– Не занимайся небом, а слушай внимательно, что я тебе скажу. Посмотри вниз на ствол и сосчитай сучья, которые находятся под тобой с этой стороны. Сколько сучьев ты миновал?
– Раз, два, три, четыре, пять – подо мною пять толстых сучьев с этой стороны.
– Тогда поднимись еще на один сук выше. Через несколько минут снова послышался голос, возвещавший, что седьмой сук был достигнут.
– Теперь, Юпи, – вскричал Легран, видимо, сильно взволнованный, – я бы хотел, чтобы ты продвинулся по этому суку вперед, насколько только ты сможешь. Если ты увидишь что-нибудь необыкновенное, дай мне знать.
За это время то маленькое сомнение, которое я еще старался сохранить относительно сумасшествия моего бедного друга, оставило меня окончательно. Я не мог не сделать заключения, что он поражен безумием, и начинал серьезно беспокоиться о том, как бы увести его домой. Покуда я раздумывал, что лучше предпринять, голос Юпитера послышался снова.
– Очень страшно продвигаться дальше по этому суку – он весь до конца сухой.
– Ты говоришь, что это сухой сук, Юпитер? – вскричал Легран дрожащим голосом.
– Да, масса, он сух, как дверной гвоздь – пропащее дело – тут уж жизни нет никакой.
– Боже мой, Боже мой, что же мне делать? – спросил Легран, по-видимому, в большой тревоге.
– Что делать? – сказал я, обрадованный случаем вставить слово, – вернуться домой и лечь спать. Пойдем теперь – будьте добрым товарищем. Становится поздно, и притом вспомните ваше обещание.
– Юпитер, – закричал он, не обращая на меня ни малейшего внимания, – ты слышишь меня?
– Да, масса Вилль, я слышу вас все так же ясно.
– Тогда попробуй дерево твоим ножом и посмотри, может быть, сук не очень гнилой.
– Гнилой, масса, препорядочно гнилой, – ответил через несколько мгновений негр, – но не настолько уж гнилой, как мог бы быть. Могу попытаться пройти немножко дальше по суку один – это вернее.
– Один! – Что ты хочешь сказать?
– Да что же – я говорю о жуке. Ужасно тяжелый этот жук. Если бы я его бросил, тогда сук выдержал бы, не ломаясь, как раз вес одного негра.
– Вот чертов плут, – воскликнул Легран, повидимому, с облегчением, – что ты хочешь сказать этим вздором? Если ты только бросишь жука, я сверну тебе шею. Смотри же, Юпитер, ты слышишь меня?
– Да, масса, никакой нет надобности кричать таким манером на бедного негра.
– Хорошо! теперь слушай! – если ты решишься пойти по суку вперед, не рискуя, так далеко, как только ты сможешь, и не бросишь жука – я подарю тебе серебряный доллар тотчас же, как ты слезешь.
– Иду, иду, масса Вилль – вот я уж тут, – ответил весьма поспешно негр, – я почти что на самом конце теперь.
– На самом конце! – пронзительно прокричал Легран. – Ты хочешь сказать, что ты на самом конце этого сука?
– Скоро буду на конце, масса, – о-о-о-о-ох! Господи Боже мой! Что это тут на дереве!
– Ну, – закричал Легран с великой радостью, что такое?
– Да ничего – только тут череп – кто-то оставил свою голову здесь на дереве, и вороны склевали все мясо до кусочка.
– Череп, ты говоришь! – хорошо – как о прикреплен на суку? – как он на нем держится?
– Хорошо держится, масса; нужно посмотреть. Очень это удивительно, честное слово – тут большой толстый гвоздь в черепе, он-то его и удерживает на дереве.
– Хорошо, Юпитер, сделай все так, как я скажу – ты слышишь?
– Да, масса.
– Теперь будь внимателен! – найди левый глаз у черепа.
– Гм! Гу! вот хорошо! тут совсем нет левого глаза.
– Будь проклята твоя глупость! Можешь ты отличить свою правую руку от левой?
– Да, знаю – все это я знаю – моя левая рука та, которой я надрезал дерево.
– Наверное! ты левша; и левый твой глаз с той же стороны, как твоя левая рука. Теперь, я думаю, ты можешь найти левый глаз на черепе, или то место, где находился левый глаз. Нашел ты его?
Здесь последовала продолжительная пауза. Наконец, негр спросил:
– Левый глаз черепа с той же стороны, как и левая рука его? – потому что у черепа совсем нет руки, ни чуточки – да это ничего! Я нашел теперь левый глаз – тут вот левый глаз! что мне с ним делать?
– Пропусти через него жука настолько, насколько достанет веревка. Но будь осторожен, не выпусти его из рук.
– Все это сделано, масса Вилль; очень простая вещь – пропустить жука через дырку – посмотрите на него снизу, как он там!
В продолжение этой беседы Юпитера совсем не было видно; но жук, которого он опускал, был теперь виден на конце бечевки и блестел, как шарик полированного золота в последних лучах заходящего солнца, из коих некоторые еще слабо освещали возвышенность, на которой мы стояли. Скарабей свисал совершенно четко с ветвей и, если бы ему было предоставлено упасть, он упал бы к нашим ногам. Легран немедленно же взял косу и расчистил кругообразное пространство в три или четыре ярда в диаметре, как раз под насекомым, и, окончив это, приказал Юпитеру отпустить бечевку и спускаться с дерева.
Воткнув с большой точностью деревянный клин в землю в то самое место, куда упал жук, мой друг вынул из своего кармана землемерную ленту. Прикрепив один конец ее к тому краю ствола, который был ближе к деревянному клину, он развертывал ее, пока она не достигла клина, и продолжал дальше развертывать ее в направлении, уже определенном двумя точками – дерева и клина, на протяжении пятидесяти футов – между тем как Юпитер косой расчищал терновник. В точке, которую он нашел таким образом, был вбит второй клин, и вокруг него, как центра, был начертан грубый круг, около четырех футов в диаметре. Взяв теперь сам лопату и дав одну лопату Юпитеру, а другую мне, Легран попросил нас приняться за копание возможно скорее.
Сказать правду, у меня никогда не было особенного вкуса к подобному удовольствию, а в этом частном случае я бы весьма желал избегнуть его совсем, ибо ночь уже надвигалась, и я чувствовал большую усталость от всех усилий, которые уже были сделаны; но я не видел никакого способа избежать этого и боялся своим отказом расстроить душевное равновесие моего бедного друга. Если бы я мог, на самом деле, рассчитывать на помощь Юпитера, у меня не было бы колебания, и я попытался бы увести сумасшедшего домой силой; но я слишком хорошо знал характер старого негра, чтобы надеяться на его помощь при каких бы то ни было обстоятельствах в случае личного столкновения с его господином. У меня не было сомнения, что этот последний был заражен одним из неисчислимых суеверий Юга касательно зарытых кладов, и что его выдумка была подкреплена этой находкой скарабея, или, быть может, даже упрямым утверждением Юпитера, что это «жук из настоящего золота».
Ум, склонный к безумию, вполне мог поддаться подобным влияниям – особенно, если они согласовались с его излюбленными предвзятыми мыслями – и потом я вспомнил речь бедняги относительно того, что этот жук есть «указатель его фортуны». В целом, я был сильно огорчен и обеспокоен, но под конец решил примириться с необходимостью – копать с доброй волей и таким образом поскорее убедить мечтателя, с полной наглядностью, в иллюзорности его мечтаний.
Фонари были зажжены, и мы принялись за работу с усердием, достойным более разумной цели; и когда свет упал на наши фигуры и орудия, я не мог не подумать о том, какую живописную группу мы представляли, и какой странной и подозрительной показалась бы наша работа кому-нибудь, кто случайно наткнулся бы на нас.
Мы рыли очень стойко часов около двух. Мало было говорено, и главным нашим затруднением был лай собаки, которая относилась с непомерным интересом к тому, что мы делали. Под конец лай этот сделался настолько громким, что мы стали бояться, что он может привлечь сюда каких-нибудь бродяг, находящихся поблизости; или, скорее, это было большим опасением Леграна; что касается меня, я был бы обрадован всяким вмешательством, которое дало бы мне возможность увести беспокойного странника домой. Наконец, лай был успешно заглушён Юпитером, который, выскочив из ямы, с самым решительным видом связал морду собаки одной из своих подтяжек и затем вернулся, торжествующе посмеиваясь, к своей работе.
Когда истекло положенное время, мы достигли глубины пяти футов, но и теперь не было никакого признака клада. Последовала большая пауза, и я начал надеяться, что фарс кончен. Меж тем Легран, хотя, по-видимому, очень обескураженный, отер лоб, задумчиво взял свою лопату и начал снова. Мы изрыли уже весь круг в четыре фута в диаметре, а теперь слегка расширили границу и пошли еще далее на два фута в глубину.
Тем не менее ничего не появлялось. Искатель золота, которого я искренно жалел, выкарабкался, наконец, из ямы и с горькой безнадежностью, запечатленной в каждой черте его лица, стал медленно и неохотно надевать свою куртку, которую он снял перед началом работы. Я между тем не делал никакого замечания. Юпитер, по знаку своего господина, начал собирать орудия. Окончив это и развязав собаку, мы направились к дому в глубоком молчании.
