Мертенс. Мученица! Жертва собственной тонкой натуры!
Регина. Но он ведь и про Ансельма говорит, что...
Мария. Тут он сам себе противоречит, потому что одновременно подозревает измену, да?
Регина. Про Ансельма он говорит, что тот поневоле целомудренный... (Выхватывает у Марии письмо.)
Томас. О-о!
Мария. Регина, как ты неделикатна!
Регина. Так ведь это его слова! Что-де Ансельм поневоле целомудренный распутник.
Томас. Любопытно, однако. (Забирает у Регины письмо.) Почему сразу-то не сказали?
Мария. В письме нет слова "распутник"; Йозеф только и говорит, что они друг друга соблазнили и запутали.
Регина. А еще там написано: обманщик!
Томас. Обманщик?.. (Ищет нужное место.)
Регина. На третьей странице.
Томас. Неспособный любить обманщик. Вампир. Авантюрист. Откуда он это взял?
Регина (по-гномъи вздернув плечи). Да ниоткуда...
Мария. Наверно, не стоит так негодовать на него. Он бесспорно уязвлен ревностью, вот и возводит напраслину, чувствуя, что до Ансельма ему как до звезды небесной!..
Томас. В конце концов Ансельму без малого тридцать пять, а чего он достиг?
Мария. Помнится, он был приват-доцентом, как и ты.
Томас. Ровно год, и когда - восемь лет назад! Потом он оставил доцентуру и как в воду канул. Кстати, то, о чем пишет Йозеф, странным образом имеет некую псевдовероятность. (Со злорадством еще раз просматривает те же фрагменты письма.) К Йозефу он подобрался под видом этакого середнячка; участливого друга, полного симпатии ко всему миру; скромного идеалиста... Но мы-то знаем, каков Ансельм был раньше; так какой же он теперь - на самом деле?
Мария. Ты бестактен!
Томас. Госпожа Мертенс так почитает Ансельма, что вовсе этого не слышит.
Мария. Он - выдающийся человек!
Томас (ехидно). О, разумеется. Вероятно. У него есть идеи! Конечно... Но... есть ли у него идеи? Настоящие? Не только те, какими нынче сыплет каждый второй? Это уже вопрос, и нелегкий. (Пародируя глубокомыслие.) Испытывает ли он сильные чувства? Что ж, страсть, все равно какая, набирает силу под стать человеку, которым она овладевает.
Мертенс. Он едва не покончил с собой, когда отъезд, казалось, готов был сорваться!
Томас. Правда? Так-таки едва не покончил? Главное - способность чувства к метаморфозе; оборванная веревка была пуповиной многих великих произведений, и лишь глупец просто вешается по-настоящему.
Регина. Но... обманщик?
Томас. В том-то и заключено визионерство; обманщик тоже едва не вешается; первый шаг у великих и у обманщиков одинаков.
Mepтенс. О, боюсь, подобные рефлексии отражают лишь вашу предубежденность против доктора Ансельма.
Томас. Ошибаетесь, сударыня; я человек дурной и никогда не заслуживал иметь друга, но он у меня был - Ансельм.
Мария (подводя итог). Ансельм, бесспорно, человек выдающийся, и зачем, в самом деле, сразу пускаться в бесполезные сравнения? Достаточно того, что ты натворил своим письмом.
Mepтенс. Его превосходительство ссылается на ваши собственные слова!
Мария. Именно ты внушил ему, что они от него сбежали.
Томас. Неуверенные люди от уверенного!
Мария. Ладно, Томас, я не собираюсь затевать спор, но самое позднее через три часа Йозеф потребует решения. Что же будет?
Томас. Ничего.
Мария. Ничего?
Мертенс (в один голос с Марией). Ничего!
Томас. Все разъяснится. Ансельм и Регина, конечно, никуда не уедут.
Мария. Значит, ты поговоришь с Йозефом? Ансельм наотрез отказывается.
Томас (обескураженно). Ансельм отказывается?.. (Почти кричит.) Он отказывается! (Смотрит на Регину, которая вместе с Мертенс идет к выходу.)
Pегина (с насмешкой). У него есть сопротивления!
Мария (намереваясь опять скрыться в спальне). А то письмо написал ты.
Томас. Что ж, в таком случае я устрою Йозефу торжественную встречу!
Мария, Мертенс, Регина (опять останавливаясь). Торжественную встречу?!
Томас (мрачно). Да, торжественную встречу, черт побери, чтобы создать ему подходящее настроение. Сколько есть опустевших коконов, из которых некогда выпархивали мотыльки человеческого восторга, все вокруг него развешу! Негритянские тамтамы, сосуды для божественного хмеля, плащи из перьев, в которых самцы танцуют перед самками!
Mapия (в дверях). Но он взбешен. И наверняка решительно разделается с тобой, если ты и дальше станешь вести себя так глупо! (Уходит.)
Томас смотрит на Регину, делает несколько шагов к ней, но так как она, сама того не замечая, медленно идет вместе с Мертенс к выходу, он поворачивает
назад и нехотя следует за Марией.
Мертенс (останавливаясь у двери). Правота за вами. И вы никак не должны допускать, чтобы с вами обошлись несправедливо. Помешайте этой торжественной встрече!
Регина. Если Томас вобьет себе что-то в голову, его не обуздаешь.
Мертенс. Тогда надо отсюда бежать!
Регина. Ради Ансельма Томас поставил на карту все свое будущее.
Мертенс. А разве этот превосходный человек не достоин много большего? Но доктор Томас все вам испортит. Умоляю вас, не поддавайтесь его влиянию, давайте уедем вместе с АН седьмом!
Регина. Ансельм не хочет уезжать.
Мертенс. Понимаю, он человек чести, не хочет бежать. Тогда пусть сам поговорит с его превосходительством Йозефом; он ведь изумительно владеет словом.
Регина. Зачем? Я же не выйду за Ансельма, это исключено.
Мертенс. Ах, какое малодушие! Неужели вам непонятно, что доктор Ансельм отказывался говорить с его превосходительством только потому, что ваш кузен Томас нанес ему обиду? Доктор Томас все вымораживает своими теоретическими рассуждениями.
Регина (таинственно). Но, милая моя, вы разве не замечаете? Ничегошеньки не замечаете?
Мертенс. Что я должна замечать?
Регина. Тсс! Тише! (Осторожно высовывается из окна - посмотреть, не подслушивает ли Ансельм.) От него нигде не скроешься - гляди в оба!.. Вы разве не замечаете, что Ансельм любит Марию?
Мертенс. Что вы говорите! Это преступно! Ваша сестра! Жена его единственного друга! Нет-нет! (Хватает Регину за плечо.) Регина! Ах, при всем вашем уме - и эти глупые, глупые фантазии!
Регина. Но почему бы нет? Что здесь особенного?
Mepтенс. Что особенного?! Не говорите таких ужасных вещей!
Регина. Вы безумно преувеличиваете: перед ним новый человек - он охвачен любопытством, ну, быть может... взволнован. Но что я говорю - новый человек! Ведь только по случайности на Марии женился не он, а Томас.
Mepтенс (забыв о негодовании). Я думала, это вы тогда по случайности вышли за Йоханнеса, а не за него.
Регина. Или не за Томаса, у нас это было почти все равно. Теперь же в собственном его костюме, который он своими руками отдал, разгуливает другой - вот уж мистика так мистика. И вообще, тут не какая-то глупая интрижка, что берет начало с бабы; нет, тут все начинается где-то в нем самом, а потом бурно перекидывается на женщину!.. Да! То-то и оно!.. О любви и речи никогда нет! Телесная встреча фантазий - вот что это такое! Фантастическое преображение... (Скользя взглядом по комнате в поисках сравнения.) ...стульев... занавесей... деревьев... А посредине - человек!
Mepтенс. Ну что вы, не надо так, успокойтесь! Доктор Томас испускает флюиды, которые вам явно во вред. Давайте-ка перед завтраком немного прогуляемся. (Тянет вяло упирающуюся Регину за собой. У выхода - за разговором они снова очутились в комнате - опять останавливается.) А госпожа Мария?
Регина. Моя сестра? Эта глупая толстая кошка выгибает спинку, когда ее гладят.
Уходя, пропускают в дверь Горничную, которая ставит на стол поднос с завтраком, стучится в спальню и опять выходит из комнаты; входят Томас и
Мария.
Томас (у окна, глубоко дыша). Я проснулся, хотел поговорить с тобой, включаю свет - ты лежишь с открытым ртом, вся расслабленная...
Мария. Чудовище, почему ты меня не разбудил?
Оба принимаются заканчивать свой туалет.
Томас. Да, почему? Потому что едва не стал на колени, будто отшельник! Ты лежала такая большая, некрасивая, безгласная. И я растрогался.
Мария. Уж и поспать спокойно нельзя.
Томас. Когда вообще не бываешь один...
Mapия. И много лет состоишь в браке: да, да, да! Право, я этого больше не выдержу!
Томас. После стольких лет в браке и ходишь как бы все время на четырех ногах, и дышишь в две пары легких, и каждую мысль думаешь дважды, и время между серьезными делами вдвойне забито всякими пустяками - вот и мечтаешь иной раз стать этакой стрелой в разреженном воздушном пространстве. И вскакиваешь ночью, пугаясь собственного дыхания, которое только что было ровным и спокойным - без твоего участия. Но подняться не можешь. На колени и то по-настоящему не встаешь. Вместо этого чиркаешь спичкой. И оказывается, рядом еще некто из плоти и крови. Именно это и есть любовь.
Мария (заткнув уши). Сил моих больше нет слушать.
Томас. Ты даже ненависти ко мне никогда не испытываешь?
Мария (сразу опуская руки). Я? Ненависти?
