой, опять широко улыбнулась и зашагала к ожидающим ее друзьям.
* * *
Роберт опустился на стул. На какоето время за столиком воцарилась тишина.
- Это тяжелая жизнь, - первой заговорила Виржиния, - для актрис, не так ли?
- Да.
- "Отпуск в шесть недель". Не удивительно, что спектакль провалился. С такимто названием. Она играла главную роль, эта девушка?
- Я не знаю, - ответил Роберт, ожидая продолжения. - Я говорил тебе, что не видел спектакля.
- Совершенно верно. Ты мне говорил.
Они вновь помолчали. Виржиния начала нервно крутить в руке ножку бокала.
- Ты мне говорил, - повторила она. - Жаль, что она отказалась выпить с нами. Мы бы могли многое узнать о театре. Театральный мир завораживает меня. А тебя?
- Что с тобой? - полюбопытствовал Роберт.
- Ни-че-го, - отчеканила Виржиния. - Все у меня в полном порядке. Ты доел?
- Да.
- Давай расплатимся и уйдем.
- Виржиния...
- Роберт...
- Хорошо. Что случилось?
- Я же сказала, ни-че-го.
- Я тебя слышал. Так что?
Виржиния встретилась с ним взглядом.
- Мисс Бирн. Вроде бы ты не помнил ее фамилии.
- Ага. Значит нас ждет очередной веселый вечер.
- Ничего нас не ждет. Расплатись. Я хочу уехать домой.
- Официант! - позвал Роберт. - Чек, пожалуйста, - посмотрел на Виржинию. На ее лице уже лежала печать мученичества. - Послушай, я не помнил ее фамилии.
- Кэрол както там, - процитировала Виржиния.
- Фамилия выскочила из памяти, когда девушка подошла к столу. Когда я вставал. Разве с тобой такого не бывало?
- Нет.
- Слушай, это же обычное дело.
Виржиния кивнула.
- Самое обычное. Несомненно.
- Ты мне не веришь?
- Ты не забыл фамилии ни одной из девушек, с которыми познакомился после того, как тебе исполнилось шесть лет. Ты же помнишь фамилию девушки, с которой танцевал в 1935 году после игры с Йелем.
- Макклири, - ответил Роберт. - Глейдис Макклири. Она играла в хоккей за БринМор.
- Не удивительно, что в тот вечер ты так рвался к Лаутонам.
- В тот вечер я не рвался к Лаутонам, - Роберт чуть повысил голос. - А потом, до вечеринки я не знал о ее существовании. Не передергивай.
- Я лежала с высоченной температурой, - голос Виржинии сочился жалостью себе. Она так страдала: горячий лоб, сопли, раздирающий горло кашель. Пусть и два месяца как избавилась от всех этих напастей. - Я лежала в постели, одна, день за днем...
- Только не говори, что всю зиму ты была на пороге смерти, - громким голосом оборвал ее Роберт. - Ты пролежала три дня, а уже в субботу на пошли на ленч, несмотря на метель.
- О, ты помнишь, что два месяца назад в субботу случилась метель, но запамятовал фамилию девушки, с которой ворковал на вечеринке долгие часы, делился самыми интимными подробностями.
- Виржиния, я сейчас встану и заору во весь голос.
- Разведена, сказала она, но попрежнему в хороших отношениях с бывшим мужем. Готова спорить, что они дружны. Готова спорить, что у этой девушки в добрых друзьях полгорода. Как насчет тебя и твоей бывшей жены? Ты с ней тоже дружен?
- Ты не хуже моего знаешь, что я встречаюсь с моей бывшей женой лишь когда она хочет поднять сумму алиментов.
- Если ты будешь говорить таким тоном, в этот ресторан тебя больше не пустят.
- Давай уйдем отсюда. Официант, где чек?
- Она же толстуха, - Виржиния смотрела на мисс Бирн, которая непринужденно болтала в двадцати футах от их столика. Размахивая сигаретой. - У нее совсем нет талии. Она ужасно толстая.
- Ужасно, - согласился Роберт.
- Ты меня не проведешь. Я знаю твои вкусы.
- О, Господи, - простонал Роберт.
- Всегда прикидываешься поклонником красивых женщин, а на самом деле, а на самом деле любишь здоровенных, толстомясых кобыл.
- О, Господи, - повторил Роберт.
- Таких, как Элиз Кросс, - наступала Виржиния. - Ты же помнишь, два года тому назад на Кейпе. Она всегда выглядела так, словно в "грацию" ее засовывали гидропрессом. И когда бы я не искала тебя на вечеринке, вы оба отсутствовали, прогуливались по дюнам.
- Я думал, что мы договорились никогда больше не обсуждать эту тему, с достоинством изрек Роберт.
- А какую тему мне дозволено обсуждать? - пожелала знать Виржиния. Организацию Объединенных Наций?
- У нас с Элиз Кросс ничего не было. Ничего. И ты это знаешь, - твердо и решительно заявил Роберт. На самом деле коечто было, но прошло два года и с тех пор он не виделся ни с Элиз Кросс, ни с кемто еще. И потом, стояло лето, он много пил, причина уже забылось, его окружали симпатичные, сексуально расторможенные люди, курорт он и есть курорт. Ко Дню труда он уже стыдился своего поведения и дал себе слово, что ничего подобного больше не повторится. Короче, теперь он полагал себя безгрешным и обиделся изза того, что после двух лет воздержания ему вновь приходилось оправдываться.
- Ты проводил на берегу больше времени, чем Береговая охрана.
- Если официант сейчас же не принесет чек, я просто уйду, и пусть они гонятся за мной на такси, если захотят получить свои деньги.
- Мне следовало это знать, - голос Виржинии дрогнул. - Люди меня предупреждали, перед тем, как мы поженились. Я знала о твоей репутации.
- Слушай, с тех пор прошло больше пяти лет. Тогда я был моложе, энергичнее, не любил жену, а она не любила меня. Я был несчастлив, одинок, не находил себе места...
- А теперь?
- А теперь, - повторил Роберт думая, а не стоит ли ему подняться и уйти от жены месяцев на шестьсемь, - я женат на женщине, которую люблю, я остепенился и абсолютно счастлив. Я уже давно никого не приглашал ни в бар, ни на ленч. Я едва здороваюсь со знакомыми женщинами, с которыми случайно встречаюсь на улице.
- А как насчет этой толстой актрисы?
- Послушай, - Роберт осип, словно не один час кричал на ветру. - Давай разберемся с этим раз и навсегда. Я встретил ее на вечеринке. Я говорил с ней пять минут. Я не считаю, что она так уж красива. Я не думаю, что она талантливая актриса. Я удивился, когда она узнала меня. Я забыл ее фамилию. Потом, когда она подошла к столу, вспомнил.
- Вероятно, ты ожидаешь, что я тебе поверю, - холодно процедила Виржиния.
- Естественно. Потому что все это правда.
- Я заметила ту улыбку. Не думай, что не заметила.
- Какую улыбку? - с искренним изумлением спросил Роберт.
- О, мистер Гарви, - проворковала Виржиния, - как приятно увидеть вас вновь. А потом улыбка во все тридцать два зуба, долгий, прямой взгляд...
- Наконецто, - Роберт повернулся к официанту, который положил на стол чек. - Не уходите, - он протянул официанту несколько купюр, чувствуя, как от ярости дрожат руки. Наблюдал за ним, пока тот не дошел до кассы, вновь посмотрел на Виржинию. - Что ты хочешь этим сказать? - он уже совладал с нервами и держал голос под контролем.
- Я, возможно, не очень умна, но если чем и могу гордиться, так это интуицией. Особенно, когда дело касается тебя. И у такой улыбки есть однозначное толкование.
- Подожди, подожди, - Роберт чувствовал, как независимо от него пальцы сжимаются в кулаки и разжимаются. - Приятно, конечно, осознавать, что даже через пять лет совместной жизни ты считаешь, что женщины, поговорив со мной пять минут, падают у моих ног, но я вынужден тебя разочаровать. Такого со мной никогда не случалось. Никогда, - говорил он медленно, с легким сожалением в голосе.
- Чего я не терплю, так это ложной скромности, - ответствовала Виржиния. - Я же видела, как ты по часу разглядываешь себя в зеркало, притворяясь, что бреешься или выискиваешь седые волоски. И я говорила с твоей матерью, - слова сочились горечью. - Я знаю, каким она тебя воспитывала. С детства вбивала тебе в голову, что все женщины мира так и рвутся улечься под тебя, потому что ты - Гарви и потому что ты неотразим...
