Но во время репетиции оркестра «Б» ответа не последовало. Не прибыл он и к середине репетиции оркестра «А». Музыканты, народ чуткий и нервный, сразу поняли, что их дирижер не в своей тарелке, и репетиция шла плохо. Мистер Гельмгольтц остановил марш на середине, так как кто-то тряс снаружи большие двойные двери в дальнем конце репетиционного зала.
— Ладно, ладно, давайте подождем, пока гам не стихнет, не то нам самих себя не слышно, — сказал мистер Гельмгольтц.
В этот момент посыльный подал ему телеграмму. Мистер Гельмгольтц вскрыл конверт, и вот что он прочел:
«БАРАБАН ПРОДАН ТЧК ЧУЧЕЛО ВЕРБЛЮДА НА КОЛЕСАХ ПОДОЙДЕТ ВПР ЗНК».
Двойные двери распахнулись с визгом ржавых петель. Холодный осенний ветер забросал оркестр листьями. В огромном проеме стоял Пламмер, запыхавшийся и потеющий, впряженный в барабан размером с луну в осеннее равноденствие!
— Знаю, сегодня не день проб, — сказал Пламмер, — но я подумал, может, в моем случае вы сделаете исключение.
Он вошел с величавым достоинством, за ним раскатисто жаловалась его гигантская упряжка.
Мистер Гельмгольтц бросился ему навстречу. Он обеими руками сдавил правую Пламмера.
— Пламмер, мальчик мой! Ты нам его добыл! Какой ты молодец! Я тебе возмещу! Сколько бы ты ни заплатил, возмещу, — воскликнул он и от радости опрометчиво добавил: — И с лихвой, ты в накладе не останешься. Какой ты молодец!
— Продать барабан? — сказал Пламмер. — Я вам его подарю, когда закончу школу. Я хочу только играть на нем в оркестре «А», пока я здесь.
— Но, Пламмер, — сказал мистер Гельмгольтц, — ты же ничего в барабанах не смыслишь.
— Буду усердно практиковаться, — ответил Пламмер.
Он начал задвигать свой инструмент в проход между тубами и тромбонами, в строну секции ударных, и изумленные музыканты поспешили потесниться.
— Минутку, — сказал мистер Гельмгольтц, хмыкая, словно Пламмер пошутил, и прекрасно понимая, что это не так. — Играть на барабане не значит колотить по нему, когда заблагорассудится, знаешь ли. Нужны годы, чтобы научиться быть барабанщиком.
— Ну, — протянул Пламмер, — чем скорее начну, тем скорее научусь.
— Я хотел сказать, что, боюсь, ты еще некоторое время будешь не готов для оркестра «А».
Пламмер перестал возиться с инструментом.
— Сколько еще? — спросил он.
— Э... эдак годика через два, наверное. А пока ты мог бы одолжить свой барабан оркестру. Пока не будешь готов.
Все тело у мистера Гельмгольтца зазудело под холодным взглядом Пламмера.
— После дождичка в четверг? — сказал наконец Пламмер.
Мистер Гельмгольтц вздохнул.
— Боюсь, вроде того. — Он качнул головой. — Именно это я пытался тебе объяснить вчера. Никто не способен делать хорошо все, и нам всем приходится жить со своими недостатками. Ты отличный парень, Пламмер, но ты никогда не станешь музыкантом — даже за миллион лет. Тебе остается только то, что время от времени приходится делать всем нам: улыбнуться, пожать плечами и сказать: «Ну, еще одно дело не по мне».
В уголках глаз Пламмера выступили слезы. Он медленно пошел к дверям, барабан волочился за ним следом. На пороге он помедлил с еще одним тоскливым взглядом на оркестр «А», в котором для него никогда не будет места. Он слабо улыбнулся, пожал плечами.
— У одних есть восьмифутовый барабан, — сказал он, — у других нет. Такова жизнь. Вы отличный человек, мистер Гельмгольтц, но барабан вы не получите — даже за миллион лет, потому что я подарю его маме, пусть превратит в кофейный столик.
— Пламмер! — воскликнул мистер Гельмгольтц.
Его жалобный голос потерялся за грохотом и дребезжанием большого барабана, когда он следовал за своим маленьким хозяином по бетонной подъездной дорожке школы.
Мистер Гельмгольтц побежал за ними. Пламмер и его барабан остановились на перекрестке подождать, когда загорится зеленый. Мистер Гельмгольц догнал Пламмератам и схватил за локоть.
— Нам нужен этот барабан, — пропыхтел он. — Сколько ты хочешь?
— Улыбнуться! — сказал Пламмер. — Пожать плечами! Это я и сделал. — Пламмер повторил все еще раз. — Видите? Я не могу попасть в оркестр «А», вы не можете получить барабан. Кому какое дело? Это — часть процесса взросления.
— Но ситуация-то тут иная! — сказал мистер Гельмгольтц. — Совершенно иная!
— Вы правы, — ответил Пламмер. — Я взрослею, а вы нет.
Зажегся зеленый, и Пламмер оставил мистера Гельмгольтца пораженно стоять на тротуаре.
Мистер Гельмгольтц снова за ним побежал.
— Пламмер, — сипел он, — ты никогда не сможешь играть на нем хорошо.
— Досыпьте соли на рану, — сказал Пламмер.
— Но только посмотри, как здорово ты его тянешь, — сказал мистер Гельмгольтц.
— Досыпьте соли на рану, — повторил Пламмер.
— Нет, нет, нет, — сказал мистер Гельмгольтц. — Вовсе нет. Если школа получит барабан, тот, кто будет его тянуть, будет таким же полноправным и ценным членом оркестра «А», как и первый кларнетист. Что, если барабан опрокинется?
— И он получит букву оркестра, если барабан не опрокинется? — сказал Пламмер.
А мистер Гельмгольтц сказал так:
— Не вижу препятствий.
