ЯВЛЕНИЕ IV Те же. Добролюбов и Софья
Софья. Вы изволили здесь остаться одни, матушка; я нарочно пришла к вам для того, чтобы вам одним не было скучно. Добролюбов. А я, сударыня, взял смелость проводить ее к вам. Советница. Нам очень здесь нескучно. Мы загадывали в карты. Сын. Мне кажется, mademoiselle, что вы как нарочно сюда, сведать о вашей свадьбе. Софья. Что это значит? Советница. Мы загадывали о тебе, и если верить картам, которые, впрочем, никогда солгать не могут, то брак твой не очень удачен. Софья. Я это знаю и без карт, матушка. Сын. Вы это знаете, на что ж вы рискуете? Софья. Тут никакого риску нет; а есть очевидная моя погибель, в которую ведут меня батюшка и матушка. Советница. Пожалуй, сударыня, на меня вины не полагай. Ты сама знаешь, что я отроду того не хотела. чего отец твой хочет. Сын. На что такие изъяснения? (К советнице.) Маdame, мы друг друга довольно разумеем; не хотите ли вы сойтиться с компаниею? Советница. Для меня нет ничего комоднее* свободы. Я знаю, что все равно, иметь ли мужа, или быть связанной. Сын (дает ей знаки, чтоб она Софью и Добролюбова оставила). Да разве вы никогда отсюда выйти не намерены. .. Советница. Изволь, душа моя. * Удобнее.
ЯВЛЕНИЕ V Добролюбов и Софья
Добролюбов. Они нас оставили одних. Что это значит? Софья. Это значит то, что мой жених ко мне нимало не ревнует. Добролюбов. А мне кажется, что и мачехе твоей не противно б было, если б твоя свадьба чем-нибудь разорвалась. Софья. Это гораздо приметно. Мне кажется, что мы очень некстати к ним взошли. Добролюбов. Тем лучше, ежели этот дурак в нее влюбился, да и ей простительно им плениться. Софья. В рассуждении ее кокетства очень простительно, и она лучшего себе любовника найти, конечно, не может; однако я жалею о батюшке. Добролюбов, О, пожалуй, о нем не тужите. Батюшка ваш, кажется мне, с отменною нежностию глядит на бригадиршу. Софья. Нет. Этого я не думаю. Батюшка мой, конечно, и для того мачехе моей не изменит, чтоб не прогневить бога. Добролюбов. Однако он ведает и то, что бог долготерпелив. Софья. Ежели ж это правда, то, кроме бригадирши, кажется мне, будто здесь влюблены все до единого. Добролюбов. Правда, только розница состоит в том, что их любовь смешна, позорна и делает им бесчестие. Наша же любовь основана на честном намерении и достойна того, чтоб всякий пожелал нашего счастия. Ты знаешь, что ежели б мой малый достаток не отвратил отца твоего иметь меня своим, то бы я давно уже был тобою благополучен. Софья. Я тебя уверяла и теперь уверяю, что любовь моя к тебе кончится с жизнию моею. Я все предпринять готова, лишь бы только быть твоей женою. Малый твой достаток меня не устрашает. Я все на свете для тебя снести рада. Добролюбов. Может быть, и достаток мой скоро умножится. Дело мое приходит к концу. Оно давно б уже и кончилось, только большая часть судей нынче взяток хотя и не берут, да и дел не делают. Вот для чего до сих пор бедное мое состояние не переменяется. Софья. Мы долго заговорились. Нам надобно идти к ним, для избежания подозрения. Конец первого действия.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
ЯВЛЕНИЕ I
Советник и Софья Советник. Поди сюда, Софьюшка. Мне о многом с тобою поговорить надобно. Софья. О чем изволите, батюшка? Советник. Во-первых, о чем ты печалишься? Софья. О том, батюшка, что ваша воля с моим желанием не согласна. Советник. Да разве дети могут желать того, чего не хотят родители? Ведаешь ли ты, что отец и дети должны думать одинаково? Я не говорю о нынешних временах: ныне все пошло новое, а в мое время, когда отец виноват бывал, тогда дерут сына; а когда сын виноват, тогда отец за него отвечает; вот как в старину бывало. Софья. Слава богу, что в наши времена этого нет. Советник. Тем хуже. Ныне кто виноват, тот и отвечай, а с иного что ты содрать изволишь? На что и приказы заведены, ежели виноват только один виноватый. Бывало... Софья. А правому, батюшка, для чего ж быть виноватым? Советник. Для того, что все грешны человецы. Я сам бывал судьею: виноватый, бывало, платит за вину свою; а правый за свою правду; и так в мое время все довольны были: и судья, и истец, и ответчик. Софья. Позвольте мне, батюшка, усумниться; я думаю, что правый, конечно; оставался тогда виноватым, когда он обвинен был. Советник. Пустое. Когда правый по приговору судейскому обвинен, тогда он уже стал не правый, а виноватый; так ему нечего тут умничать. У нас указы потверже, нежели у челобитчиков. Челобитчик толкует указ на один манер, то есть на свой, а наш брат, судья, для общей пользы, манеров на двадцать один указ толковать может. Софья. Чего ж, наконец, батюшка, вы от меня желаете? Советник. Того, чтобы ты мой указ итти замуж толковала не по нашему судейскому обычаю, и шла бы за того, за кого я тебе велю. Софья. Я вам должна повиноваться; только представьте себе мое несчастие: я женою буду такого дурака, который набит одними французскими глупостями, который не имеет ко мне не только любви, ни малейшего почтения. Советник. Да какого ты почтения от него изволишь? Мне кажется, ты его почитать должна, а не он тебя. Он будет главою твоею, а не ты его головою. Ты, я вижу, девочка молодая и не читывала священного писания. Софья. По крайней мере, батюшка, будьте вы в том уверены, что он и вас почитать не будет. Советник. Знаю, все знаю; однако твой жених имеет хорошее достоинство. Софья. Какое, батюшка? Советник. Деревеньки у него изрядные. А если зять мой не станет рачить о своей экономии, то я примусь за правление деревень его. Софья. Я не думаю, чтоб будущий мой свекор захотел вас трудить присмотром за деревнями его сына. Свекровь моя также хозяйничать охотница; впрочем, я ни чрез то, ни чрез другое не выигрываю. Я привыкла быть свидетельницею доброй экономии. Советник. Тем лучше. Ты своего не растеряешь; а это разве малое тебе счастье, что ты иметь будешь такую свекровь, которая, мне кажется, превосходит всяку тварь своими добротами. Софья. Я, по несчастию моему, их в ней приметить еще не могла. Советник. Это все-таки оттого же, что ты девочка молодая и не знаешь, в чем состоят прямые добродетели. Ты не ведаешь, я вижу, ни своей свекрови, ни прямого пути к своему спасению. Софья. Я удивляюсь, батюшка, какое участие свекровь может иметь в пути моего спасения. Советник. А вот какое: вышед замуж, почитай свекровь свою: она будет тебе и мать, и друг, и наставница; а ты ее первую по бозе*, угождай во всем быстропроницательным очам ее и перенимай у нее все доброе О таковом вашем согласии и люди на земле возвеселятся, и ангели на небесах возрадуются. Софья. Как, батюшка, неужели ангелам на небесах так много дела до моей свекрови, что они тогда радоваться будут, ежели я ей угождать стану? Советник. Конечно, так. Или думаешь ты, что у господа в книге животных Акулина Тимофеевна не написана? Софья. Батюшка! Я не ведаю, есть ли в ней она. Советник. А я верую, что есть. Поди ж ты, друг мой, к гостям и как будто от себя выскажи ты своей свекрови будущей, что я, я наставляю тебе угождать ей. Софья. Позвольте мне вам доложить, батюшка, на что это? Не довольно ли того, если я угождать ей буду без всякого высказывания? Советник Я велю тебе ей высказывать? а не меня выспрашивать. Вот тебе мой ответ. Пошла.
ЯВЛЕНИЕ II
Советник (один). Она не дура, однако со всем ее умом догадаться не может, что я привязан к ее свекрови, привязан очами, помышлениями и всеми моими чувствами. Не знаю, как объявить ей о моем окаянстве. Вижу, что гублю я душу мою, желая соблазнить неблазную. О, грехов моих тяжести! Да хотя бы и она согласилась на мое моление, что сотворит со мною Игнатий Андреевич, который столько же хранит свою супругу, сколько я свою, хотя, впрочем, и не проходило у нас двух часов бессорно: вот до чего доводит к чужой жене любовь. Выдаю дочь мою против желания за ее сына, для того только, чтоб чаще возмог я по родству видеться с возлюбленною сватьею. В ней нахожу я нечто отменно разумное, которое другие приметить в ней не могут Я не говорю о ее муже, он хотя и всегда слыл мужиком разумным, однако военный человек, а притом и кавалерист не столько иногда любит жену свою, сколько свою лошадь... А! да вот она и идет. * Первую после бога
ЯВЛЕНИЕ III Советник и Бригадирша.
Советник. Ох ! Бригадирша. О чем ты, мой батюшка, вздыхаешь? Советник. О своем окаянстве. Бригадирша. Ты уже и так, мой батюшка, с поста и молитвы скоро на усопшего походить будешь, и долго ли тебе изнурять свое тело? Советник. Ох, моя матушка! Тело мое еще не изнурено. Дал бы бог, чтоб я довел его грешным моим молением и лощением до того, чтоб избавилося оно от дьявольского искушения: не грешил бы я тогда ни на небо, ни пред тобою. Бригадирша. Передо мною? А чем ты. батюшка грешишь передо мною? Советник. Оком и помышлением. Бригадирша. Да как это грешат оком? Советник Я грешу пред тобою, взирая на тебя оком... Бригадирша. Да я на тебя смотрю и обем. Неужели это грешно? Советник Такого грешно для меня. что если хочу я избавиться вечныя муки на том свете, то должен я на здешнем походить с одним глазом до последнего издыхания. Око мое меня соблазняет, и мне исткнуть его необходимо должно для душевного спасения. Бригадирша. Так ты и вправду, мой батюшка, глазок себе выколоть хочешь? Советник. Когда все грешное мое тело заповедям супротивляется, так, конечно, и руки мои не стол праведны, чтоб они одни взялися исполнять писание; да я страшусь теплыя веры твоего сожителя, страшусь, чтоб он, узрев грех мой, не совершил на мне заповеди божией. Бригадирша. Да какой грех? Советник. Грех, ему же вси смертные поработилися. Каждый человек имеет дух и тело. Дух хотя бодр, да плоть немощна. К тому же несть греха, иже не может быть очищен покаянием... (С нежностию.) Согрешим и покаемся. Бригадирша. Как не согрешить, батюшка, един бог без грех . Советник. Так, моя матушка. И ты сама теперь исповедуешь, что ты причастна греху сему? Бригадирша. Я исповедуюся, батюшка, всегда в великий пост на первой. Да скажи мне, пожалуй, что тебе до грехов моих нужды? Советник. До грехов твоих мне такая же нужда, как и до спасения. Я хочу, чтоб твои грехи и мои были одни и те же и чтоб ничто не могло разрушити совокупления душ и телес наших. Бригадирша. А что это, батюшка, совокупление? Я церковного-то языка столько же мало смышлю, как и французского. Ведь кого как господь миловать захочет. Иному откроет он и французскую, и немецкую и всякую грамоту; а я, грешная, и по-русски-то худо смышлю. Вот с тобою не теперь уже говорю, а больше половины речей твоих не разумею. Иванушку и твою сожительницу почти головою не разумею. Коли чью я речь больше всех разберу, так это своего Игнатья Андреевича. Все слова выговаривает он так чисто, так речисто, как попугай... Да видал ли ты, мой батюшка, попугаев? Советник. Не о птицах предлежит нам дело, дело идет о разумной твари. Неужели ты, матушка, не понимаешь моего хотения? Бригадирша. Не понимаю, мой батюшка. Да чего ты хочешь? Советник. Могу ли я просить... Бригадирша. Да чего ты у меня просить хочешь? Если только, мой батюшка, не денег, то я всем ссудить тебя могу. Ты знаешь, каковы нынче деньги: ими никто даром не ссужает, а для них ни в чем не отказывают. Здесь входит Сын, а они его не видят. Советник. Не о деньгах речь идет: я сам для денег на все могу согласиться. (Становится на колени. ) Я люблю тебя, моя матушка... В самое то время, увидев Советник Сына, вскочил, а Сын хохочет и аплодирует.
