- Не знаю, но в нем что-то есть, - доверительно рассказывала Мари своей подруге Мэйвис. - Какая-то надежная сила.
- Разумеется, женат?
- Наверное. Такие, как он, всегда женаты.
- Не теряй голову, подруга.
- У него глаза, как у Синатры. Голубые-голубые...
- Ну, Мари...
- Мне всегда нравились мужчины старше меня. У него чудесные усы.
- У парня из "Интернэшнл" тоже усы.
- Но он же сопляк. И весь в перхоти!
Они сошли с поезда и расстались на платформе. Мари спустилась в метро, а Мэйвис побежала на автобус. Очень удобно было ездить из Рединга на Паддингтонский вокзал. Дорога занимала всего полчаса, а за болтовней время пролетало незаметно. Вечером они возвращались порознь, так как Мэйвис почти всегда задерживалась на час. Она работала оператором на компьютере.
- Мы обсудили с Мэйвис ваше предложение и согласны застраховаться.Мари прибежала в бюро путешествий в половине двенадцатого на следующее утро, улучив момент, когда было мало покупателей. Накануне вечером возникли сомнения относительно страховки. Норман обычно советовал клиентам застраховаться и счел вполне естественным, что ей захотелось обговорить все с приятельницей, прежде чем решиться на дополнительные расходы.
- Тогда не будем откладывать и оформим заказ, - сказал Норман. Придется внести задаток.
- Мэйвис выписала чек на ваше бюро. - Мари протянула ему розоватый листок.
- Все в порядке. - Он взглянул на чек и выписал квитанцию, потом сказал: - Я подобрал еще несколько проспектов и с удовольствием просмотрю их вместе с вами, и потом вы все расскажете вашей приятельнице.
- Вы очень любезны, мистер Бритт. Но я спешу. Мне нельзя долго отсутствовать.
- Может быть, встретимся в перерыв?
Он сам удивился своей настойчивости и подумал о жене. Он представил Хилду, склонившуюся над работой, руки проворно нанизывают оранжевые и желтые бусины под пение Джимми Янга.
- В перерыв, мистер Бритт?
- Мы успели бы просмотреть все проспекты.
Я ему нравлюсь, подумала она. Он пытается за мной ухаживать, и проспекты только предлог, чтобы встретиться. Что ж, ей это приятно. Она сказала Мэйвис правду: ей нравились мужчины старше ее, и ей нравились его усы, удивительно гладкие, наверное, он пользуется какими-то средствами для волос. Ей нравилось имя Норман.
- Ну что ж, хорошо, - согласилась она.
Он не мог повести ее в закусочную "Беттс", где посетители, стоя с картонными тарелочками в руках, жевали бутерброды.
- Давайте пойдем в "Барабанщик", - предложил Норман. - Я выйду в четверть первого.
- Лучше в половине первого, мистер Бритт.
- Я буду ждать вас там в это время с проспектами.
И снова он подумал о Хилде. Вспомнил ее высохшие бледные руки и ноги, ее посапывание. Иногда, когда они смотрели телевизор, она ни с того ни с сего усаживалась к нему на колени. С годами она быстро дурнела, худела, а ее седеющие волосы, и без того жесткие, становились совсем сухими. Он отдыхал душой в те вечера, когда она уходила в клуб или к Фаулерам. И все же он был несправедлив к ней, она старалась по мере сил быть хорошей женой. Просто когда приходишь домой усталый после работы, вовсе не хочется, чтобы тебе плюхались на колени.
- Джин с мятой? - спросил он в "Барабанщике".
- Да, пожалуйста, мистер Бритт. - Она хотела сказать, что сегодня ее черед платить за коктейль, но от волнения забыла. Взяв проспекты, которые он положил на стул рядом, она сделала вид, что читает, а сама наблюдала за ним, пока он стоял у стойки бара. Он обернулся и, улыбаясь, пошел к столику со стаканами в руках. Сказал, что это прекрасный способ заниматься делами. Себе он тоже взял джин с мятой.
- Сегодня мой черед платить. Я собиралась вам сказать, что плачу я. Мне неловко, мистер Бритт.
- Меня зовут Норман. - И снова он подивился своей непринужденности и уверенности. Они выпили, и он предложил на выбор пастушью запеканку или ветчинную трубочку с салатом. Он готов был купить еще джина с мятой, чтобы она стала раскованной. Восемнадцать лет назад он так же покупал Хилде портвейн стакан за стаканом.
С проспектами они покончили быстро. Мари сказала, что живет в Рединге, стала рассказывать, какой это городок. Потом рассказала о матери, о приятельнице матери, миссис Драк, которая жила с ними, и еще о Мэйвис. Много говорила о Мэйвис, но ни разу не упомянула ни одного мужчины - ни друга, ни жениха.
- Честное слово, я не хочу есть, - сказала Мари.
Она не могла и прикоснуться сейчас к еде. Только бы сидеть рядом с ним, потягивая джин. Пусть даже она чуточку опьянеет, хотя раньше она никогда не позволяла себе этого днем. Ее так и тянуло взять его под руку.
- Как хорошо, что мы познакомились, - сказал он.
- Мне ужасно повезло.
- И мне, Мари. - Он провел указательным пальцем по руке девушки так нежно, что по ее телу пробежала дрожь. Она не отняла руку, и он стиснул ей пальцы.
С того дня они неизменно встречались в перерыв и направлялись в "Барабанщик". Их уже многие видели. Рон Стокс и мистер Блэкстейф из бюро путешествий "Вокруг света", мистер Файнмен, фармацевт из аптеки "Гринз". Их видели на улице и другие служащие из бюро путешествий и из аптеки, они всегда шли рука об руку. На Эджвер-роуд они разглядывали витрины магазинов, особенно им нравилась антикварная лавка, в которой было полным-полно всякой медной посуды. Вечером Норман провожал Мари на Паддингтонский вокзал, там они заходили в бар. Потом обнимались на платформе, как и многие вокруг.
Мэйвис по-прежнему не одобряла их встречи; мать и миссис Драк ни о чем не подозревали. Из поездки на Коста-Брава не вышло ничего хорошего, потому что Мари думала только о Нормане Бритте. Как-то раз, когда Мэйвис на пляже читала журналы, Мари всплакнула, а Мэйвис сделала вид, что не заметила. Она злилась, потому что Мари хандрила и они ни с кем не познакомились. Они так долго мечтали об этой поездке, и вот теперь все пошло насмарку по милости какого-то клерка из бюро путешествий. "Не сердись на меня, дорогая", - то и дело повторяла Мари, стараясь улыбаться. Когда они вернулись в Лондон, их дружбе пришел конец. "Ты просто дурью маешься, - заявила Мэйвис раздраженно. - Мне до чертиков надоело тебя выслушивать". С тех пор они больше не ездили вместе по утрам.
Роман Нормана и Мари оставался платоническим. В тот час с четвертью, предоставленный каждому из них для перерыва, им негде было уединиться, чтобы дать выход своей страсти. Куда ни пойди - везде люди: в бюро путешествий и в аптеке "Гринз", в "Барабанщике" и на улицах, по которым они бродили. Они должны были ночевать дома. Ее мать и миссис Драк сразу же заподозрили бы неладное, и Хилда, оставшись без партнера, вряд ли сидела бы безмятежно перед телевизором. Если бы они отважились провести вместе ночь, все открылось бы, и что-то говорило им - это плохо кончится.
- Милый, - вздохнула Мари, прижимаясь к нему, когда однажды октябрьским вечером они стояли на платформе вокзала в ожидании поезда. Спустился туман, стало холодно. Они стояли обнявшись, и Норман видел, как туман повис в ее светлых волосах крохотными капельками. Мимо по освещенной платформе торопились домой люди. Лица у них были усталые.
- Я понимаю тебя, - ответил он, как всегда чувствуя себя здесь каким-то неприкаянным.
- Я не засну и буду думать о тебе, - прошептала она.
- Я не могу жить без тебя, - прошептал он в ответ.
- И я без тебя. Видит бог, и я без тебя. - Не договорив, она села в поезд; покачиваясь в вагоне поезда, она уезжала все дальше и дальше, и последнее, что он увидел, была ее большая красная сумка. Пройдет восемнадцать долгих часов, прежде чем он снова увидит ее.
Норман повернулся и медленно побрел сквозь толпу. Ему до отвращения не хотелось возвращаться в свою квартиру в Патни. "Господи!" - сердито вскрикнула женщина, он нечаянно задел ее. Норман попытался обойти ее, отступил в ту же сторону, что и она, и снова столкнулся с ней. Женщина выронила журналы на платформу, он кинулся их поднимать, бормоча напрасные извинения.
И тут, когда они наконец разминулись с женщиной, в глаза ему бросилась неоновая вывеска. "Вход в отель" - низко над книжным киоском светились красные буквы. Это был вход в "Западный гранд-отель" с перрона, откуда пассажиры прямо попадали в комфортабельные апартаменты. Вот если бы им с Мари снять здесь номер и хотя бы одну ночь почувствовать себя счастливыми. Через вращающиеся двери под красной сверкающей вывеской торопливо шли люди с чемоданами и газетами. Не понимая, зачем он это делает, Норман направился к отелю и тоже вошел через вращающиеся двери.
Он поднялся по двум коротким лестничным маршам, потом прошел еще через двери и оказался в просторном холле. Слева перед ним была длинная изогнутая стойка, за которой сидел администратор, справа - конторка портье. Кругом низенькие столики и кресла; пол устлан коврами. Указатели подсказывали, как пройти к лифту, в бар и в ресторан. Слева поднималась широкая пологая лестница, тоже устланная коврами.
