Пока мисс Гелиотроп и Мария усаживались в коляску, а Дигвид укрывал им колени пледом, Виггинс сам прыгнул внутрь и уселся у них в ногах, а затем дал понять Тишайке, что она может сесть рядом с ним с любезностью, заставившей Рольва улыбнуться в усы. Рольв, конечно, сопровождал их, но сам по себе, потому что в коляске для него не было места. Захария наблюдал за ними с порога, благосклонно мурлыча, а его хвост как всегда был втрое сложен на спине. Он не собирался их сопровождать, потому что без особенной необходимости не любил отлучаться из дома. Сэр Бенджамин и Дигвид тоже не собирались ехать с ними, потому что маленькая коляска была слишком женственной и не выдержала бы их солидной комплекции. Но они дали Марии ясные инструкции — как править вожжами и какого пути следует держаться, когда они проедут деревню, и теперь отправляли дам с большим волнением.
«Овцы, которых вы увидите на Райском Холме, мои, Мария, а значит, твои тоже», — сказал сэр Бенджамин. — «Возможно, ты увидишь там и мальчишку-пастуха. Лучший пастух в округе».
«Я посмотрю на них, сэр», — сказала Мария, когда они тронулись.
Она решила, что править не так увлекательно, как кататься верхом. Однако Барвинок шел быстрой рысцой, а маленькая коляска весело подпрыгивала. Становилось жарко и душно, и они обрадовались тому, что при движении их обвевал ветерок.
«Ты уверена, что справишься, дорогая?» — беспокоилась мисс Гелиотроп. — «Ты нас не опрокинешь?»
«Мне не удастся, даже если я этого захочу», — ответила Мария. — «Это круглая и устойчивая колясочка, и она так близко к земле».
«Да, конечно», — сказала мисс Гелиотроп, выглядывая из коляски. — «Если мы упадем, то не слишком далеко. Ты не думаешь, дорогая, что будет гроза?»
«Еще слишком рано для гроз», — успокоила ее Мария.
«Надеюсь, мы не встретим цыган или браконьеров или еще кого-нибудь в том же роде», — сказала мисс Гелиотроп. — «Здесь это встречается, ведь ты слышала про ловушки».
Мария кнутиком указала на массивную фигуру Рольва, бегущего рядом с ними.
«Ах, да», — согласилась мисс Гелиотроп, — «Это надежный защитник. Хотя, понимаешь ли, иногда защитник может пугать больше, чем те, от кого он защищает».
«Рольв готов умереть за тех, кого я люблю», — убежденно заявила Мария.
Но мисс Гелиотроп оставалась в унылом расположении духа.
«Ты уверена, что знаешь дорогу?» — спросила она.
«Конечно», — ответила Мария. — «Но если бы даже я не знала, Барвинок-то знает».
Барвинок, действительно, все знал сам. Без всякого вмешательства Марии он свернул через поломанные ворота в деревню, и коляска покатилась по деревенской улице мимо церкви. Миновав церковь, они увидели большую часть приходского дома, и мисс Гелиотроп даже вскрикнула от восхищения: «Это домик моей мечты. Именно в таком домике мне бы хотелось жить».
«Это невозможно», — отозвалась Мария — «Там живет Старый Пастор».
«Я имела в виду, дорогая», — важно произнесла мисс Гелиотроп, — «что я хотела бы жить в этом домике, если бы его уже не выбрал своим пристанищем Старый Пастор».
Барвинок свернул влево, и они попали на узкую с глубокими колеями дорожку, вьющуюся в ложбине между двумя высокими обрывами, густо заросшими папоротником, барвинком и первоцветами. Обрывы были так высоки, что они не видели, что за ними. Звонкий ручеек сбегал с одного из них, это был тот самый ручеек, что тек вдоль деревенской улицы.
«Это, должно быть, очень старая тропа», — сказала мисс Гелиотроп, — «Я помню, как мой отец рассказывал мне однажды, что дороги все больше и больше углубляются в почву, когда с годами все больше ног проходит по этой земле».
«Наверно, тут ходили взад-вперед монахи», — сказала Мария. — «Их пастухи гоняли этой тропой своих овец. Сэр Рольв и его друзья скакали здесь, когда отправлялись в охотничий домик. Лунная Принцесса на белой лошадке ускакала этим путем. Деревенские жители веками ходили молиться к святому источнику и загадывать три желания под волшебным терном, где сэр Рольв нашел морскую белую лошадку. Они и сейчас сюда ходят. Не удивительно, что тропа ушла так глубоко».
«О чем ты говоришь, дитя мое?» — спросила мисс Гелиотроп.
«Старый Пастор рассказывал мне сказки», — ответила Мария.
«Надеюсь, ты не слишком забиваешь себе голову всем этим?»
«Нет, нет».
Тропа была не длинная, но такая крутая, что Барвинок мог идти только шагом, поэтому Виггинс и Тишайка выскочили из коляски и присоединились к Рольву. Виггинс выбрал себе удобный путь по колее, Тишайка скакала на трех лапках, а Рольв, как всегда сильный и целеустремленный, легко шел вверх. Но вот, наконец, тропа кончилась, и они оказались на Райском Холме. Барвинок остановился, так что мисс Гелиотроп и Мария могли осмотреться.
Райскому Холму его название очень подходило, он действительно казался прекраснейшим местом в мире.
«Глаза я подняла к холмам, откуда помощь шла», — процитировала мисс Гелиотроп.
Мария не сказала ничего, но выпрыгнула из коляски, прошлась по мягкой траве и начала рассматривать все кругом. Они были так высоко, что вся Лунная Долина была перед ней как на ладони. Деревня, церковь и приходский дом казались отсюда деревянными детскими игрушками среди покрытых почками деревьев и расцветающих садов. Справа, вниз с холма к парку Лунной Усадьбы шли каменные уступы, в которых прятался туннель и домик Малютки Эстеллы. Вид на парк и саму усадьбу был прекрасен. А слева была огромная мрачная туча соснового бора, скрывающаяся в северных холмах.
Холмы окружали долину высокой стеной, которая прерывалась только в одном месте далеко на востоке, где, как в промежутке между двумя занавесками, была видна сверкающая перламутровая гладь, казавшаяся дорогой на небеса. Что это? Да-да, что это?
Это было море! В первый раз в жизни Мария смотрела на море. Ее сердце забилось быстрее, щеки порозовели. Она была рада, что так и не увидела моря в тот день, когда нашла Тишайку. Как хорошо увидеть его первый раз вот так, издалека. На все хорошее сначала надо смотреть издалека.
Когда она вдосталь насладилась долиной и сверкающей гладью моря, она обернулась и стала рассматривать сам Райский Холм. Трава была ярко-зеленой, усыпанной бледно-лиловыми фиалками и белыми звездочками цветов земляники. Еще выше на прекрасных склонах паслись овцы и маленькие ягнята, похожие на пушистые белые облачка, резвящиеся в траве и цветах. Купы деревьев на вершине холма были теперь совсем близко, и Мария разглядела, что это буки, а между ними она заметила серые камни — развалины монастыря. Где-то на вершине холма из-под земли бил источник, проложивший себе путь по склону между замшелыми камнями и кустиками благоухающего вереска. А над водой возвышался старый терн, и Мария побежала к нему.
Терн был весь в цвету, цветы были белые, как маленькая лошадка, которую сэр Рольв нашел запутавшейся в серых ветвях, они крепко держали ее, когда он подошел напиться из ручья, умирая от жажды после долгой скачки. Крепко держа— щееся корнями за камни, дерево как будто защищало ручей, а его лепестки падали в чистую прозрачную воду. Мария сразу догадалась, что именно эти белые лепестки плыли в ручейке под маленькими мостиками перед каждым деревенским домиком. Наверно, они несли с собой исполнение тех желаний, которые деревенский люд загадывал здесь по праздникам.
«Я тоже загадаю», — сказала сама себе Мария, и положив руку на старый скрюченный ствол, загадала три желания.
Чтобы она смогла избавить долину от жестокости Людей из Темного Леса.
Чтобы она смогла встретить бедного пастушка и полюбить его.
Чтобы она смогла стать первой Лунной Принцессой, которая останется жить в своем доме.
С бьющимся сердцем она загадывала желания. Они должны сбыться, почувствовала она, она была готова на любые приключения, которые могло принести с собой исполнение этих желаний.
«Мария!» — позвала ее мисс Гелиотроп. — «Не уходи далеко, дорогая. Не уходи туда, где я тебя не вижу».
Мария вернулась к мисс Гелиотроп и к зверям. «Но я должна добраться до вершины холма», — заспорила она. — «Я должна посмотреть буки и развалины».
«Холм слишком крут для коляски», — возразила мисс Гелиотроп. — «И мне по нему не вскарабкаться. Ты должна остаться здесь, дорогая. Я не разрешаю тебе идти одной».
«Сэр Бенджамин не возражает, чтобы я гуляла, когда со мной Рольв. Вы останетесь здесь с коляской, Барвинком и Виггинсом, которые за вами приглядят, а я пойду наверх с Рольвом и Тишайкой, которые присмотрят за мной. Все будет в порядке, мисс Гелиотроп».
День был жаркий и душный, слишком жаркий, чтобы спорить, и мисс Гелиотроп уступила. Она позволила себе усесться поудобней в коляске с книгой эссе, Вигтинсом на страже и мирно пасущимся Барвинком.
«Смотри за мисс Гелиотроп, Барвинок», — приказала Мария. — «Что бы ни случилось, смотри за мисс Гелиотроп».
