Я так рада, что вы ко мне пришли. Ваш случай чрезвычайно интересен. Честное слово - чрезвычайно.
БАРТОДИЙ. Вы думаете - мы сумасшедшие?
ПСИХИАТР. С чего вы взяли! Я лишь хотела сказать, что случай интересен с точки зрения науки. В высшей степени поучителен. (К Анатолю.) Так значит, вы дух?
АНАТОЛЬ. Более или менее.
ПСИХИАТР. Ага. (К Бартодию.) А вы?
БАРТОДИЙ. Я - нет. Я абсолютно нормальный.
ПСИХИАТР. Ну, конечно, конечно. Вы абсолютно нормальный. А что вас с ним связывает?
БАРТОДИЙ. Он мне является.
ПСИХИАТР. Давно?
БАРТОДИЙ. Да уже года два.
ПСИХИАТР. Вернемся к поджогам. Вы его поймали с поличным?
БАРТОДИЙ. То есть, как?
ПСИХИАТР. Вы видели, что он поджигал? Он был вам виден в момент поджога?
БАРТОДИЙ. Нет.
ПСИХИАТР. Тогда откуда вам известно, что поджигал именно он?
БАРТОДИЙ. А кто?
ПСИХИАТР. Быть может - вы сами.
БАРТОДИЙ. Я не сумасшедший, чтобы поджигать собственный дом. И, кроме того, он же сам признался.
ПСИХИАТР. А были, кроме поджогов, еще какие-нибудь акты агрессии по отношению к вам?
БАРТОДИЙ. Он душил меня.
ПСИХИАТР. Часто?
БАРТОДИЙ. Чуть не каждую ночь. А как-то раз чуть совсем не удушил, я потом целую неделю дышать не мог.
ПСИХИАТР. Астматичность. Что еще?
БАРТОДИЙ. Сталкивал меня с лестницы.
ПСИХИАТР. Классика. И вы что-нибудь сломали?
БАРТОДИЙ. Один раз только. Кажется, ногу.
ПСИХИАТР. Великолепно. А тогда вы его видели? Когда он вас душил или сталкивал. Он был вам виден в момент душения или сталкивания с лестницы?
БАРТОДИЙ. Нет. Он душил меня и сталкивал заочно.
ПСИХИАТР. Превосходно. Когда это было?
БАРТОДИЙ. Уже давно.
ПСИХИАТР. А точнее?
БАРТОДИЙ. Началось лет девять тому назад. Может, десять...
ПСИХИАТР. А когда прекратилось?
БАРТОДИЙ. Точно сказать трудно.
ПСИХИАТР. Почему трудно?
БАРТОДИЙ. Потому что сначала это происходило почти ежедневно, чуть не каждую ночь, а потом все реже и реже, пока не прекратилось совсем.
ПСИХИАТР. Когда же вас душили или сталкивали с лестницы в последний раз?
БАРТОДИЙ. Да не помню.
ПСИХИАТР. Ну, хоть приблизительно.
БАРТОДИЙ. Наверное, лет семь уже.
ПСИХИАТР. И лишь потом вы стали его видеть?
БАРТОДИЙ. Да, но тоже не сразу.
ПСИХИАТР. Когда же вы увидели его впервые?
БАРТОДИЙ. Так, как вижу сейчас?
ПСИХИАТР. Да.
БАРТОДИЙ. Если по-настоящему, то лишь в тот раз, когда он пришел на ужин.
ПСИХИАТР. Ага, на ужин. А как это произошло?
БАРТОДИЙ. Я его пригласил.
ПСИХИАТР. Естественно. А если подробнее?
БАРТОДИЙ. Я сказал жене, что хорошо бы кого-нибудь пригласить и пригласил его.
ПСИХИАТР. Так вы женаты?
БАРТОДИЙ. Да.
ПСИХИАТР. Давно?
БАРТОДИЙ. С тысяча девятьсот пятьдесят третьего года.
ПСИХИАТР. А ваша жена тоже его видела?
БАРТОДИЙ. Что вы. Она и не знает, что я его пригласил.
ПСИХИАТР. Но вы же сказали...
БАРТОДИЙ. Только так, вообще. Она слушает все, что я ей говорю, но не говорю ей всего.
ПСИХИАТР. Ага. А я могла бы с ней побеседовать?
БАРТОДИЙ. Нет.
ПСИХИАТР. Почему?
БАРТОДИЙ. Еще подумает, что я сумасшедший. Она и так тревожится обо мне.
ПСИХИАТР. Что было на ужин?
БАРТОДИЙ. Макароны.
ПСИХИАТР. И как прошел ужин, удачно?
БАРТОДИЙ. Какое там удачно. Он должен был прийти в восемь, пришел только в полночь. Жена легла уже спать, я все ждал. Явился в моем халате и в моих шлепанцах. Притащился, уселся на диван и спросил, нет ли по телевидению какой-нибудь ночной программы. Вот и все.
ПСИХИАТР. Однако все же пришел.
БАРТОДИЙ. Пришел, но поздно.
ПСИХИАТР. И заговорил.
БАРТОДИЙ. Заговорил, но о чем!
ПСИХИАТР. Итак, подведем итоги. Сначала он совершал по отношению к вам акты агрессии, но был тогда невидим. Затем акты агрессии постепенно прекратились, зато вы начали его видеть. Так?
БАРТОДИЙ. Так.
ПСИХИАТР. Иными словами, - приступы удушья, страхи на лестнице вы ощущали все реже, пока не перестали ощущать их совсем. Вместо этого возникли галлюцинации, нейрооптические феномены в сочетании со слуховыми миражами. Между прекращением астматических недомоганий, состояния страха и возникновением галлюцинаций был перерыв, то есть - промежуточная фаза.
БАРТОДИЙ. Так получается.
ПСИХИАТР. Первая стадия началась девять, а может быть, даже десять лет тому назад, и длилась около двух лет. Вторая, переходная, началась семь лет назад и продолжалась дольше всего, а именно - около пяти лет. На второй стадии вы не испытывали никаких серьезных недомоганий, кроме легкой мании преследования, умеренных слуховых миражей, незначительного нарушения двигательной функции, периодических перебоев пространственно-временной координации и некоторого ослабления памяти. И лишь в третьей фазе возникли галлюцинации и сильные слуховые миражи. Эта третья фаза длится по сей день.
БАРТОДИЙ. Все правильно.
ПСИХИАТР. Не совсем. Есть кое-что, чего я понять не могу. Но прежде, чем мы приступим... Как бы вы характеризовали ваши отношения с момента того - ну, скажем, - ужина?
БАРТОДИЙ. Да просто - тоска зеленая.
ПСИХИАТР. Больше никаких страхов не ощущаете?
БАРТОДИЙ. Да что вы! Он даже стучать уже престал. Только бродит по дому, даже днем, и ничего не делает. Никакой фантазии. Одни мелкие неприятности. Ведет себя как обыкновенный квартирант, только ничего не платит. А теперь уже бреется регулярно моей бритвой и ходит в моих носках. Сидит между нами за столом, когда мы едим, и целыми вечерами читает мои газеты, пока жена вяжет, а я занимаюсь моим хобби.
ПСИХИАТР. А какое у вас хобби?
БАРТОДИЙ. Я люблю смотреть в окно.
ПСИХИАТР. Но ведь по вечерам за окном ничего не видно.
БАРТОДИЙ. Именно потому. А больше всего меня раздражает, что он никогда аккуратно не сложит газету, а бросает ее, как попало. Приходится потом газету собирать по номерам страниц. И вообще - неряшлив и неаккуратен. Чешется при людях, зевает... Ничто его не занимает и ничем он не интересуется. Вы и представить себе не можете, как с ним скучно.
ПСИХИАТР. Вы с ним о чем-нибудь разговариваете?
БАРТОДИЙ. Теперь уже только изредка.
ПСИХИАТР. О чем?
БАРТОДИЙ. Чаще всего - о погоде.
ПСИХИАТР. Именно этого я и не могу понять. Если галлюцинации усилились, тогда почему наступило ослабление внутреннего монолога.
БАРТОДИЙ. Потому что мы все уже обсудили и теперь нам просто не о чем говорить.
ПСИХИАТР. В соответствии с нормальным развитием болезни должно быть наоборот.
БАРТОДИЙ. Но я же не болен, это он.
ПСИХИАТР. Он?
БАРТОДИЙ. Я только скучаю, а это не болезнь. Зато он страдает острой апатией, потому я и привел его к вам. Я подумал - может, психиатр что-нибудь посоветует.
ПСИХИАТР. В первый раз встречаюсь с чем-то подобным.
БАРТОДИЙ. Вы что? Апатика никогда не видели?
ПСИХИАТР. До определенного момента случай мне ясен. В результате неких обстоятельств, которые нам предстоит еще выяснить, возникла сильная проекция какой-то вашей проблемы, мне пока неизвестной. Эта проекция перешла в фиксацию, то есть в навязчивую идею. Вы видите и слышите кого-то, кто в действительности не существует, но ваши психические процессы воплотились в его образе. Случай трудный, но не безнадежный. (К Анатолю.) Сделаем все возможное, чтобы вы исчезли.
БАРТОДИЙ. Но мне вовсе не хочется, чтобы он исчез. Я только хочу, чтобы он вел себя как... как...
ПСИХИАТР. Как?
БАРТОДИЙ. Ну-у, иначе.
ПСИХИАТР. Чтобы продолжал вас душить, толкать и вообще преследовать всевозможными способами. Правильно?
БАРТОДИЙ. Что-то в этом роде.
ПСИХИАТР. Теперь начинает складываться общая картина. Он - ваш укор совести.
БАРТОДИЙ. Ну... в известной степени.
ПСИХИАТР. Вы совершили в прошлом какой-то поступок, которого стыдитесь. Произошло это более десяти лет тому назад, ну, скажем, - одиннадцать, а может, еще раньше. Судя по всему - поступок весьма недостойный, если это привело к психическому заболеванию такой силы. И единственная возможность вылечиться - это рассказать мне, что случилось много лет назад.
БАРТОДИЙ. Разве это обязательно?
ПСИХИАТР. Иначе вы никогда от него не избавитесь.
БАРТОДИЙ. Вы поступаете безнравственно.
ПСИХИАТР. Что это значит?
БАРТОДИЙ. Вы хотите лишить меня укора совести? Хотите, чтобы я забыл о подлости, которую совершил? На что вы меня толкаете...
ПСИХИАТР. Моей обязанностью...
БАРТОДИЙ. Вы хотите, чтобы я напакостил, а потом прекрасно себя чувствовал? Пусть кто-то убивает человека - собственного отца, например, насилует свою мать, или еще что-нибудь в том же духе, а потом живет себе преспокойно, как ни в чем не бывало? Здоровенький? Вы этого добиваетесь? Это вам нужно?
ПСИХИАТР. Я психиатр. И моей задачей...
БАРТОДИЙ. Ничего я вам не скажу. Не настолько я еще свинья, чтобы не чувствовать себя свиньей. И я не допущу, чтобы у меня отняли то единственное, что у меня осталось, - мой укор совести.
