вам удовольствие. Не только носить белое… или черное… или какое вы пожелаете.
Он смотрел на нее как всегда через единственную линзу. Любой, даже едва уловимый намек на проявление чувств и эмоций неизменно делал его чопорным и нерешительным. Он понимал это, однако не вполне осознавал почему. Когда дело касалось Эмили Фокс-Ситон, это скорее ему нравилось – хотя нравилось отстраненно, и он находил эту нестыковку слегка абсурдной.
– Носите время от времени желтое или розовое, – ответил маркиз, смущенно улыбаясь.
Какие у этого существа огромные честные глаза! Похожи на глаза ретривера или другого симпатичного животного, из тех, что можно увидеть в зоопарке!
– Я буду носить все, что нравится вам, – ответила она, и прекрасные глаза встретились с его глазами. И ничуть они не глупые, про себя отметил он; хотя любящие женщины часто выглядят глупо. – Я буду делать все, что нравится вам; вы не знаете, что вы для меня сделали, лорд Уолдерхерст.
Они чуть приблизились друг к другу – странная пара, вдруг лишившаяся языка. Он опустил монокль и похлопал ее по плечу.
– Называйте меня просто Уолдерхерст, или Джеймс, или… или «мой дорогой». Ведь мы скоро поженимся, как известно.
Он поймал себя на желании ласково провести рукой по ее щеке и поцеловать.
– Порой мне хочется, – с чувством воскликнула она, – чтобы в моду вошло обращение «милорд». В «Эсмонде» [4] леди Каслвуд часто называла так мужа. По-моему, это очень мило.
– В наши дни женщины не особо почтительны к своим мужьям, – усмехнулся он. – Да и мужчины не так благородны.
– Лорд Каслвуд не отличался особым благородством, верно?
Маркиз тихонько фыркнул.
– Нет. Лишь его сословие в царствование королевы Анны было благородным. Но хотя сейчас более демократичное время, я буду называть вас «миледи», если желаете.
– О нет, нет! – вспыхнула она. – Я не имела в виду ничего подобного.
– Не сомневаюсь. Вы не относитесь к подобному виду женщин.
– О, разве я могла бы…
– Не могли бы, – добродушно кивнул Уолдерхерст. – Вот за это вы мне и нравитесь.
Затем он начал излагать ей причины сегодняшнего посещения. Он пришел подготовить ее к визиту четы Осборнов, которые только что вернулись из Индии. Капитан Осборн выбрал – или стечение обстоятельств выбрало – именно эти месяцы для длительного отпуска. При упоминании Осборна у Эмили участился пульс. Разумеется, после своей помолвки она узнала от леди Марии множество интересных подробностей. С того дня, как лорд Уолдерхерст овдовел, Алек Осборн постепенно начинал все более верить в то, что судьба предоставила ему уникальный шанс унаследовать титул и имущество нынешнего маркиза. Он, хотя и не был близким родственником, однако являлся первым в очереди наследования – молодой и крепкий мужчина против пятидесятичетырехлетнего Уолдерхерста, который не отличался хорошим здоровьем. Врач не сулил маркизу особо долгой жизни, хотя тот болел не часто.
– Он не из тех стариков, что могут прожить лет сто пятьдесят. Его ветром шатает, – произнес Алек Осборн как-то после обеда и злорадно ухмыльнулся; за едой капитан не следил за языком. – Уолдерхерст человек несентиментальный и рациональный, и не стремится стать семьянином. Могу представить, как вокруг него увиваются женщины. Мужчину в его положении они в покое не оставят. Однако он – не семьянин и прекрасно знает, чего он хочет и чего не хочет. Его единственный ребенок умер, и, если маркиз не вступит в новый брак, мне ничто не угрожает. Боже мой! Какие перспективы открываются!
Губы капитана непроизвольно растянулись в ухмылке.
А три месяца спустя маркиз Уолдерхерст бросился искать Эмили Фокс-Ситон на вересковых пустошах и, обнаружив ее сидящей на траве рядом с корзиной рыбы для леди Марии, предложил руку и сердце.
Когда новость дошла до Алека Осборна, тот заперся в своей комнате и ругался последними словами, пока его лицо не побагровело, а по лбу не покатились капли пота. Ему фатально не повезло, а фатальное невезение требовало самых грязных ругательств. Предметы мебели в бунгало наслушались чудовищных вещей, однако капитан Осборн так и не почувствовал, что дал должное определение этому важному событию.
Когда супруг промаршировал в свои апартаменты, миссис Осборн не пыталась последовать за ним. Они были женаты два года, и она очень хорошо читала по лицу настроение мужа; а также слишком хорошо поняла – по степени его ярости – значение брошенных на ходу слов:
– Уолдерхерст женится!
Миссис Осборн помчалась в свою спальню, уронила голову на ладони и вцепилась себе в волосы. Наполовину англичанка и наполовину индианка, она родилась в Индии и в Англии никогда не бывала, а еще ей не очень-то везло в жизни; самой большой неудачей стало замужество – родители отдали ее беспутному мужчине, главным образом потому, что тот являлся первым в очереди на наследство лорда Уолдерхерста. От природы любознательная и увлекающаяся, она по-своему любила мужа. Девушка происходила из бедной семьи, пользовавшейся сомнительной репутацией, и питалась крохами с чужого стола, полная детского тщеславия и жажды признания в обществе. На нее, бедно одетую, не обращали внимания; ее унижали в тех кругах, к которыми она стремилась примкнуть. Она видела других девушек, не обладавших ее красотой и темпераментом, однако флиртовавших с красивыми молодыми военными, и прикусывала язык от зависти и горечи, чувствуя себя ущемленной. И когда капитан Осборн положил на нее глаз и предпринял активные действия, ее чувство облегчения и восторга – теперь и она не хуже других девушек! – трансформировались в страсть. Родители оказались достаточно расторопны и проницательны, чтобы подсуетиться и завершить начатое, и Осборн оказался женат, прежде чем понял, куда его ведут. Он испытал досаду, когда очнулся и посмотрел в лицо фактам. Его искусно обвели вокруг пальца и вынудили сделать то, чего он делать не хотел; утешало лишь то обстоятельство, что девушка была привлекательна, умна и обладала экзотической внешностью, которую не встретишь в Англии.
Эту совершенно неанглийскую красоту можно было представить в самом выгодном свете по контрасту с тем, к чему привыкли в Англии. Очень смуглая, с густой копной волос; добавьте сюда полуопущенные веки, бархатистую кожу и тонкое гибкое тело с хорошими формами – девушка не очень-то выделялась среди туземных красоток. Она с младенчества росла среди слуг из коренных жителей, которые были по сути ее единственными друзьями и научили ее любопытным вещам. Девушка знала их легенды и песни и впитала в себя оккультные верования.
Она умела многое, что привлекало Алека Осборна, – тот, хотя в целом обладал довольно стандартной наружностью, отличался вытянутой головой и выступающей вперед звериной челюстью. Она никогда не забывала, что муж имел неплохие шансы получить титул маркиза Уолдерхерста, увезти жену домой и зажить там среди английской роскоши и великолепия. Она грезила об этом во сне. Как
