-- Только бы хорошо кончилось, -- вздохнула Кункель.
-- Ну разве не чудесная девушка? -- спросил Фриц.
-- Ага, -- буркнул Эдуард.
-- Ты видел, какие у нее ямочки, когда она смеется?
-- Да.
-- А в зрачках золотые искорки мерцают.
-- Не замечал ни разу, -- сказал Шульце.
-- Как ты думаешь, сколько ей лет?
-- В августе будет двадцать один. Фриц засмеялся.
-- Все шутишь! Да, пожалуй, около того. Тебе не кажется, что я должен на ней жениться?
-- Ну что ж, -- сказал Шульце, -- не возражаю. -- Он сообразил наконец, что отвечает невпопад, и взял себя в руки. -- А может, у нее нет ни гроша, -- добавил он.
-- Даже очень вероятно, -- сказал Хагедорн. -- У меня тоже нет! Завтра спрошу ее, пойдет ли она за меня. И тогда мы немедленно обручимся. И как только найду работу, сразу поженимся. Будешь моим свидетелем?
-- Само собой разумеется! -- заявил Шульце. Хагедорн размечтался.
-- Я будто заново родился. Вот теперь я начну штурмовать берлинские фирмы! Заговорю до полусмерти всех генеральных директоров. Им даже в голову не придет выгнать меня.
-- Может, что получится с тоблеровскими заводами.
-- Кто знает, -- усомнился Фриц. -- С рекомендациями мне никогда не везло. Нет, мы сделаем иначе. Когда будем в Берлине, нагрянем к старику Тоблеру. Ты хоть слыхал, где он живет?
-- Где-то в Груневальде.
-- Ну, адрес разузнаем. Просто-напросто заявимся туда, позвоним, отодвинем с дороги служанку, усядемся в его парадной комнате и не уйдем, пока он не примет нас на работу. В худшем случае там заночуем. С собой захватим бутерброды. Ну как, пойдет?
-- Идея грандиозная, -- сказал Шульце. -- Заранее предвкушаю, какая физиономия будет у Тоблера. Уж мы вдвоем зададим жару старику, а?
-- Пусть не сомневается! -- с восторгом подхватил Хагедорн. -- Господин тайный советник, скажем мы, у вас много миллионов, и каждый год вы прибавляете к ним еще парочку; и поэтому вряд ли двум талантливым специалистам по рекламе стоило приходить именно к вам. Нам следовало бы лучше работать на фирму, у которой дела плохи, дабы она снова встала на ноги. Но, господин тайный советник, любая реклама связана с расходами. Мы, пропагандисты товаров, -- полководцы; однако наши армии, аккуратно связанные пачками, лежат в вашем сейфе. Без войск даже лучший стратег не выиграет битву. А реклама -- война! Война за умы миллионов людей. Речь идет о том, чтобы покорить эти умы, господин тайный советник Тоблер, превратить их в оккупированную территорию! Конкурентов надо побеждать не потом, на рынке, а уже в ходе мыслей тех, кто завтра будет покупать. Мы, специалисты по рекламе, способны при помощи психологии сделать из обычного предмета торговли в рамках свободной конкуренции исключительно монопольный товар! Предоставьте нам свободу действий, сэр!
Хагедорн перевел дух.
-- Грандиозно! -- сказал Шульце. -- Браво, браво! Если после этого Тоблер не примет нас на службу, значит, он вообще не заслуживает своего счастья.
-- Это ты говоришь, -- заявил с пафосом Фриц. -- Но он-то не настолько глуп.
Шульце вздрогнул.
-- Может, спрошу ее сегодня вечером, -- решительно сказал Фриц.
-- Кого?
-- Хильду.
-- О чем?
-- Хочет ли она стать моей женой.
-- А если не захочет?
-- Вот это мне в голову не приходило, -- сказал Хагедорн. Его сердце сжалось от страха. -- Эдуард, не пугай меня!
-- А если ее родители не согласятся?
-- Возможно, у нее их больше нет. Это было бы удобнее всего.
-- Не будь таким жестоким, Фриц! Ну а если у нее есть жених? Что тогда?
Хагедорн побледнел.
-- Ты спятил. Да нет у моей Хильды никакого жениха!
-- Не понимаю тебя, -- сказал Шульце. -- Почему такая милая, умная, веселая девушка, у которой есть ямочки и в зрачках золотые искорки, почему у нее не может быть жениха? Ты думаешь, что много лет назад она предвидела твое появление?
Фриц вскочил на ноги.
-- Я тебя убью! Но сначала схожу к ней. Сиди здесь, Эдуард! Если ты окажешься прав, я тебя колесую. А пока раздобудь, пожалуйста, подходящее колесо!
Хагедорн помчался вверх по лестнице.
Тайный советник Тоблер, улыбаясь, смотрел ему вслед.
Через несколько минут -- уже в смокинге -- вернулся в холл Кессельгут. Он еще прихрамывал.
-- Вы на меня сердитесь, господин тайный советник? -- озабоченно спросил он. -- Я обещал фройляйн Хильде ежедневно сообщать о нашем самочувствии. Кто же мог знать, что они явятся сюда? Но виновата в этом Кункель, дура набитая.
-- Ладно, Иоганн, ладно, -- сказал Тоблер. -- Здесь уж ничего не изменишь. Последнюю новость знаете?
-- Что-нибудь связанное с экономическим кризисом?
-- Не в самом прямом смысле, Иоганн. Скоро, однако, будет помолвка.
-- Вы собираетесь снова жениться, господин тайный советник?
-- Нет, старый осел, Обручаться будет господин Хагедорн!
-- С кем же, позвольте спросить?
-- С фройляйн Хильдой Шульце! Иоганн засиял, как восходящее солнце.
-- Вот это правильно, -- сказал он. -- Тогда мы скоро станем дедушкой.
После долгих поисков Хагедорн нашел номера тети Юлечки и ее племянницы.
-- Фройляйн в номере восемьдесят один, -- сказала горничная и сделала книксен.
Он постучал.
Послышались шаги.
-- Кто там?
-- Я срочно должен кое-что спросить у вас, -- сказал он сдавленным голосом.
-- Сюда нельзя, -- ответила Хильда. -- Я переодеваюсь.
-- Тогда поиграем в три вопроса за дверью, -- предложил он.
-- Хорошо, выкладывайте, господин кандидат! -- Она приложила ухо к двери, но услышала только громкое, взволнованное биение собственного сердца. -- Как гласит первый вопрос?
-- Точно так же, как второй, -- ответил он.
-- А второй?
-- Как третий, -- сказал он.
-- Ну а третий? Он откашлялся.
-- Хильда, у вас есть жених?
Она долго молчала. Он закрыл глаза. Потом -- ему казалось, что прошла вечность, -- он услышал три слова:
-- Еще нет, Фриц,
-- Ур-ра! -- заорал он на весь коридор и бросился бежать.
Дверь соседнего номера осторожно приоткрылась. В щель выглянула тетя Юлечка и пробормотала:
-- Ох эта молодежь! Ну совсем как в мирное время.
Глава шестнадцатая
НА ВОЛЬКЕНШТАЙНЕ
Фрау Кункель заблуждалась, уверяя, что она никогда не пьянеет. Возможно, со времен свадьбы ее сестры в 1905 году она отвыкла от спиртного. Факт, что на следующее утро после прибытия в Брукбойрен у нее разламывалась голова. Она ничего не помнила, и ее завтрак состоял из пирамидона.
-- А что со мной было вчера вечером? -- спросила она. -- Несла всякую чушь?
-- Это было бы не так страшно, -- сказала Хильда. -- Но вы начали нести правду! Поэтому мне пришлось беспрерывно танцевать с господином Хагедорном.
-- О, бедняжка!
-- Я бы не сказала. Но белые туфли ужасно жали. А он не должен был этого заметить по моему виду. Иначе прекратил бы танцы, начал разговоры и узнал бы все наши секреты.
-- Когда-нибудь он же их узнает!
-- Разумеется. Но не в первый вечер и не от моей подвыпившей тетки, которая мне вовсе не тетка.
Кункель, обидевшись, нахмурила лоб.
-- А что было потом? -- спросила она сердито.
-- Потом Иоганн уложил вас в постель.
-- Что? Боже мой! -- воскликнула тетя Юлечка. -- Этого еще не хватало!
-- То же самое сказал Иоганн. Но так было надо. Вы стали приглашать на танцы одного мужчину за другим. Сначала -- господина Шпальтехольца, фабриканта из Гляйвица; потом мистера Салливана, английского колониального офицера; потом господина Ленца, коммерсанта из Кельна; наконец, вы сделали книксен даже старшему кельнеру, и вот тут мы решили, что вас пора удалить.
Кункель сидела красная как рак.
-- Я плохо танцевала? -- тихо спросила она.
-- Напротив. Вы лихо кружили партнеров. Они были в восторге от вас.
Пожилая толстая дама облегченно вздохнула.
-- А господин кандидат объяснился?
-- Извольте выражаться точнее, -- сказала Хильда.
-- Он задал четвертый вопрос за дверью?
-- Ах так! Вчера днем вы подслушивали! Нет, четвертый вопрос он не задал.
-- Почему же?
-- Наверное, потому, что там не было двери, -- сказала фройляйн Тоблер. -- Кроме того, мы ни на минуту не оставались наедине.
-- Не совсем понимаю вас, фройляйн Хильда.
-- Да этого и не требуется.
-- Он безработный кандидат, это ведь не муж для вас. Подумать только, какие выгодные партии вы могли бы сделать!
-- Не смешите! -- сказала Хильда. -- Выгодные партии! Брак -- это не экскурсия и не прогулка при луне!
Она поднялась, надела лыжную куртку и пошла к двери.
-- Идемте! Пусть будет по-вашему. Сыграем партию с природой!
Тетя Юлечка засеменила вслед, Дойдя до лестницы, она повернула обратно, так как забыла сумку. Когда она спустилась в холл, остальные уже стояли на улице и кидали снежки в Казимира.
Она подошла к ним и спросила:
-- Куда мы отправимся?
Шульце показал в сторону гор. А Хагедорн крикнул:
-- На Волькенштайн! Кункель вздрогнула.
к -- Идите вперед! -- попросила она. -- Я вас догоню.
