так много историй на кухне рассказывать.
— Милая, тут какая-то ошибка. Им нужны скорее всего какие-то сведения…
— Ты хоть раз слышал, чтобы оттуда кто-то возвращался? На вот, бабушкино… Спрячь куда-нибудь.
Мужчина взял молоток и черную шкатулку. В дверь долбили…
2019 год. Санкт-Петербург. Время — 14.04.
— Дима, молодец, что согласился помочь мне.
— Не вопрос, пап, спасибо, что согласился заплатить три косаря.
— Один черт проиграешь их.
— Это называется задонатить. Я прокачиваю свои скилы.
— Ты целыми днями играешь! Нельзя так. Давай, растирай низ.
Двое клеили обои в большой светлой комнате.
— Бать, ну это же мои деньги. Так?
— Так.
— Это же моя жизнь. Так?
— Так. Но ты ее гробишь. Ты постоянно в этой виртуальной реальности! Мать говорит, вообще перестал с ней общаться.
— А ты постоянно на работе. Ремонты свои бесконечные делаешь.
— Я зарабатываю на жизнь! Давай внахлест! Растирай.
Они быстро терли тряпками только что приклеенную полосу обоев, разглаживая небольшие складки и выдавливая пузырьки воздуха и клея.
— Не понимаю я этого.
— Чего именно? Давай отрезай.
— Вот вы с дядей Пашей уже лет двадцать эти ремонты делаете. И что в итоге?
— Сам знаешь! Мажь!
— Знаю. Мужик всю жизнь пахал, как вол, а тут — лимфома. Три месяца с тобой тут вкалывал, чтобы объект сдать в срок. Температура под 38. В поликлинике — «затянувшееся ОРВИ».
— Так бывает.
— Бать, очнись! Он в весе потерял двадцать килограмм! Стал выглядеть как скелет, а терапевт все: «Пройдет! Не переживайте!» Он сам себя диагностировал, когда нагуглил на выходных симптомы рака!
И в больнице подтвердилось!
— Хорошо, что сам проявил инициативу. Растирай!
— А что толку? Что дальше?
— Что, что… Лежит дома. Ждет очереди в областную.
— Долго?
— Обещают — месяца два.
— Да он сдохнет за это время. А есть варианты?
— Израиль. Десять миллионов надо.
— Блин.
— Вот тебе и блин. Режь! Блин, в скольких квартирах надо ремонт сделать… Ух, вроде поклеили. Красота же! Здание позапрошлого века. А смотри, как красиво. Хоромы сделаем из коммуналки бывшей.
— Блин, десятка. Жизнь хорошего человека стоит десять миллионов. Пап, ну это же нечестно… Он фактически лежит ща и…
— Ох, сынок, я уже устал пить по этому поводу. Даже если и мы, и они квартиры продадим, не хватит. Неси выдергу, будем плинтусы убирать, нужно обои вниз завести.
— Пап, а почему бригада, которая стяжку пола делала, их не убрала? Через жопу же.
Вначале обои, потом паркет будут класть.
— Хз, сынок. Хозяин — барин. Вроде сначала все по плану было, но паркет из Португалии не привезли еще. Сроки поджимают, хозяин гонит.
— Пап, а вдруг дяде Паше там тоже не помогут?
— Если есть хоть один шанс… Давай отрывай!
Мужчина большой черной загогулиной подцепил первую доску. В стене под плинтусом было небольшое углубление, там лежала черная шкатулка. Сын взял ее и открыл:
— Бать, это, походу, алмазы какие-то и золото вроде.
— Я где-то читал, что запросы к мирозданию нужно формулировать вслух и максимально четко. А мироздание уж само разберется…
P. S. Меня часто спрашивают друзья: «Зачем ты пишешь эти сказки для взрослых? Ну не бывает так! Ты новости читаешь? Про диагностику ты вообще что-нибудь слышал?»
Да — знаю, знаю, но ничего сделать не могу. Ничего…
Но могу написать. И верю в то, что моя история сможет оказаться маленьким, микроскопическим звеном цепной реакции. Эффект бабочки. Когда человек во время обеденного перерыва пойдет в соседнее здание и пройдет онкодиагностику. Когда терапевт направит на дополнительные анализы долго болеющего ОРВИ, когда женщина на ресепшн попросит знакомую из другой больницы вписать ее больного в лист ожидающих обследования. Когда главный врач закажет оборудование «как там, у них», а на вопрос «какую сумму к счету добавить», ответит:
«Давайте лучше что-то современнее выберем». Когда человек в дорогом костюме, прочитав эту, сука, сказку, переведет один чемодан золота из своего подвала в любой детский фонд. Да, я перестал верить в систему, но я верю в людей.
Молодежный любительский театр в Екатеринбурге поставил спектакль по моим рассказам. Все прошло прекрасно. Перед началом я заметил в зале семейную пару с двумя маленькими детьми. Дети были гиперактивные, а родители, судя по выражению их лиц, были гиперпассивные. Папа чуть старше меня и очень грустный. Как будто бы вселенская усталость разом навалилась на него. В руках папа держал большую синюю игрушечную машину. Но детей она не привлекала. Дети бегали вокруг родителей, как розовые зайчики с моторчиками из рекламы батареек. Еще подумал, мол, странно, как они смогут просидеть спокойно час с лишним…
Со мной рядом сидела режиссер спектакля Ольга Павловна. Я показал ей эту семью и поделился своим беспокойством. Она тихо сказала:
— Не переживай! Это семья одной из актрис, которая играет сегодня. Ща все увидишь.
Спектакль начался. И произошло чудо! Как только дети увидели на сцене свою старшую сестру, они не просто успокоились, они превратились в каменные столбы. Они ловили каждое слово, каждое микродвижение молодой актрисы. Даже когда она ничего не произносила, а сидела в сторонке, две пары глаз жадно наблюдали за ней. Когда она произносила что-то веселое, два человечка так искренне смеялись, что заражали своим смехом всех вокруг. Когда она говорила что-то грустное, они почти рыдали, забавно сморщив носики и открыв рты. Когда спектакль закончился, я думал, эта парочка отобьет себе ладошки. И вот вы знаете, пожалуй, более благодарных зрителей я в своей жизни не видел.
Когда закрылся занавес, юные зрители побежали обнимать свою героиню, а мы с Ольгой Павловной подошли к родителям. Случилось еще одно чудо. Из усталого папы с синей машиной в руках он превратился в бодрого улыбчивого мужчину. Он сказал:
— Ольга Павловна, большое спасибо за спектакль! Это было очень хорошо!
— Я-то при чем. Вот автор. Его благодарите! — Она показала рукой в мою сторону.
— Александр, спасибо! Я почитатель вашего творчества! Я вырос на ваших книгах! — Все стали смеяться.
— Красиво врете. Продолжайте!
— Нет, правда. Круто! Пытаюсь сказать вам что-то приятное!
— Не надо! Самое приятное я сегодня уже увидел.
— А хотите я вам на память синюю машину подарю…
Людмила с детства была очень целеустремленной девочкой и, если чего-то хотела, всегда добивалась. Родителям окружающие говорили — у вас растет эгоцентрик. Но папа и мама не слушали кого не стоит, а, наоборот, всячески поддерживали и поощряли мечты и стремления дочери. Но когда в двенадцать Люда озвучила,
