Месяц проходил за месяцем, средства Кеттельринга таяли вместе со здоровьем. Его мучили фурункулы и лихорадка, но он не ехал лечиться, опасаясь, что без него негры разбегутся со стройки. Злыми, ввалившимися от ненависти глазами он следил за этим сбродом и сиплым голосом отдавал распоряжения. Дорога еще не была закончена, а он уже поселился у асфальтового болота, в хижине на сваях, чтобы руководить прокладкой узкоколейки. Но тем временем в Гонаиве разворовали его рельсы, лежавшие в гавани. Бог весть кому они понадобились!
Вся местность около Асфальтового озера пропахла сероводородом. Желтая трясина бродила, пучилась и гнила, как гигантская запущенная болячка, дышала жаром, как кипящий котел смолы. На каждом шагу ногу засасывало в полужидком, трясущемся, хлюпающем битуме.
Наконец дорогу дотянули до болота, и Кеттельринг поехал в Порт-о-Пренс раздобыть кредит, купить грузовики и бочки, нанять шоферов и надсмотртика. Когда он вернулся, на стройке не было ни души. Ходили слухи, что в болоте поселился черт и взбаламутил всю трясину так, что она ходуном ходила. Кеттельринг с превеликими трудностями нанял несколько паршивых и недужных негров с воспаленными глазами и начал копать асфальт. Битум оказался черный, блестящий, - glancepitch 1 самого высшего сорта. Но с перевозкой дело обстояло хуже: один грузовик разбил мулат, когда перевозил котлы и бочки из Гонаивы, вторая машина заехала в болото и через несколько дней бесследно исчезла в нем.
Для доставки асфальта в порт остался всего-навсего один грузовик. Кеттельринг сам торчал у котлов, следя за тем, чтобы битум хорошо выварился. Он стал черный и грязный, как кочегар, и, сидя у этого адского огня, трясся от малярии. Впрочем, малярией тут страдали все, - ничего не попишешь. Он уже больше не брал в руки кружевной платочек, чтобы не испачкать его, и не думал ки о чем, кроме асфальта.
"Ну, теперь дело на мази!" И Кеттельринг, щуря воспаленные от жара глаза, чертит в воздухе воображаемые заводы, которые будут выстроены здесь.
Haiti Lake Asphalt Works ("Компания по эксплуатации Асфальтового озера на Гаити").
Не обошлось, конечно, и без неприятностей. Взять хотя бы того мулата, что возил бочки в Гонаиву.
Вечно у него были неполадки, а он еще нахально ухмылялся - мол, плохая машина, сэр, и плохая дорога. Кеттельринг прогнал его и стал отвозить бочки с асфальтом сам, радуясь, что их все прибывает. Сто бочек, еще сто и снова сто, вот это здорово! Но уволенный мулат был стреляный воробей; он стал шляться около асфальтового озера и болтать неграм об условиях труда и бессовестных иностранцах. Однажды к Кеттельрингу пришли четыре негра, долго переминались с ноги на ногу, подталкивая друг друга и наконец объявили, что пусть-де хозяин примет мулата в надсмотрщики, иначе...
Кеттельринг побагровел.
1 Высококачественный асфальт (англ.),
- Что "иначе"?! - спросил он и взвел курок револьвера.
Началась забастовка. Организованная забастовка наряду с каннибальскими обрядами, но нынче так бывает. У Кеттельринга осталось всего несколько человек, настолько слабых, что они не дошли бы до дому. Кеттельринг остервенел, он схватил кирку и, по колени в грязи, сам начал откалывать глыбы асфальта и, хрипя от натуги, таскать их к котлам.
Больные негры глядели на него, разинув рот, и не смели взять мотыги в руки. Наполнив котел, Кеттельринг не выдержал: "Пьер, Пьер!" - всхлипывал он и бил себя кулаком по голове. После этого и больные негры разбежались.
Еще два дня Кеттельринг провел у покинутого асфальтового озера, глядя, как ямы постепенно вновь заполняются битумом. Тысячи, сотни тысяч тонн асфальта! Сотни и тысячи бочек ждут покупателя!
Потом Кеттельринг завернул в кружевной платок кусочек сырого и кусочек вываренного, блестящего, как антрацит, асфальта, и на дребезжащем порожнем грузовике поехал в Порт-о-Пренс. Там он проспал двое суток как убитый.
И вот он снова перед кованой решеткой особняка камагуэно. И снова стучит молоточком.
- Отворите, отворите!
Долговязый пеон стоит за решеткой, но не отпирает.
- Que desea, serior 1?
- Мне нужно немедля поговорить с хозяином, - хрипит Кеттельринг. - Откройте!
- No, senor 2, - бурчит старый слуга. - Мне не велено вас впускать.
- Скажите ему, - настаивает Кеттельринг, - скажите ему, что у меня к нему дело, выгодное дело. - И он постукивает в кармане кусочками асфальта. - Передайте ему...
1 Что вы хотите, сеньор? (исп.)
2 Нет, сеньор (исп.).
- Нет, сеньор.
Кеттельринг трет себе лоб.
- А можете вы передать письмо?
- No, senor.
Тишина, вечер, благоухают цветущие коралиты.
- Buenas noches, senor 1.
И опять на юг, на острова Пуэрто-Рико, Барбуда, Гваделупа, Барбадос, Тринидад и Кюрасао. Янки, британцы, французы и голландцы, креолы и метисы.
У Кеттельринга всюду есть деловые связи - одних он когда-то брал за глотку, с другими организовывал сахарный крах; когда он приходит, они уже знают, с кем имеют дело. Кеттельринг показывает два кусочка асфальта в кружевном платочке; поглядите, какой асфальт, черный, блестящий, как зрачок.
Там тысячи, сотни тысяч тонн асфальта, целое озеро.
Можно заработать миллионы. Хотите быть моим компаньоном?
Дельцы чешут затылок и вздыхают. Трудные времена, мистер Кеттельринг. Даже на асфальт нет спроса. На Тринидаде, говорят, увольняют рабочих.
Похоже, что, потеряв веру в сахар, люди изверились во всем. Нет, нет, сударь, ничего не поделаешь.
Ни цента, ни пенни я не вложу в эти распроклятые острова. (Какое, однако, замечательное изобретение - колонии. Открыть страны, которые для нас не родина, а всего лишь "эксплуатационное пространство". Какой простор для предпринимательских дарований!)
Кеттельринг тащится на пароходе из порта в порт.
Днем он спит, а по ночам стоит на носу судна, как столб, - хоть трос привязывай. Вокруг тяжелая темно-синяя ночь, прорезанная зарницами, искрящаяся звездами. Шумит и светится море, черное, как антрацит. Сплошной асфальт, сударь, миллионы и миллиарды тонн, можно сколотить громадное состоя
1 Доброй ночи, сеньор (исп.).
ние. Пароход еле ползет, .вздрагивая, словно ему трудно двигаться... словно винт с трудом вращается в чем-то густом, маслянистом, липнущем к лопастям и черном, как нефть... Черный пароход медленно плывет по безбрежному асфальтовому озеру, густому, как каша, которое медленно смыкается за кормой.
Покойной ночи, сеньор!... А там, над головой Млечный Путь, похожий на ночную дорогу, светлую дорогу среди лиловой бугенвилеи и синих гроздьев петреи. Какой аромат, как благоухают крупные розы и жасмин! Кеттельринг прижимает к губам измятый кружевной платочек, от которого пахнет асфальтом и чем-то далеким, далеким. Я вернусь, Мери, я вернусь!
Но все с недоверием покачивают головами. Ничего не поделаешь, мистер Кеттельринг, нет кредита, ни к чему душа не лежит... Вот и на Доминике прикрыли добычу асфальта. Но подождите лет этак десять-двадцать, тогда другое дело, не может ведь этакая мерзкая конъюнктура длиться вечно.
Итак остается один-единственный путь - к господам из Trinidad Ьаке Asphalt Company 1. На Тринидаде еще действует канатная дорога; вагонетки везут бочки с асфальтом прямо в трюмы пароходов.
Но и тут дело идет со скрипом. Заправилы компании даже не предложили Кеттельрингу сесть, когда он, утирая пот со лба, развернул перед ними кружевной платок с двумя кусочками асфальта. Господа даже не взглянули на асфальт.
- К чему это, мистер... м-мм... мистер... вы, кажется, сказали Кэтлеринг? Наших залежей хватит по меньшей мере на пятьдесят лет, мы вполне можем удовлетворить мировой спрос. В наши разработки вложено столько денег, - зачем же открывать еще новые?
- Но мой асфальт лучше. В нем меньше воды, меньше ила... из него сочится тяжелая нефть.
В ответ засмеялись.
- Тем хуже, мистер... мистер Кэттль. А нельзя ли
1 Компания "Тринидадский асфальт" (англ.).
эти месторождения... ну, скажем, затопить водой? Чтобы их вовсе не было. Если да, то мы, возможно, купим их, разумеется, за обычную цену земельных участков на Гаити. Cood-bye 1, мистер Клинг!
(Good-bye, good-bye! Наконец-то я разделался с этим асфальтом, и мне сразу стало легче. В мире торговли и сделок я всегда теряюсь, он более чужд мне, чем даже болота с аллигаторами, но, что поделаешь, я очутился в нем, как в джунглях, и чуть не потерял Кеттельринга; ну, а теперь мы снова нашли друг друга. Поверьте, и он найдет самого себя.
Никто не познает себя вернее, чем неудачник. Слава богу, мы дома; это и мое возвращение: к "человеку с пустыми руками, который ныне лишь обломок прожитой жизни...)
Вечером пациент Икс сидел в номере гостиницы для цветных в Порт-оф-Спейн, где было полно клопов и назойливых мух. Сквозь тонкую перегородку доносились звуки из соседних номеров: в одном жилец бормотал и жаловался во сне, в другом моряк обнимался с мулаткой. На весь отель грохотали тарелки, пререкались пьяные, слышался гогот, тяжелое дыхание и хрип, словно кто-то умирал.
